Амазонки, савроматы, сарматы – развенчанный миф. Версия 1.1 - Сергей Севрюгин

Верования сарматов – это отголосок религиозного культа ранней неолитической и трипольской эпох. Женские статуэтки и мужские фигурки с гротескно подчёркнутыми половыми признаками символизировали женское и мужское начало. В скифо-сарматскую эпоху появилось множество так называемых человекообразных статуй, изображающих женщин, часто женщин-воинов и мужчин-воинов. Статуи встречаются в довольно большом количестве в Южной России, Австрийской Галиции, прусских провинциях Восточной и Западной Пруссии, Южной Сибири, Средней Азии и Монголии, что говорит о широчайшем распространении скифо-сарматских традиций и верований на просторах Евразии, что в свою очередь подтверждает развитость духовной парадигмы культа Богини Матери – все материнские божественные лики суть разновидность единого бога творца, и этот бог – творец – амă – женское творящее начало мира, где ар — энергии материального мира, способные организоваться только благодаря управляющей энергии амă, с помощью сăмах, оперирующей образами сăнар, взятыми из ипостаси пĕрах.

Со временем описанное миропонимание было почти утеряно, но сохранилось в языке сармат.

Почти все народы мира – это ушедшие из мира Ар в мир Ра общности людей. В мире Ар женщина и мужчина были равноправными партнёрами с различными функциями.

В мире Ар сознательно сохранялся уклад жизни, заведённый предками, настолько, что у непосвящённых складывалось впечатление об отсутствии у аборигенов мира Ар врождённого любопытства. Вот как об этом пишет Фукс Александра Андреевна в 1840 году «Странно, что Чуваши, несмотря на их дикое состояние, не имеют подобного Татарам любопытства. Ты заметил, что проезжая Татарскую деревню, увидишь множество Татар, особенно женщин, выбегающих на улицу смотреть проезжающих. Бегут назади, стараются опередить коляску. Чуваши напротив: никто не кинулся смотреть меня, не бегали за мною; даже ребятишки без удивления на меня смотрели, хотя наверное можно сказать, что коляска с форрейтором никогда не бывала в их деревне» [36]. Также у народов Ар отсутствовала кичливость своим социальным положением: «…богатого Чувашина от бедного можно отличать только по большому двору и по множеству анбарушек. Избы у бедных и богатых одинаковы: тесны и черны от дыма. Женщины, бедные и богатые, опрятно одеты», «Чувашки вообще все рукодельны, не так, как Татарки, из которых богатые никогда ничего не делают. Напротив, Чувашки чем богаче, тем рукодельнее: они мастерски вышивают по счету шелком свои рубашки и такими трудными узорами, что даже дама, мастерица шить по канве, полюбуется их работой» [36]. Также Александрой Андреевной была отмечена характерная черта народа: «Нельзя Чуваш назвать вовсе дикими; однако можно решительно сказать, что они дети природы, и, по их образу жизни, следует заключить, что природа производит больше людей добрых, нежели злых, и что чувство добросердечия им врожденно. Редко найдешь между Чувашами злого человека; они по сие время, как дети, не понимают, что такое добро и зло, порок и добродетель; слепо следуют влечению своего сердца, которое редко ведет их ко злу» [36].

В отличие от мира Ар в мире Ра восторжествовал принцип «Многие же будут первые последними, и последние первыми» [38].

Процесс перехода из мира Ар в мир Ра начался с появления на исторической арене скифов.

На евразийских просторах часть семейных общин, не пожелавших жить в матриархальных коммунах, стала называть себя соколотами – по тотему сокол, или скифами. Сокол связан с культом Солнца-Коло. Древние египтяне солнечное божество Гор-Хор изображали в виде сокола. Само слово «сокол» означает работник Солнца-Коло. Поэтому в скифском искусстве «звериного стиля» частым сюжетом является сокол, терзающий лебедя. Тотемические образы лебедя, гуся, селезня (5 уток на гербе города Чебоксары – С. С.), пожалуй, наиболее архаичные в древнем мировоззрении, они связаны с мифами о первородном яйце и птице, творящей мир. В сарматском (чувашском) языке сокол – çăткăн кайăк – хапающая, хватающая птица.

Лебедь – птица божественная и царская. Связь белокрылого создания с богами отмечена во всех мифологических словарях. Афродита, Аполлон, Брахма, Зевс, Посейдон, Сарасвати.

