Смерть композитора. Хроника подлинного расследования - Алексей Иванович Ракитин

записки продиктовала ребёнку её текст, не до конца понимая, что же именно хочет сообщить миру своим творением. Колебания в выборе типа автомашины, на которой якобы уехал композитор, явно на это указывают. С большой долей вероятности можно предположить, что женщина была нездорова, если и не явная шизофреничка, то в каком-то пограничном состоянии… Возможно, что записку на могилу подбрасывал именно ребёнок — такое допущение хорошо объясняет 3-кратное сворачивание листа (помещается в детской ладошке). Все эти конспиративные потуги с привлечением школьника начальных классов указывают на человека с одной стороны малообразованного и подозрительного, а с другой — исполненного внутренним ощущением доступного ему «тайного знания», которое он постарался донести миру в такой вот странной, мягко говоря, форме. С вероятностью 99 % и даже более женщина, диктовавшая анонимку, ничего не знала о действительных обстоятельствах исчезновения и гибели Владимира Ивасюка.

Перед нами отпечаток фантомных болей чьей-то больной психики. Очень жаль, конечно, родителей композитора, поскольку они в этой ситуации стали заложниками не то, чтобы злого умысла, а просто чужой болезненной эмоциональной реакции на гибель их сына. Написавшая анонимку, скорее всего, искренне любила Владимира Ивасюка, но это не отменяет того, что её бредни доставили страдания близким композитора. Автор записки, по-видимому, знала, что родители Владимира появляются у его могилы, возможно, она даже подходила к ним и заговаривала, но следует ясно понимать, что записка вовсе не была адресована им. Это так сказать обращение к миру, сверхценное мнение для целой Вселенной…

Здесь мы подходим к очень деликатной теме, о которой представители правоохранительного сообщества обычно стараются не говорить, но без упоминания которой в «деле Владимира Ивасюка» никак не обойтись. Речь идёт о реакции некоторой части общества — назовём её представителей «лицами с нестабильной психикой» — на общественно резонансные психотравмирующие происшествия.

Могила Владимира Ивасюка (современные фотографии). После похорон композитора 22 мая 1979 г его могила надолго сделалась местом притяжения как поклонников его таланта, так и откровенно нездоровых людей, травмированных его смертью.

Здоровый человек, перенеся стресс, способен довольно быстро — в течение дней или недель — вернуться к повседневному ритму жизни. Новые эмоции и впечатления оттесняют воспоминания о травмирующем событии на задний план и психика довольно быстро компенсируется, возвращаясь к своему обыденному состоянию. Это нормально. Способность человеческой психики блокировать психотравмирующий фактор является важным признаком её здоровья. Помните, как в песне Владимира Высоцкого «и отплакали те, кто дождались, не дождавшиеся — отревели…"? То есть у здорового человека есть время плакать, но есть время и жить…

Однако многие эмоционально и психически нестабильные лица демонстрируют иную реакцию на стресс: для их мышления характерна ригидность (вязкость), «залипание» на психотравмирующем раздражителе. Когда они оказываются во власти сильной негативной эмоции, ими овладевают тоска, страх, подозрительность и т. п., причём весь этот букет негативных переживаний они распространяют на окружающих. Такие люди оказываются в плену подавляющего их страдания и зачастую неспособны разорвать возникшую психологическую зависимость от созданного их воображением образа или ситуации.

Классическим примером такой совершенно ненормальной ригидности мышления является история самоубийства Галины Бениславской, одной из многих любимых женщин Сергея Есенина. Их отношения начались в 1921 г, т. е. за несколько лет до смерти поэта. Галина никогда не считалась сумасшедшей в бытовом понимании этого слова, хотя после первого расставания с Есениным в 1921 г она и угодила на лечение в клинику нервных болезней. Не вызывает сомнений, что у молодой женщины — а на момент смерти ей исполнилось 28 лет — имелись серьёзные проблемы психиатрического профиля. После смерти поэта Галина практически ежедневно приезжала на Ваганьковское кладбище, где был погребён Есенин, фактически она была одержима поэтом, насколько это возможно в отношении умершего человека. Через год после убийства Сергея Есенина она покончила с собою на его могиле, застрелившись из револьвера и оставив записку, гласившую: «3 декабря 1926 года. Самоубилась здесь, хотя и знаю, что после этого ещё больше собак будут вешать на Есенина… Но и ему, и мне это всё равно. В этой могиле для меня всё самое дорогое…»

Историю жизни и смерти Бениславской очень любят упоминать в курсе суицидологии, обычно не уточняя, что поведение этой женщины является своего рода экстремумом, крайней точкой переживаний нездорового человека. Однако довольно большое число людей демонстрирует схожую симптоматику без того, чтобы пустить себе пулю в лоб или сердце. С появлением интернета эмоционально нестабильные персонажи окукливаются среди себе подобных на тематических площадках. Уже необязательно ехать на могилу любимого персонажа, можно вдоволь кипеть разумом перед компьютером, не выходя из-за стола.

Классический пример «залипания» эмоционально нестабильных лиц мы можем видеть в т. н. «фанатских сообществах», «исследующих» гибель группы Дятлова. Это сейчас, пожалуй, самый яркий пример такого рода в русскоязычном сегменте интернета. Говоря об этих людях, следует брать существительное «исследование» в кавычки, ибо люди эти ничего не исследуют в принципе. У них для этого нет ни необходимых знаний, ни связей, ни интеллектуальных качеств. Они годами могут обсуждать «поддельность уголовного дела», ни разу в жизни не видев ни одного отечественного уголовного дела середины 20-го столетия и не имея ни малейшего понятия о правилах оформления таких документов в тот период… Они могут продуцировать многословные рассуждения о неких «параллельных расследованиях», не имея даже понятия о том, как правильно назывались те самые органы прокуратуры, которые якобы этим занимались… Они рассказывают бредни о ракетах, о полигонах, о «преступлениях военных» ничего не зная в принципе ни о ракетах, ни о полигонах, ни о Вооруженных Силах СССР. Эти люди фальсифицируют улики и доказательства, осуществляют целенаправленный вброс фальшивок под видом «вновь открывшихся» «воспоминаний», «свидетельств» и «документов». То есть буквально подделывают, буквально выдумывают…

И чем больше проходит времени, тем больше фантасмагорических бредней начинает громоздиться вокруг этой истории усилиями не вполне нормальных её «исследователей». Эти люди с важным видом сидят в телевизионных студиях, упиваются собой и, по-видимому, в такие минуты искренне счастливы. Они не понимают, что позорят себя и компрометируют ту тему, о которой берутся разглагольствовать. Если вы, дорогой читатель, попали на какую-то тематическую площадку, где обсуждается гибель группы Дятлова, не спешите регистрироваться и бросаться в спор. Почитайте внимательнее перлы местных корифеев, я уверяю, что в большинстве случаев вы без особого напряжения увидите поток сознания если не явного шизофреника, то, скажу мягче, доброго шизоида.

Почему это важно и почему об этом написано здесь? Да потому, что в окружающем нас обществе таких людей не очень много — примерно 6–8 %, включая как явно больных, так и лиц в пограничном состоянии. Однако там, где присутствует некий психотравмирующий фактор, неважно, кладбище это