Скаредное дело - А Зарина

- Гонца в избу сведи! Напой, накорми!

Антон ушел, а князь стал читать каракули боярина, своего друга.

"И слышь, немчину этому про твоего сына ведомо. С того и посылаю до тебя. А княгинюшке твоей от нас поклон зем..."

Князь не дочитал до конца послание и, выскочив из горницы, закричал не своим голосом:

- Эй! Кто есть!

На зов к нему подбежал отрок.

- Беги в избу! Вели Антону немчина сюда привести. Живо!

Давно никто не видал такого оживления в лице и в движениях князя. Он не мог сидеть и бегал по горнице. Заслышав шаги, он сам отпахнул дверь и, увидев Эхе, с порога закричал ему:

- Что знаешь про сына?

Эхе смутился и почесал правой рукой за ухом.

- О каком сыне?

- О моем, моем! - закричал нетерпеливо князь.

Эхе покачал головой.

- Про мальшик говорил. А мой не знайт, ваш сын, не ваш сын, - ответил он.

- Про какого мальчика? Ох, да говори же!

- Дозволяй мне пить! Горло сохло. Жарко.

Князь захлопал в ладоши.

- Меду ковш!

Мед появился тотчас. Эхе выпил с половину ковша и, вытерев рукавом усы, медленно начал свой рассказ.

Князь жадно его слушал, не прерывая до самого конца.

Эхе кончил и замолчал. Князь сидел, опустив голову, что-то соображая, и вдруг вскочил на ноги.

- Антон, зови слуг! - приказал он и, взяв Эхе за рукав, потащил его к крыльцу, куда Антон торопливо согнал дворню.

- Был рыжий скоморох с теми? - спросил князь у слуг.

- Был, князь-батюшка! Поводырем был, - ответило несколько голосов.

- А с ними щуплый такой, был?

- Был, был! И мальченка еще. Да много их, чтоб им пропасти не было! раздались снова голоса.

Лицо Теряева просветлело.

- Коней, Антон! - закричал князь. - И ты, немчин, со мной! Едем к твоему приятелю! Ну, живо!

И через десять минут они мчались по дороге в Москву.

Эхе и Антон не могли на своих конях поспеть за кровным аргамаком князя, и он скакал далеко впереди их; но когда они сделали роздых на полпути в съезжей избе, князь не гнушаясь посадил с собой за стол Эхе и Антона и снова стал расспрашивать немчина.

- Расскажи мне, какой он из себя?

И эхе опять описывал мальчика, описывал сарай, в котором нашел его, рассказывал о своих мытарствах с ним и, наконец, про доброго немца-цирюльника и его сестру.

- Не приметил ли ты складня на нем? Цепка из золота, кольчужками?

- Нет! - покачал головой немец. - Голая шея, ничего не было.

- Не он! - упавшим голосом сказал князь. - У того складень, наше благословение.

- Эх, князь! - вмешался Антон. - Да нешто вор этот, Федька, оставит у него золото?

- И то! - оживился князь. - Верно! Он, он, мой Михайло! Но уж этому, - лицо князя потемнело, и он стукнул кулаком по столу, - Федьке, вору и разбойнику, будет солоно! Завтра же его в разбойный приказ уведут и там... - Он не окончил, но Эхе, взглянув на него без слов понял, что ожидает содержателя рапаты, и вздрогнул.

Князь забылся: его увлек поток мыслей и чувств, и он продолжал говорить вслух:

- Но кому нужен был мой Михалка? Может, они просто крадут и ждут выкупа... Не слышал я про такие дела... Крадут для нищенства да для скоморошьего дела, так больше от посадских да торговых людей... Ну, да уж доберусь я до правды: огнем и водою, дыбой и плетью, всем, что в застенке есть! А пока, - вдруг очнувшись, резко сказал он, - поедим да соснем малость!

И, сразу оборвав речь, он подвинул к себе миску с вареной курицей и ендову с вином.

Была глубокая полночь, когда они вновь сели на коней и помчались в Москву. Они ехали молча. Князь, почти уверенный, что его сын найден, думал о том, кому понадобилось это страшное преступление, и и горел местью и ненавистью к неизвестному вору.

Антон, как верный слуга, зная опасности большого путешествия по большой дороге, на которой шалили и скоморохи, и беглые тягловые, и заблудыжный посадский, зорко осматривал в ночной полутьме и прислушивался к тишине; а Эхе, - видавший за свои походы и кровь, и резню, и разбой, и преступления, - с размягченным сердцем мечтал о минуте, когда он увидит прекрасную Каролину и скажешь ей... Нет, он ничего ей не скажет, а только посмотрит на нее нежно-нежно и вздохнет от полного сердца: вот так!

При этом Эхе вздыхал с такой силой, что Антон с изумлением взглядывал на него, придерживая на миг свою лошадь.

- Прямо в слободу веди, немчин! - отрывисто сказал Теряев, когда они въехали в московские ворота.

- Гут! - ответил Эхе, ударяя коленями лошадь.

