Андерсен-Кафе - Дина Бакулина

Во всяком случае, в соответствии со справкой, потерянным видом и формой одежды, Серафим Васильевич был самым настоящим бомжом. Тут двух мнений быть не могло. А вот как он дошёл до жизни такой, мы не знаем, да и вообще, мы ничего о нём не знаем…

Что ж, я могу только догадываться, о чём думают напыщенная Изольда или бомж Серафим, потому что в этой компании я по-настоящему понимаю только Андерсена. Потому что я очень люблю моего кота, и мне кажется, что я отлично слышу его мысли. Андерсен тоже ко мне очень привязан, я это чувствую.

А к бомжу Серафиму кот, наверное, так прилепился не только из-за рыбки, но ещё и потому, что Сашку с Лёшкой бабушка отправила в летний лагерь и коту сейчас просто не хватает интеллектуальных развлечений. Да и должны же у Андерсена быть товарищи, кроме меня, в самом деле!.. Может, Андерсен сделал и не лучший выбор, но, может и не худший, — как знать?..

Бомж собрался уходить и уже даже нахлобучил свою жёлтую шляпу, но вдруг, что-то вспомнив, порылся в карманах жилетки и спросил:

— А зеркало случайно не возьмёте?

С этими словами он извлек из кармана своей утеплённой жилетки, небольшое квадратное зеркальце.

— Нет, зеркало не возьму, — твёрдо сказала я.

— Я возьму, — неожиданно сказала Изольда. Никогда бы не подумала, что её голос может звучать так нежно!

Изольда подошла к Серафиму и, взяв зеркальце, вложила ему в руку какую-то бумажку.

— Люба, вы не возражаете, если я к вам завтра в три часа зайду? — громко спросила она меня. — Вы, кажется, говорили, что сегодня вечером вам пятый и шестой номера «Искателя» могут принести?..

— Конечно, — ответила я, — приходите. Только… Изольда Олеговна, я совсем не уверена, что мне сегодня принесут именно то, что вам нужно.

— А вас, за какой год «Искатель» интересует? — со знанием дела, обратился к Изольде Серафим.

— За восемьдесят первый, — чему-то улыбаясь, ответила Изольда. — Там, в четвертом номере, роман «Аберацио иктус», мне бы хотелось почитать.

«Да, уж!.. Название и впрямь забористое. Интригует!» — подумала я.

— Понял, — лаконично сказал Серафим, чуть наклонил голову, прощаясь, приподнял шляпу и вышел из лавки.

Не успел Серафим покинуть магазин, как Изольда буквально набросилась на меня со странными вопросами. При том она вдруг начала называть меня Любашей. Если бы вы только знали, как меня раздражает эта форма моего имени! Я несколько раз говорила Изольде об этом, — иногда она прислушивалась, но чаще забывала. Иногда мне кажется, что она просто издевается надо мной.

— Любаша, вы заметили, что, несмотря на ужасную одежду, Серафим тщательно побрит?

Я, стойко стараясь не обращать внимания на её забывчивость, рассеянно кивнула, пытаясь вспомнить, побрит бомж или нет.

— А заметили ли вы, Любаша, что он совершенно трезв?

— Да, — на этот раз честно ответила я. Это я и вправду сразу же заметила: в оба посещения бомж был трезв как стёклышко.

— А вам не показалось Любаша, — патетически продолжала Изольда, — что Серафим очень красивый?

Я посмотрела на неё, пытаясь понять, не шутит она. «Нет, всё очень серьёзно», — поняла я.

— Нет, не показалось, Изольда Олеговна, — призналась я. — Зато мне показалось, что Серафим — самый настоящий бомж, что у него вместо паспорта справка и что летом он ходит в зимней одежде, — почти скороговоркой выпалила я.

А что мне на самом деле показалось, я бы не решилась произнести вслух: мне показалось, что Изольда на почве одиночества совсем сошла с ума.

Семь рыбок в целлофане

На следующий день по странному совпадению Изольда и Серафим появились в нашей лавке одновременно: в три часа дня. Мы с Андерсеном не знали, что и подумать.

На этот раз Серафим принёс Андерсену не одну, а целый карман мелких рыбок, завёрнутых в целлофан. Прежде чем я успела что-нибудь сказать, бомж по своему обыкновению уже бросил рыбок прямо на пол. Их было ровно семь, — удивительно, что я успела их сосчитать, потому что на этот раз, Андерсен не стал играть с гостинцем, а наоборот, начал уплетать его сразу и с неимоверной скоростью. Судя по довольному урчанию и прожорливости, ничего вкуснее есть ему ещё не приходилось.

«Кажется, в Обводном канале самая вкусная в мире рыба! — усмехнулась я про себя. — Наверное, всё утро с удочкой проторчал, ради такого богатого улова». Но Андерсен, похоже, не разделял моей иронии: он был на седьмом небе от счастья!

