Убить Кукловода - Александр Григорьевич Домовец

терроризмом вызвала ещё больший всплеск терроризма: в тех странах, куда вламывались американские коммандос, стрельба и взрывы начинали греметь с утроенной силой. За права человека во всём мире он был готов бороться до последнего хомо сапиенс, а демократию мечтал насадить на земном шаре, словно картошку. Вот такой боевой президент рулил Америкой, и, судя по уверенному переизбранию на второй срок, штатовцам Фош нравился. Что, по мнению многих политологов, само по себе характеризовало американское общество.

Во Внуково Фоша с супругой, свитой и французиком Тимом встречал премьер Киреев. Когда подполз трап, дверь самолёта отъехала в сторону, и в проёме возникла известная всему миру длинная, худощавая фигура, Киреев вздохнул с непротокольной тяжестью. Предстояло три мерзких дня. Фош прилетел атаковать и требовать. Ему были нужны военные базы на территории закавказских и среднеазиатских республик бывшего Союза. Он хотел, чтобы Россия свернула помощь Ирану и Индии в строительстве АЭС. Его не устраивала жёсткая борьба с чеченскими террористами, добрососедские отношения с Северной Кореей и кое-что другое. Всё это он намеревался высказать Бунееву. И ведь не оборвёшь, не скажешь: «Какое твоё собачье дело?» А так хочется…. Подавив вздох, Киреев сложил губы в дежурную улыбку и зашагал навстречу гостям.

– Как поживаете, мистер Киреев? – оживлённо заговорил Фош, тряся руку премьера. – Как поживают мои друзья Игорь и Лариса?

– Всё хорошо, господин президент, – ответил Киреев, вежливо пожимая узкую ладошку и улыбаясь жене Фоша. – Добро пожаловать в Россию. Президент Бунеев и его супруга передают привет, они ждут вас в резиденции.

Высокая чета благосклонно выслушала перевод. Внешне Патриция Фош была полной противоположностью мужу – маленькая, и в теле, но занудством ничуть не уступала. Если Бунеева ждали трудные переговоры, то Бунееву – скучнейшая обязанность сопровождать американскую гостью с её трескотнёй на семейно-бытовые темы.

Игорь Васильевич вместе с Ларисой Борисовной встречали американцев у ворот своей подмосковной резиденции. Поблизости держались сотрудники администрации. Поодаль сгрудился табунчик журналистов. Осень выкрасила листву желтизной и багрянцем, чистейшим воздухом нельзя было надышаться, неяркое октябрьское солнце дарило предпоследнее тепло, и так не хотелось думать о страшной смерти Алёны Авиловой. Гибель женщины глубоко потрясла Бунеева. Он не мог сосредоточиться на визите Фоша. Душу раздирала печаль и ощущение какой-то вины, перед глазами стояло красивое безжизненное лицо, запечатлённое фотокамерой эксперта-криминалиста.

Из всех сопровождавших один лишь Брагин понимал состояние президента. Он с ужасом думал о том, какая сейчас в голове Бунеева дикая мешанина из мыслей об экспедиции, Кукловоде, Фоше… Аркадий Витальевич с восхищением и невольной завистью наблюдал, как непринуждённо держится президент, как общается с окружающими, ничем не выдавая душевной тревоги. Посмотреть со стороны, всё хорошо, даже замечательно, одна проблема и есть: дождаться друга Джеральда. Что ни говори, а разведка, знаете ли, школа…

Задумавшись, Брагин пропустил момент, когда кавалькада чёрных «Мерседесов» въехала на территорию резиденции. Из третьей машины медленно выбрался Фош. Он застегнул пиджак, подождал, пока к нему присоединится жена, и решительно направился к Бунееву, который, в свою очередь, шёл к американцу. Журналисты хищно окружили президентов. Последовала обычная в таких случаях суета: улыбки, рукопожатия, «How do you do», жужжание видеокамер и щёлканье фотозатворов. Начало встречи с любым лидером складывалось примерно одинаково, уж Брагин-то этой рутины насмотрелся. Но если раньше, сопровождая Мельникова, он до боли в сердце боялся, что старик вот-вот ляпнет невпопад или отчебучит непротокольное, то за Бунеева можно было не опасаться.

