Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского - Виталий Старцев

Интересно, что именно в оценке этих документов разошлись Сиссон и Робинс, которые до этого действовали в основном солидарно и не теряли надежды на то, что им удастся добиться от Советского правительства согласия на возобновление военных действий против Германии. Поздно вечером 2 февраля Робинс, как рассказывает Сиссон, увиделся с человеком, который дал ему эти документы. Он не смог добиться у него дополнительных сведений и «не знал, что делать», но на следующий день отказался сообщить Сиссону при их новой встрече фактические нити, которые он сам имел. Человек этот был не Семенов.

Пока Сиссон обдумывал ссору с Робинсом, события продолжали быстро развиваться. «Материалы, однако, распространялись в Петрограде более широко, чем он знал, — вспоминал Э. Сиссон, — и 4 февраля другая английская копия была послана мне в наш офис на Гороховой ул.; я также обнаружил копию на русском языке у нашего переводчика, Было очевидно, что распространение их является организованным. В моем позднейшем правительственном докладе этот комплект циркуляров был напечатан как приложение к докладу, помещенный туда для документации. Это была единственная часть содержания доклада, которую видел Робинс и о которой он знал. Я просил его помощи для дальнейшего расследования, и он отказался»10. Только на следующий день Сиссон впервые встретился с Е. П. Семеновым, который принес послу Фрэнсису первый документ из новой серии. Но эту историю мы будем рассматривать позже. А пока еще раз дадим слово Эдгару Сиссону.

Во введении к приложению № 1 к основной части своей брошюры под названием «Документы, распространяемые антибольшевиками в России», Сиссон писал: «Это приложение состоит из циркуляров (за исключением двух случаев, оговоренных особо), оригиналов которых или заверенных копий я никогда не имел. Большое число подобных комплектов на русском языке было выпущено в Петрограде и в других местах России оппонентами большевиков зимой 1917–1918 гг. Документы, как говорилось, являлись копиями документов, изъятых из контрразведки правительства Керенского, сопровождаемых более ранними материалами контрразведки императорского правительства. Возможность для доставания их была легкой благодаря услугам агентов и служащих контрразведки, большинство которых, когда большевики встали у власти, ушло со службы, захватив свободно содержание дел своих департаментов. Некоторые из документов были включены в публикацию, произведенную в Париже, к которой мы также отсылаем. Я не имел возможности произвести их проверку, но они соответствуют другим, поддающимся проверке, и в этом свете выглядят более ценными, чем когда они рассматриваются отдельно».

Таким образом, Э. Сиссон положительно свидетельствовал о том, что документы получены от бывших сотрудников царской контрразведки и контрразведки Керенского, что сотрудников этих было немало, а распространение документов производили многочисленные «противники большевиков». Как мы теперь знаем, все это были голословные утверждения и, хотя действительно к публикации и распространению материалов первой серии примазались многие антибольшевистские силы, источник-то документов был один: Семенов да Оссендовский, а вовсе не агенты контрразведки.

И последнее свидетельство Сиссона, которое необходимо здесь привести. «Эта группа циркуляров, указывает он, — попала в мои руки в первую неделю февраля 1918 г. в английской версии с примечаниями неизвестного переводчика, а несколькими днями позже — еще одна английская и русская. Я подготовил общую редакцию, и посол Фрэнсис отправил ее кодом в Госдепартамент 9 февраля»11. Таким образом, в этот день осуществилась главная цель, которую ставили перед собой Оссендовский и Семенов еще 13 ноября 1917 г.: привлечь внимание наиболее могущественных из союзников для того, чтобы столкнуть их на путь решительной борьбы с большевистским правительством и сорвать договоренность с Германией о перемирии или сепаратном мире. Через несколько дней материалы первой серии читал государственный секретарь США Лансинг. Он отнесся к их содержанию с одобрением и поручил послу Фрэнсису действовать в том же направлении, то есть доставать новые документы о связях большевиков с немцами.

Интересно в заключении этой главы познакомиться с оценкой всех этих событий, связанных с получением Эдгаром Сиссоном материалов первой серии, советским историком. Я имею в виду Р. Ш. Ганелина, одного из самых честных и порядочных исследователей этой эпохи. В своей книге «Советско-американские отношения в конце 1917 — начале 1918 г.», вышедшей в свет, как уже знает читатель, еще в 1975 г., Р. Ш. Ганелин посвятил две страницы и «документам Сиссона». Он писал: «"Документы", о которых идет речь, попали к Фрэнсису и Сиссону в начале февраля. С 9 по 13 февраля Фрэнсис передавал их тексты в Вашингтон по телеграфу. Фальшивый характер их был настолько несомненен, что его признали даже российские контрреволюционные круги и эмигрантские авторы, которые изо всех сил поддерживали версию о "немецких деньгах у большевиков". Робинс разглядел фальшивку тотчас же. Фрэнсис и Сиссон, именно в этот момент порвавший с Робинсом и ощутивший себя главной фигурой в борьбе с большевиками, заняли другую позицию. "Документы", которым Сиссон с горячей готовностью дал свое имя, уже были к этому времени — в явном расчете на увеличение союзнических субсидий — напечатаны в "Приазовском крае", кадетской газете, выходившей в лагере южнороссийской контрреволюции. Тем не менее и Фрэнсис, и Сиссон старались придать своему "открытию" самый сенсационный характер. "С большим интересом" отнесся к делу и Лансинг, с необычной для него поспешностью приславший Фрэнсису против обыкновения пространную инструкцию о сборе дальнейших "сведений". Петроградское контрреволюционное подполье с готовностью удовлетворяло потребности в "документах", заявленные не только Сиссоном, но и английской секретной службой»12. Автор дает в целом верную картину событий. Конечно, тут есть некоторые уступки цензуре: и осуждение Сиссона, и «горячие симпатии» к Робинсу, который «разглядел фальшивку тотчас же». Нет, Сиссон свидетельствует, что Робинс переживал и колебался, он хотел разделить ответственность за прикосновение к этой ужасной «тайне» с Сиссоном. Но это пустяки, К сожалению, в авторской оценке есть и другие неточности. Преувеличением является утверждение, что российские контрреволюционные круги и эмигрантские авторы признали фальшивый характер «документов Сиссона». Ну а сам он «дал свое имя» не тем документам, которые опубликовал «Приазовский край», а тем, которые опубликовал он первым, то есть основной части документов. Повторяет Р. Ш. Ганелин за Сиссоном, по сути дела, и версию о многочисленных противниках большевиков, поставлявших документы. Не «контрреволюционное подполье» с готовностью удовлетворяло потребность американцев в «документах», а только один контрреволюционер: А. М. Оссендовский, с помощью Е. П. Семенова, а затем и другого посредника. Впрочем, будем благодарны автору, который и двадцать лет тому назад сумел дать более объективную, чем другие, информацию об этих документах.