Всё самое плохое о моей сестре - Жаклин Уилсон

Это было ужасное утро, потому что я должна была отдать извинительные письма Кэйти, Ингрид и Элайше. А еще мама строго потребовала, чтобы я каждой из них сказала «Извини». Потом Джейдин увидела, как я вручаю эти письма, и совсем неправильно это поняла. Она подумала, что это были приглашения на вечеринку, и ужасно расстроилась, решив, что я приглашаю всех своих злейших врагов, но не приглашаю ее, мою лучшую подругу навсегда.

– Не сходи с ума, Джейдин. Еще чего! Я никогда в жизни не приглашу на вечеринку Кэйти, Ингрид и Элайшу. Только если бы это была вечеринка с пытками и мы по-настоящему играли бы в «Убийство в темноте».

– Так что же, Марти, значит, я иду на твою вечеринку? – спросила Джейдин с сияющими глазами.

– Но у меня не намечается никакой вечеринки. Мой день рождения будет еще через тыщу лет, – сказала я. – И мама говорит, что в любом случае наш дом слишком мал для настоящих вечеринок. Нам разрешается пригласить только нескольких друзей, и все.

– Значит, я могу прийти, раз я твоя ЛПН? – спросила Джейдин.

– Но я не… – и тут я сдалась. – О’кей, я спрошу маму, – сказала я, хотя не очень-то надеялась, что мама позволит, если учесть, что она думает, будто я самая плохая дочь на свете.

Джейдин крепко-крепко обняла меня, и мне это понравилось. После этого день стал понемногу улучшаться – а перемена во время ланча вообще была волшебной. Я пошла играть в английскую лапту с мальчиками![4] Мы даже не называли это лаптой – это был американский бейсбол, что звучало гораздо круче. Мы все должны были называть друг друга безумными именами, как настоящие американские игроки в бейсбол.

– Я Микки Хитрики, – сказал Микки Уэст.

– Я Саймон Пирогаймон, – сказал Саймон Мэйсон.

– Я Клоун Джереми Браун, – сказал Джереми Браун.

– О’кей, я Пук-арти Марти, – сказала я, и все просто покатились от хохота.

Мы играли в эту первоклассную игру, и все громкими криками поддержали меня, когда я сделала свой первый хоум-ран[5] – пробежку через базы в дом. Мама, выйдя из школы, не уходила с игровой площадки и взволнованно следила за мной. Она пришла в ужас, услышав, как Микки и вся банда называли меня замечательным новым прозвищем. Когда прозвенел звонок на урок, мама задержала меня:

– Мартина, как они тебя называют?

– Пук-арти Марти, – гордо сказала я.

Мама прямо задохнулась:

– Но это намного хуже, чем Синюха!

– Вовсе нет. И это я сама так себя назвала, так что это очень круто. Мам, я нравлюсь мальчикам, – сказала я, пытаясь ее успокоить.

– Ну а девочкам? – спросила мама.

– Ну… я нравлюсь Джейдин, – ответила я. – Мам, можно Джейдин придет к нам на чай? Веселый чай, как маленькая вечеринка?

– Ох, Мартина. Как раз сейчас я так занята. У меня нет времени, чтобы устраивать какие-то развлечения.

– Я сама все сделаю.

– Это если бы я дала тебе волю на кухне!

– Мам, пожалуйста, позволь мне позвать Джейдин. – И тут меня осенило… – Я хочу показать ей нашу новую красивую комнату.

Удалось! Мне разрешили пригласить Джейдин в пятницу на вечеринку с чаем – восхищаться моей новой комнатой.

– Но Марти, я помню, ты говорила, что ненавидишь эту комнату, – сказала Джейдин.

– Да, ненавижу. Я просто схитрила, – улыбнулась я.

По виду Джейдин нельзя было сказать, что она меня поняла.

– Так твоя комната ужасная или прекрасная? – переспросила она.

– Страшная. Отвратительная. Внушающая ужас.

Особенно комната не нравилась мне сейчас, когда папа закончил делать полки. Они хорошо смотрелись, и для того, чтобы они лучше выглядели, папа покрасил полки и шкаф блестящей белой краской. Но к этим полкам добавились ужасные новые правила: я должна держать все свои вещи аккуратно сложенными и только в моей маленькой секции. Если я их разбросаю, чтобы срочно найти что-то жизненно необходимое, я должна положить все обратно в правильное место – не то Мелисса пожалуется на меня маме.

Полки оказались просто проклятием. Считалось, что на них нужно поставить наши любимые вещи. Мелисса провела целый вечер, устраивая свою выставку: разложила книги в алфавитном порядке, ровненько поставила свою коробку с ювелирными украшениями, расставила маленькую стайку фигурок ангелов, душистые свечи в маленьких стаканчиках и рамку с фотографией Джастина Бибера с надписью «Мелиссе, со всей моей любовью, Джастин». Но он этого не писал. Это написала сама Мелисса.

