Выживают бессмертные - Вячеслав Шалыгин

Вокруг зашевелились кочевники, из товарного вагона выпрыгнул Голован, а бойцы с первой платформы забрались в кабину тепловоза и под руки вытащили из нее машиниста и помощника. Их усадили на теплую землю и вручили чайник с водой. Поездные вели себя как пьяные, но было заметно, что их постепенно отпускает. Свежий воздух и вода медленно, но верно побеждали отравление болотными газами.

– Ну, мы дали болоту песен, Митрич. – Помощник машиниста приложился к носику эмалированного чайника и сделал несколько больших глотков. – Сегодня вообще перло. Суперски зажгли!

– Ага. – Машинист отнял у помощника чайник и сам припал к носику. – Сладка водица после дерьмеца.

– Эт-точно, Митрич. Дай еще попить.

– Чаю бы вам покрепче, да с сахаром, – сказал Голован. – И на массу часок давануть.

– Чаю – да, массе – нет. – Машинист помотал головой и от этого движения едва не завалился на бок.

– Понятно. – Голован вздохнул: – Еще час как минимум будем проветриваться.

– Я могу порулить! – Помощник машиниста вскочил и условно «замер». Наподобие колышущегося на ветру камыша.

– Выдохни и расслабься. – Голован поднял взгляд на хвостовую платформу и кивком указал на майора: – Вон бери пример с новичка. Его ведь тоже накрыло капитально, а он уже как огурец. Как, торчим, майор?

– В порядке, – Бондарев кивнул.

– Это, значится, хорошо. – Голован снова обернулся к тепловозной бригаде: – А все почему? Потому что человек ответственный. Подошел к проблеме с пониманием. Дышал через раз, песни не орал, кислород не переводил. А вы, значится, опять накачались. Я сколько раз говорил, что злоупотреблять испарениями гораздо вреднее, чем водкой или наркотой? Малой, сколько?

– Сто раз! – помощник машиниста хохотнул.

– Чего смешного?

– Голован, иди на фиг, – весело сказал машинист. – Я хрен когда надену маску. А знаешь почему? Да потому, что только в этой вонючей дырке чувствую себя, как в прежние времена.

– Ты в старые времена на помойке жил?

– Не в этом дело. Ни забот под этим вонючим кайфом, ни хлопот! Кати себе, куда рельсы ведут, дыши всякой дрянью и радуйся, что никто тебя не трогает. Скажешь, не похоже на прежний мир?

– Не отпускает тебя, как посмотрю, – Голован фыркнул. – А ну, подъем! И бегом вокруг состава, чтоб проветриться поскорее! Два круга! Заодно буксы проверите. Встали, ну!

– Э-э, начальник, это уже перегруз! Отцепи вагон! