История Войска Донского. Картины былого Тихого Дона - Петр Краснов

Это был первый приказ о том, что набег почитается за преступление. Раньше тоже на «воров казаков», ходивших на Волгу, смотрели нехорошо, но гулебщиков не преследовали, – теперь же, «от сего времени и навсегда» – казаки преследовали за набеги, позорили тех, кто не слушался, били на кругу кнутами, а иных, по казачьему обычаю, сажали «в куль, да в воду», а предводителей выдавали Москве для казни при всем народе.

Многие казаки считали виновным во всех этих несчастьях турецкого султана и крымского хана. Они-де жаловались царю и настраивали государя против казаков. В 1630 году в Москву приехал от турецкого султана посол, грек Фома Кантакузен. Он опять жаловался на казачьи разбои и передавал отцу царя, патриарху Филарету, что султан, если царь не угомонит казаков, возьмет Дон себе и разрешит казакам грабить Московскую землю.

Казаков, сопровождавших Кантакузена, сослали в ссылку, а на Дон не было послано жалованья. Для увещания же казаков, вместе с ехавшим обратно Кантакузеном, был послан посол Савин с воеводою Иваном Карамышевым с 700 стрельцов. Прибытие на Дон, неизвестно для чего, русского войска смутило казаков. Карамышев благополучно на лодках доехал до устья р. Маныча и здесь остановился у Орехова ярка, недалеко от Монастырского городка. Посол Савин потребовал атаманов и казаков в стан свой для выслушания царской грамоты. Но казаки и раньше принимали царских послов и знали порядок, как это делается. Посол должен сам придти и говорить речь по наказу царскому и войсковой дьяк в его присутствии должен был читать грамоту на кругу перед атаманами и казаками. Войсковой атаман пригласил Савина на круг. Савин пришел, и при нем прочли царскую грамоту, в которой казаков опять обвиняли в набегах на Азов, на Крым и на Турецкие земли. Царь приказывал казакам, чтобы загладить свою вину, учинить крепкий мир с азовцами и под начальством турецких пашей идти на войну с поляками.

– Пока же вины не исправите, – жалованья вам не будет!.. – так закончил свою речь царский посол.

Молча, опустив головы, выслушал круг войсковой царское посланье. Все стояли, покорно обнажив головы. Когда кончилось чтение, атаман надел шапку и зашумели, как рой пчел, казаки. Приехавшие с послом из Москвы казаки рассказали, что по просьбе Фомы Кантакузена 60 казаков сослано в ссылку. И еще шумнее стало на кругу. Но, вот, атаман, выслушав ответы старшин, взялся за шапку.

– Помолчи, честная станица! – звонким голосом возгласил есаул. – Атаман трухменку гнет…

Смолк круг войсковой. Атаман начал держать речь царскому послу.

– Войско Донское, – сказал он, – молить Бога о многолетнем здравии Царя и Патриарха не перестанет! С воеводами царскими, но не с пашами басурманскими против всякого врага мы готовы идти поголовно. И головы свои за Царя сложим. По воле Государя с Азовцами помиримся и послов до Азова с честью проводим!

– А на море ходить перестанете? – спросил Савин.

– Не ходить на море нам нельзя, – отвечал атаман. – Казаки на море против басурман ходят потому, что им иначе кормиться нечем. Без добычи казаки будут наги и босы. Царского жалованья мы давно не получаем, и сейчас его с вами не прислано. Азовцы сами виноваты, что казаки ходят против них. Они сами задирают казаков, грабят нашу границу.

– Аминь! – раздались голоса из круга.

Наступало время кончить переговоры и расходиться, но тут из круга начали раздаваться отдельные буйные и гневные голоса. Сверкнули обнаженные шашки над головами.

– Фому (Кантакузена) – в воду!.. кричали казаки. – Его вина, что 60 провожавших его товарищей наших томятся в ссылке! В воду предателя!

– И Карамышева в воду! Он сам вызвался идти на Дон и похвалялся, что без царского указа напоит казаков допьяна и всех перевешает.

– Глянь, какой прыткий!

– Он Царя не чтит!

– Он и когда грамоту царскую читали, стоял в шапке, закуся бороду!

Часть казаков бросилась на Карамышева, отбила его у перепуганных стрельцов и бросила в воду, изрубив саблями.

Ни атаман, ни Савин не могли остановить буйных казаков. Совершив свое злодейство, они разбежались.

Атаман обещал взыскать виновных, назначил большой конвой для проводов Кантакузена и Савина и распустил круг.

