Контрабандист Сталина. Книга 5 (СИ) - Москаленко Юрий Мюн

— Плохое качество исходного сырья, которое будут мешать с привозным. Проблемы с пресной водой, которой надо очень много для металлургии. А в Крыму её и так мало. Привозной уголь. В общем, ваше железо выйдет если не золотым, то серебряным по цене точно, и очень плохим по качеству. Плюс к этому сплошная антисанитария. Вы что эпидемии хотите? — по настоящему на стройках коммунизма постоянно вспыхивали эпидемии разных болезней, уносившие жизни, как простых работников, так и ценных специалистов. Из-за этого стройки коммунизма действительно стали «золотыми» как по стоимости, так и «оплате кровью» строителей. Ну и соответственно если гибнут специалисты, то дальше строили… как умели.

— У вас много квалифицированных строителей и рабочих, что вы их не цените? — продолжаю. — Ну и с Крымской войны вы в отношении Керчи не сделали никаких выводов это точно — смотрю, как Сталин недовольно задвигал усами. Пора прекращать «полезный ужин». — На Западе инженеры и фирмы за результат отвечают репутацией и своим собственным капиталом. А у вас? — это я подталкиваю Сталина быстрее водить персональную ответственность, независимо от должности, которая будет им ведена в моей истории несколько позднее.

— Ну, и наверное, самый непонятный для меня момент для чего вы выращиваете национальный сепаратизм, делая республики. Вон Англия, сколько столетий борется с шотландцами, чтобы создать одну страну. Если вы и дальше будете так поступать, то вы получите национальные войны с религиозным оттенком внутри страны, как у вас сейчас на Кавказе… не без помощи Запада конечно — всё хорош на сегодня.

Сталин на это только вздохнул. От политики мы уже оба устали.

Дальше уже пошёл разговор на бытовые темы. Сталин стал расспрашивать, как я живу в Париже. Обсуждали разные мелочи. Рассказал, как племянница требовала у меня зимой, покататься на страусах и какая холодная и снежная была прошлая зима в Париже. Через полчаса мы расстались, и я поехал домой… «не солоно хлебавши». Мои легкие намёки на обещанные деньги, генсек ловко игнорировал, а ставить вопрос прямо… и побоялся и постеснялся.

Пока ехал домой сделал вывод, что я проигрываю по многим статьям Сталину и Кº. Я можно так сказать выдаю стратегическую информацию практически бесплатно. Зная, что было раньше и каков получился результат и как оценивали его эксперты я могу смело спорить и советовать Сталину… но почему я почти делаю это бесплатно? Особым патриотизмом я никогда не страдал. Да и было бы, отчего страдать? Извечный русский вопрос, кому на Руси жить хорошо? И главное когда? Отвечу так. Русскому народу, никогда и ни в какие времена хорошо не жилось. Руководители страны лучше негров в Африке накормят или арабов, но своим не дадут. Ну и зачем я тогда…мучаюсь?

Вот так копаясь в каких-то непонятных самому себе суждениях, я и приехал домой…

Следующий день посветил расчётам с Берсоном. Тут завсклад рассчитался со мной нормально, даже поменял на большие купюры. Ну понятно, в СССР большие купюры не в ходу. Я взял английские фунты и царские червонцы. От немецких марок отказался на отрез. В самой Германии с ними сейчас чехарда. Ходят несколько видов. Я в этом не очень разбирался и побоялся быть обманутым. Так же на склад из Харькова привезли две тысячи тонн сахара, по моей договорённости со Сталиным. Пошел, проверил. Заодно проверил, как живёт моя охрана. Сделал вывод что плохо. Надо что-то придумывать. Ладно, сейчас лето и часть складов пуста, а как быть осенью или ранней весной? Подумаем.

— А когда вы ещё привезёте? А я вот вам списочек заказов приготовил, чтобы вам легче было — хитрый завсклад сует мне бумаги.

— Хорошо Аполлинарий Федорович, давайте ваш списочек — смеюсь я.

На завтра у меня посещение Москвы и заехать к Бехтереву, узнать, что он там решил?

В Москве я обратил внимание на одежду жителей. Страна по примеру своих вождей все больше и больше милитаризировалась. Всё меньше гражданской одежды и всё больше военных мундиров. Даже нарядные нэпманы, которые раньше прогуливались по Тверской улице, куда-то пропали. Товара в магазинах значительно уменьшилось, даже по коммерческим ценам. Но что порадовало, то кафе и рестораны не позакрывали и не сделали из них столовые. Значит, и тут Сталин меня услышал и не стал всё резко менять всё в стране.