Наступило уже утро, и Москва проснулась. Со скрипом тащились на базар телеги, нагруженные сеном, курами, рыбой, убоиной и всякими овощами; в рядах открывались лари; к убогой церкви плелся поп, стуча костылем по твердой земле, и во все стороны шли люди, торопясь купить, продать или поспеть в назначенное место.

Наши всадники пересекли весь город и со стороны Москвы-реки въехали в слободу.

- Узнаешь дом-то? - спросил князь.

Эхе только усмехнулся.

Ему ли не узнать? С закрытыми глазами он не прошел бы мимо него.

- Тппру!..

Но что это?... Ставни закрыты, из трубы не вьется приветливо дым, в то время когда все вокруг живут уже дневной жизнью...

Эхе быстро спрыгнул с коня и стал стучать в калитку.

Молчание.

Он стал бить по очереди в закрытые ставни.

То же молчание.

- Ты что же это? На смех? - закричал нетерпеливо князь.

Эхе растерянно, убитым взглядом посмотрел на него.

В это время их успела окружить толпа, привлеченная криком и стуком.

- Эй, вы, басурмане! - крикнул князь. - Этот ли дом немчина-брадобрея?

- Так тошно, боярин" - ответил один из немцев, толстый булочник, снимая перед князем колпак.

- Где же он, собака?

- В приказе! - закричали со всех сторон. - Приходил народ, бил и вон... Бедный Штрассе!

Эхе, молчавший все время и словно обезумевший, вдруг встрепенулся и обратился к толпе с немецкой речью. Все бросили князя, окружили Эхе и, заговорив сразу, подняли оглушительный крик.

Аргамак князя пугливо шарахнулся в сторону, но князь нетерпеливо осадил его. Он сгорал от нетерпения и досады. Теперь, когда он уже собирался обнять сына, опять что-то стало на его пути.

- Ну, что там? - закричал князь Эхе, когда толпа на мгновение смолкла.

- Его взял в разбойний приказ на питки, на смерть!

- А мой сын? - не думая о бедном цирюльнике, спросил князь.

- А его спасал Каролина. Они убежал и спрятались...

- Где?...

- Надо сперва достать гер Штрассе! Они в тайнике.

Князь с силою махнул в воздухе плетью.

- Разве не знают тайника эти люди? Скажи, что я все сделаю, я выручу его! Покажи мне сына!

Эхе торопливо заговорил с немцами.

- Яа! Яа! - послышалось со всех сторон, и несколько человек, отдалившись из толпы, приветливо закивали князю.

- Они покажут нам, - сказал Эхе, - только надо спасти гер Штрассе. Они говорят, клянись!

- Яа, Яа! - закричали немцы.

Князь быстро снял шлем.

- Клянусь! Хотя и не зная вины его, спасти этого брадобрея, если не поздно.

- Яа, гут! - сказал булочник. - Еще не поздно. Мой его видел...

- Идем! - сказал Эхе.

Булочник пошел вперед, рядом с Эхе, который вел в поводу своего коня; князь с Антоном ехали сзади.

Булочник провел из в переулок, ввел в свой дом, перешел чистый дворик и остановился подле бани.

- Здесь! - сказал он князю. - Сичас!

Князь быстро соскочил с коня и двинулся за булочником.

Тот крепко постучал в дверь и что-то крикнул по-немецки. В ответ ему раздался женский голос, показавшийся князю райской музыкой.

- Что же? - нетерпеливо крикнул он.

- Сичас! - ответил булочник, и дверь в это время медленно отворилась; из-за нее выглянуло бледное, встревоженное лицо Каролины.

- Каролина!... - воскликнул Эхе, бросаясь к ней.

- Эхе!.. - взволнованно ответила Каролина и распахнула дверь.

В это мгновение князь нетерпеливо оттолкнул ее и вбежал в баню.

Посреди бани стоял его маленький Миша и с недоумением и страхом глядел перед собой.

- Миша! Сын мой! - закричал князь, бросаясь к сыну.

- Тятя! - радостно откликнулся Миша.

Князь схватил его, поднял и, сжимая в своих объятиях, осыпал поцелуями. По его суровому лицу струились слезы. В баню вошли Антон, Эхе, Каролина, булочник и еще несколько немцев и все с умилением смотрели на эту сцену.

- Довел Бог! - шептал Антон, утирая рукавом слезы. - Через басурманов показал свою милость.

- Он, он! - радостно повторял князь, смотря на сына и страстно целуя его.

Через несколько минут он успокоился и сел на лавку, посадив на колени Мишу.

- Почему же вы сразу искать среди бояр не стали? - спросил он. - Про мою беду все знали.

- Эдди хотел, - ответила Каролина, - хотя и не он нашел, а капитан, она показала на Эхе, - но в это время с ним случилось несчастье.

- Несчастье? Какое? - князь теперь только вспомнил по арест какого-то немца.

- О, ужасное! - воскликнула Каролина, заливаясь слезами, и начала свой рассказ.

Держа на коленях своего найденного сына, сияя радостью, слушал князь тяжелую историю ареста бедного Штрассе из уст Каролины.