Про этот случай у казаков сложилась песня:

Подымался с Москвы большой боярин,Он на тихий Дон гуляти.Не доехавши тиха Дона становился,Похвалялся всех казаков перевешать;Казаки-братцы тотчас догадалися,Во единый круг они собиралися,Середи круга становился Царев боярин,Он стал читать Государевы указы.Дочитался он до Царского титула,Казаки все шапки поснимали,А большой Царев боярин шляпы не снял,Оттого казаки взволновалися,На боярина они бросалися,Буйну голову его срубили,А бело тело в тихий Дон бросили,И, убивши, телу говорили:Почитай ты, боярин, Государя,Не гордись ты перед ним и не славься.Ко Царю они с повинной приходили.Ты гой еси, батюшка, православный Царь!Ты суди нас праведной расправою,Повели над нами делать, что изволишь:Ты волен над нашими буйными головами!

Аркебуз (старинный усовершенствованный лук)

13. Взятие Азова. 18 июня 1637 года

Как было казакам исполнить повеление государя и не воевать с азовцами, когда у азовцев томились в жестокой неволе молодые казаки и казачки?!

И теперь еще можно слышать, как поют донские казаки следующую песню:

Ах талан ли мой талан такой[10]Или участь моя горькая!Ты звезда моя злосчастная!Высоко звезда восходила,Выше светла млада месяца,Что затмило солнце красное!На роду ли мне написано,На делу ли[11] мне досталося,Что со младости и до старости,До седого бела волоса,Во весь век мне горе мыкати,Что до самой гробовой доски?Во Азове славном городе,Во стене ли белокаменной,Как была тут темная темницаБез дверей и без окошечек;Во той ли темной темницеСидел там добрый молодец,Добрый молодец Донской казак,В заключенье ровно двадцать лет,Ровно двадцать лет и два года;Случилось тут мимо ехатиСамому царю Турецкому.Как возговорит добрый молодец:«Ой ты, гой еси, турецкий царь!Прикажи меня поить, кормить,Прикажи меня скоро казнить,Не прикажешь ты скорей казнить —Прикажи на волю выпустить,Не прикажешь ты вон выпустить —Напишу я скору грамоткуК товарищам на тихий Дон:Славный, тихий Дон взволнуется,Весь казачий круг взбунтуется,Разобьют силу турецкуюИ тебя, царя, в полон возьмут!»Как возговорит турецкий царь:«Выпускайте добра молодца,Удалого казака ДонскогоВо его ли землю русскуюКо его ли Царю Белому».

И действительно, как в песне поется, писали из Азова донские пленники о тяжелой неволе. Мутилось сердце казачье тоскою, злобою загорались очи, когда читали они эти письма. Бельмом на глазу сидел в устьях Дона Азов. Из-за него нельзя было казакам выбраться на синее Азовское море, пройти за Керчь к берегам Крыма, где люди не знают зимы. И далекой мечтой донцов было – взять Азов.

Знали про это азовцы. Знали через своих разведчиков, под видом купцов приходивших на Дон, знали и от перебежчиков. Старая песня донская поет про эти думы казачьи, поет и про изменника туму[12] – Сеньку Маноцкова.

У нас, братцы, на Дону,во Черкасском городуПроявилась у нас, братцы, прирожоная тума.Он из тум, братцы, тума,Сенька Маноцков злодей;Крепкой думушки с старикамион не думывал,Думывал крепкую он думушкус ярыжками,Перекинулся, собака, к Азовскому паше,А Азовский-то паша стал его спрашивати:«Ты скажи, скажи, приятель,правду истинную,Что-то думают у вас, во Черкасском городу?»«Старики-то пьют, гуляют,по беседушкам сидят,По беседушкам сидят, про Азов вашговорят:Ой, не дай Боже Азовцамума разума того —Не поставили б они башенки на устьречки Каланчи,Не перекинули бы цепи через славныйтихий Дон,Не подвели бы они струны ко звонкимколоколам!»[13]Уж нельзя нам, братцы, будет во сине море пройтить,По синю морю гулять, зипунов-тодоставать! —Как у нас было, на Дону,во Черкасском городуВойсковой наш атаман во всю ночушкуне спал,Как со вечеру, сокол наш, Роговыепроплывал,По белу свету, сокол наш,по синю морю гулял,По синю морю гулял, кораблики разбивал!

Убедившись в том, что Московский царь не в силах удержать казаков от набегов на море, азовцы стали укреплять Азов. Каменные стены города были обновлены, прокопаны новые водяные рвы, насыпаны валы, построены башни. За крепостной оградой турки выстроили еще прочный замок, где бы мог спасаться гарнизон в случае, если бы казаки одолели стены. На берегах Дона поставили они передовые крепостцы. Отборный четырехтысячный отряд янычар был назначен для охраны Азова.