Я тоже положила свои любимые вещи на свою полку: альбом, карандаши, фломастеры и моих животных – Уилму (аккуратно свернутую), собаку Попрыгунчика, Бэйзила, попугаиху Полли, Половину-Перси и всех лошадей с их конюшней в коробке из-под туфель. Они плескались, и прыгали, и скользили, и махали лапами, и зарывались, и носились галопом, и были очень счастливы в своем новом доме, и я тоже радовалась – а Мелисса начала визжать.

– Мам! Мам! Марти разбросала всех своих оборванных зверей по всей своей полке, и они выглядят отвратительно! Они портят всю красоту. Марти все губит!

Мама приняла сторону Мелиссы. Тоже мне, удивила!

– Слушай, Мартина! Папа так старался сделать красивые полки, а ты все испортила. Это же полка для особых вещей.

– А мои звери как раз и есть особые!

– Мусор! Они именно мусор. Я не разрешаю все это выставлять напоказ. Люди подумают, что мы никогда не покупали тебе нормальных мягких игрушек, – сказала мама. – Если ты не хочешь расставаться с этой пестрой командой, то они должны быть спрятаны в твоем отсеке шкафа! – И она смела всех с полки одним взмахом руки.

– Думаю, ты бы и меня с удовольствием упрятала в шкаф! – Я кинулась утешать моих бедных детишек.

– Да! Уж пожалуйста! – крикнула Мелисса, и по маме было видно, что она тоже хотела бы это сказать.

– Ну-ну, не нападайте все на малышку Марти, – сказал папа. Он снова стал моим любимым, веселым, добрым папой. Слава богу. – Не понимаю, почему бы ей не положить своих зверей на полку, если ей так хочется.

– Уау! – торжествуя, завопила я и собрала своих зверей. – Папа делал эти полки, так что он имеет право сказать, что нам на них класть!

– Но ведь тогда мы все должны ими любоваться, а они просто нелепы, – сказала Мелисса, чуть не плача.

И вот это и есть самое плохое в моей сестре. Она на два с половиной года старше меня, но когда что-то не по ней, она начинает реветь как маленький ребенок, и мама с папой ей уступают.

– Марти, а давай пойдем на компромисс? – предложил папа. – Уилме нравится спать на твоей кровати – так засунь ее туда. Наверняка Попрыгунчик должен полюбить новую конуру… Смотри, он сам запрыгнул в шкаф. Бэйзилу должно нравиться лежать под двухэтажной кроватью в темноте и в засаде. Похоже, что Полли и этот бедняга дикобраз Перси тоже готовы прилечь. Вот! Теперь ты можешь правильно расставить всех своих лошадей на своей полке. Ну как? Хорошо они там выглядят?

Я прекрасно понимала, что меня надули. Я все равно хотела видеть всех своих зверей на полке, но я позволила папе уговорить меня пойти на компромисс. Казалось бы, Мелисса должна была быть благодарна, но она все равно ныла. Когда я решила дать Заплатке, Галопчику, Сладкоежке, Веселым Ножкам, Колокольчику и Звездному Свету немножко потренироваться и построила небольшой забор из своих книг и карандашей, она сказала, что я сознательно делаю беспорядок на своей полке.

Меня поразила реакция Джейдин на нашу комнату, когда она в пятницу зашла после школы. Она стояла в дверях и хлопала в ладоши!

– Это прекрасно! – сказала она. – Ох, Марти, ты такая счастливая!

Джейдин на цыпочках ходила по комнате, разглядывая все полки, одеяла и подушки. Она тихонько вскрикнула от восторга, когда посмотрела наверх и увидела черную люстру.

– Это просто замечательно, – сказала она. – О, я все на свете отдала бы, чтобы иметь такую комнату, как эта. Он такая симпатичная и ни капельки не детская. Похожа на комнату взрослой леди.

– Ну, возможно, но мои вещи размещаются тут с трудом. Эта комната так отличается от моей Берлоги Марти! У меня было замечательное большое старое кресло, и на нем можно было играть в прыжки. Было так весело, – сказала я.

– А тебя за это не ругали? Моя мама с ума сходит, если я прыгаю на мебели, – сказала Джейдин.

– Ну, кресло уже разломали, так что теперь это не имеет значения. У меня еще был старый туалетный столик, и один из его ящичков я использовала как санки.

Джейдин сморщила нос:

– Марти, что с тобой? Здесь все прекрасно. У тебя есть такие великолепные вещи. Мне нравятся твои ангелы и твои свечки.

– Они не мои. Они Мелиссины, – угрюмо сказала я.

– Ой, смотри! У нее есть подписанная фотография Джастина Бибера! Там сказано: «Со всей моей любовью». Просто не верится!

– Дурочка, Мелисса вырезала ее из журнала и сама подписала.