Лебедь была не только сильнейшей чаровницей, в ее власти еще повелевать морскими богатырями. Дело тут, очевидно, не в родственных связях, а в том, что Лебедь – царица морская над народом моря – суартинěс.

Тут она, взмахнув крылами,Полетела над волнамиИ на берег с высотыОпустилася в кусты,Встрепенулась, отряхнуласьИ царевной обернулась:Месяц под косой блестит,А во лбу звезда горит;А сама-то величава,Выступает, будто пава;А как речь-то говорит,Словно реченька журчит.

Рис. 36. Царевна-лебедь. Врубель М.

Лебедь была в эпоху водолея человеком, но затем с наступлением либеральной эпохи рыб с её постоянными драками и столкновениями она стала просить Амă (бога) превратить её в птицу. Таким образом появилась лебедь. «Она же была сначала и царицей всех птиц, а сокол (орел) служил при ней князем – сборщиком налогов. Впоследствии царская власть перешла журавлю (так как лебедь не умела вовремя кричать) и т. д. – пока царем не стал орёл. Из этой северной легенды совершенно отчетливо видно, как происходила смена тотемов. Смысл этого сюжета: смена мира ар на мир ра, смена матриархата на патриархат, когда киммерийская лебединая эпоха в сарматской степи сменилась соколотской (соколиной)» [39], то есть так образно отмечается замена киммерийской культуры хĕр/ар – равенство девственного женского и девственно мужского начала на соколотское – скифское ахура – чувашское – ахăр – роскошествовать, излишествовать, безобразничать, озорничать, беситься [40] – переход от гармоничного сосуществования мужчины и женщины и всего сущего на земле к главенству помыслов о материальном. Мир Ра – это мужской мир, где главенствует Раc/çын, отсюда ROSSIAN читающееся во всём мире как рашен,

В позднем сарматском искусстве часто встречался сюжет битвы амазонок с сокологоловыми грифонами – ещё одно свидетельство смены мира Ар на мир Ра. Амазонки – представительницы мира Ар. Грифоны – символ мужской власти Ра, трансформировавшийся в двуглавого орла, одноглавого орла. Суть – утвердившаяся власть мужчин.

Когда-то грифоны – арăслан кайăк (лев-птица) — были для амазонок близкими ручными друзьями, но в какой-то момент грифоны восстали. Случилась битва. Амазонки оставили поле битвы. как оставили поле битвы с Гераклом.

Для дальнейшего раскрытия темы вернёмся к третьему и четвёртому выделенным утверждениям Адама Олеария.

3. Черемисы не верят в воскресение мертвых или в новую жизнь после здешней.

4. Хотя они не верят в существование ада, все-таки, по их мнению, существуют черти, которых они называют духами-мучителями. Они полагают, что эти черти при жизни могут мучить людей и доставлять им другие неприятности, поэтому они и стараются умилостивить их жертвами.

Вызывает удивление то, как Адам Олеарий из кратких бесед с простым черемисом уловил суть религиозных воззрений сарматов. Взгляды на миротворящие силы мы обсудили. Необходимо рассмотреть верования об устройстве мира и что происходит с человеком после его смерти. Для этого необходимо разобраться, как до сих пор этот вопрос освещается наукой.

«Чтобы продемонстрировать обоснованность выбранной нами точки зрения на природу чувашского язычества, вернемся еще к одной гипотезе о его происхождении, которую мы упоминали выше. Предложенное достаточно давно, это предположение имеет своих сторонников и в современной науке (Салмин А. К., Трофимов А. А. и др.). Эти ученые придерживаются мнения о дуализме чувашских верований, предполагающем извечную борьбу добра и зла. Сторонники этой гипотезы возводят чувашское язычество к зороастризму древних иранцев-огнепоклонников. Так, А. К. Салмин указывает на киремет, который, по его мнению, «совместно с турă составляет единый смысл добро-зло», что, вероятно, следует понимать как персонификацию изначального архетипа добро-зло в образах турǎ и киреметя. «Если турǎ просят, то киреметю следует угождать», – замечает автор. Однако далее, вступая с самим собой в противоречие, он делает предположение о том, что трансформация киреметя в злого духа – явление достаточно позднее и происшедшее под влиянием православия. В этих выводах А. К. Салмин ссылается на исследователя верований марийцев В. М. Васильева, высказавшего подобную же мысль еще в начале XX века.