— Ну как Владимир Михайлович соблазнили учёных переездом? — приняв приглашения выпить чашку чая, нахожусь в гостиной профессора.

— Увы, никто из значимых фигур на переезд не согласился. А Вавилов собирается в экспедицию в Азию. Так что беру только двоих учеников с семьями — развел руками профессор.

— Ничего, со временем сами прибегут. Я договорился со Сталиным на организацию «Института Мозга и Хирургии» и выделение средств на строительство здания.

— И всё? — удивился он.

— Нам главное чтобы не мешали. А со всем мы справимся и сами. Правда придётся делать платные операции. Но этим оформлением и организацией я займусь сам, чтобы вас не подставлять — улыбаюсь. Ох «хлебну» я с профессором. Вот же «типчик» своеобразный.

После моего обследования, через пятнадцать минут обсуждения, мы расстались. Но профессора я настроил, что надо быстрее собираться. Долго задерживаться в Москве, я не планирую.

Пока я ездил по Москве, в Кремле происходили не менее значимые события, всё более и более отличимые от известной всем истории.

Поездка на Ходынское поле и показ достижений советского авиапрома закончился скандалом и выволочкой главных конструкторов. Досталось всем и Калинину, и Туполеву и Поликарпову и Яковлеву. Не пощадил Ворошилов, а именно он уязвлённый речами грека выступал в роли обвинителя, и ответственных военных наблюдателей за приёмку самолётов.

Из всех конструкторов только у Калинина с К-4 с собой нашлись эскизы нового самолета К-5. Внимательно рассмотрев рисунки и чертежи, постановили начать срочное строительство новых самолётов, а К-4 не производить. Спасло Калинина от большого гнева начальства и то, что он никогда не делал военных самолетов. Перешли дальше.

— Что вы мне тут рассказываете товарищ Туполев? Каких двести километров? И это когда все ведущие империалистические страны делают самолеты со скоростью больше четырёх сотен. Вы на что потратили выделенные вам пятьсот тысяч рублей? На эти летающие дрова, под названием ТБ-1 — разозлился Ворошилов, неудовлетворённый объяснениями. — Вы Андрей Николаевич за всё берётесь и ничего толком сделать не можете. Ваш новый реданный катер абсолютно не годится в море. При волнении два-три балла не идёт, а это почти всегда на море. Или вы построите СССР нормальный самолёт-бомбардировщик со скоростью 350 километров полёта или…. От всех других дел я вас отстраняю — пригрозил нарком, подводя итог комиссии осмотру самолётаТБ-1. Пошли дальше.

— А вы мне, что тут настроили? Вам что делать больше нечего как повторять друг друга? — «накинулся» под одобрительный взгляд Сталина Ворошилов на Поликарпова с его несколько изменённым У-2 и И-3. Потом и на Яковлева, который чуть модернизировал АИР-1. — Вам какое было задание? Построить учебный самолёт для военных лётчиков и самолёт-разведчик. А вы что? Скопировали данный вам для ознакомления английский «мотылёк», который продают гражданским людям налево и направо? Значит так… — и тут Ворошилов спонтанно принимает поистине верное решение. — Вы Яковлев, хоть и учитесь, идёте в подчинение Калинину и сделаете совместно военно-учебный самолёт, как новый К-5. Только меньше и на 2–3 человек. И за этот проект отвечать будете лично вы. Это будет ваш выпускной экзамен в учёбе.

Тут Яковлеву винить, кроме себя и свои амбиции было некого. Желая влезь в ряд знаменитых конструкторов и то, что его авиетка хорошо показала себя на прошлых военных манёврах, он чуть изменил АИР-1 и хотел его выдать за АИР-2, и тем самым быстрее получить признание как авиаконструктора.

— А вы Николай Николаевич, сдавайте быстро дела на двадцать пятом заводе. Берите семью, учеников и собирайтесь в командировку. Поедете работать в Таганрог на авиационный завод номер тридцать один. Мы постараемся закупить новый иностранный самолёт. На его базе вы должны разработать хороший самолет-разведчик для нашей армии и наладить там производство — подвёл итог Ворошилов.