Надо сказать, со вчерашнего вечера Серафим заметно преобразился. И представьте, только потому, что сменил свою зимнюю, на одной пуговице жилетку, на летнюю, поношенную, всего в двух местах порванную клетчатую рубашку. Рубашка казалась немного мятой и застиранной, но, по-моему, не грязной и была даже застегнута на две пуговицы. Чувствуете, какой прогресс? Во-первых, Серафим заметил, наконец, что на дворе лето, а во-вторых, пуговиц стало вдвое больше! Видимо, активная рыбная ловля пошла ему на пользу.

И представьте, какое совпадение: у него как раз нашлись нужные Изольде номера «Искателя»!

Я даже задумалась… Получалось, что Серафим пришёл сегодня в лавку из-за Андерсена и Изольды…

Впрочем, я, кажется, не совсем права: для меня у Серафима тоже кое-что нашлось. Он принёс мне в меру потрепанную, в тонком переплёте книжку Ли Харпер «Убить пересмешника». Кстати, это любимое произведение моего папы, — да и мне, честно говоря, книга очень нравится. Я сразу же согласилась её взять.

Ну, а «Искатель» мне оформлять сегодня, кажется, не придётся: судя по всему, Изольда и Серафим прекрасно договорятся и без посредников. Впрочем, подкупленная семью деликатесными рыбками, я, кажется, не возражала.

Изольда, Серафим и Андерсен уселись за стол и живо обсуждали содержание четвертого номера «Искателя». «Нашли что обсуждать!..» — недовольно думала я. На мой взгляд, ничего стоящего в «Искателе» днём с огнём не найдёшь. Изольда и Серафим о чём-то спорили, а Андерсен наблюдал за ними с видом третейского судьи.

Я, почувствовав себя лишней, занялась сортировкой книг в библиотеке. Кстати, их давным-давно пора было привести в порядок. А поскольку дискуссия между фанатами «Искателя» затянулась, закончив с книгами, я и вовсе отправилась в кладовку, решив кое-что привести в порядок и там.

Для того чтобы вытереть пыль на верхней полке, мне пришлось забраться на стремянку. Надо сказать, что наша старая деревянная стремянка иногда имела обыкновение разъезжаться. Поэтому, в обычное, не летнее время, со стремянкой справлялись двое сотрудников: один залезал на неё, а другой поддерживал её снизу.

Но, сегодня я почему-то совсем забыла об этой подлой особенности стремянки. К несчастью, из-за накопившейся пыли я так расчихалась, что мне срочно захотелось залезть наверх и избавиться от неё, я и вовсе не вспомнила о коварной натуре деревянной лесенки.

Только я успела залезть на неё, как стремянка разъехалась. Падая, я, к счастью, успела зацепиться за одну из довольно крепких полок. Только благодаря этому я ничего себе не сломала, а лишь сильно ушиблась. А поскольку во время падения я зацепила пару стопок толстенных книг, то грохот, кажется, стоял изрядный. На шум сразу же прибежал мой верный Андерсен. Чтобы дать себе опомниться, я решила несколько минут посидеть на полу. Андерсен попросился ко мне на руки и несколько раз, утешая, лизнул в нос. Я благодарно погладила кота: хорошо, что хоть ему есть до меня дело.

— Но что же мои посетители? — рассердилась я. — Сидят в моей в лавке, решают свои дела, как будто меня и вовсе нет, как будто это они здесь настоящие хозяева!

Потирая ушибленное плечо и слегка прихрамывая, я сердито направилась в зал.

И что же? Изольда и Серафим даже и не заметили, что я подошла! Они по-прежнему сидели за столом и о чём-то задушевно беседовали. Подойдя вплотную, я выразительно посмотрела на них.

— Вы, случайно, не слышали никакого шума? — изо всех сил стараясь взять себя в руки, ехидно сказала я.

Они сразу встрепенулись и оба растерянно посмотрели на меня. «Не слышали, — поняла я, внутренне примиряясь с обоими, — слишком увлеклись беседой».

— Да нет, Любаша, вроде всё спокойно… За это время никто не заходил, — задумчиво сказала Изольда.

— Нет, хозяйка, вы зря волнуетесь, всё в порядке, — в свою очередь, заверил меня Серафим. Волшебное слово «хозяйка» растопило моё сердце; в глубине души, я их простила, конечно, но кое с чем всё же упорно не собиралась примиряться.

«Жаль, что у меня фотоаппарата нет, — снова ехидно подумала я, — а то показала бы им потом, как они нелепо смотрятся вместе».

Выхоленная, подчеркнуто ухоженная Изольда и растрёпанный бомж в глупых коричневых кедах!.. «Одна только шляпа у него приличная, — думала я. — Да и та на три размера меньше!..» Уж и сама не знаю, почему я так на них злилась. Но ведь это объективно: они совсем друг другу не соответствовали! И я никак не могла взять в толк, что общего может быть между научной работницей, вдовой генерала и самым обыкновенным, пусть даже и очень начитанным, бомжом.