Фош интимно склонился к российскому коллеге, который был на полголовы ниже.

– Игорь, у меня для вас хорошая новость, – торжественно сказал он. – Я не буду терзать вас разговорами о Чечне.

Помолчав, назидательно поднял палец и добавил:

– Сегодня.

После чего первый засмеялся собственной шутке.

– Спасибо, Джеральд, – откликнулся Бунеев, приветливо улыбаясь. – Вы настоящий друг. Я тоже думаю, что серьёзные темы лучше отложить на завтра: Чечню, Ирак, Афганистан…

Губы Фоша оставались растянутыми, но в глазах мелькнул злой огонёк. Бунеев легко и непринуждённо придавил больную мозоль: потери Штатов в антитеррористических операциях расценивались как личный позор президента Америки. Фош сделал в памяти зарубку, и пообещал себе, что на переговорах он это Бунееву припомнит.

– Джеральд, Патриция, пойдёмте, я покажу ваши апартаменты, – защебетала Лариса Борисовна, разряжая обстановку. – Отдохнёте немного, а там и ужин.

Госпожа Фош закивала, поглаживая сидящего у неё на руках Тима. Да-да, отдых, ужин и лёгкая светская беседа у камина. Успеют ещё переругаться. Увы, все мужчины такие забияки.

Среди бесчисленных государственных учреждений и ведомств есть структура со скромным и невыразительным названием – Управление делами президента. Это управление обеспечивает быт первого лица государства.

Видя по телевизору президента, который выступает в Госдуме, отчитывает министров или общается с народом, как-то не задумываешься, что президент, этот небожитель, вознесённый на кремлёвский трон голосами избирателей – тоже человек. Как и всем, ему надо есть, пить, одеваться, ездить, отдыхать. А значит, кто-то должен его обслуживать: шить, готовить, стирать, сидеть за рулём его машины, строить и ремонтировать резиденции, лечить. Речь не только о президенте, разумеется, есть ещё аппарат, правительство, парламент… На балансе управления делами числятся собственные ателье, кулинарные цеха, больницы и поликлиники, ремонтно-строительные организации, транспортные и сельскохозяйственные предприятия, издательства и типографии, санатории и дома отдыха и многое, многое другое, общей стоимостью, исчисляемой миллиардами долларов. Огромным хозяйством руководит управляющий делами в ранге федерального министра, под чьим началом по всей стране трудятся десятки тысяч сотрудников – от докторов наук до официантов.

Валя Слепнёва и была официанткой. Работала она виртуозно, брала первые, в крайнем случае, призовые места на российских и зарубежных конкурсах, и два серьёзных столичных ресторана чуть не передрались, выясняя, в чьём заведении будет обслуживать посетителей эта симпатичная хрупкая тридцатилетняя блондинка. После победы на очередном конкурсе, Валя дала интервью «Правде по-комсомольски»; в управлении делами материал прочли, и решили, что такие кадры нужны. Получив предложение, от которого не смогла отказаться, Валентина Слепнёва перешла на государственную службу.

Жизнь её круто изменилась. Что она видела раньше, кроме своего «Чревоугодника», одного из многих фешенебельных ресторанов? Нетрезвые клиенты, полуночный разгул, выпендрёж тусовки да степенный метрдотель Борис Алексеевич с постоянными намёками и предложениями, за которые впору съездить по голове подносом… Рутину кабацких будней скрашивали только чаевые, на которые подгулявший бомонд не скупился.

Перейдя в управление делами, Валя в деньгах проиграла. Зарплата стала выше, но чаевых от нового контингента, естественно, ждать не приходилось. Однако Валя была довольна, почти счастлива. Первое время она работала в кремлёвской столовой, где питался главным образом аппарат, чиновники. Когда же испытательный срок был с блеском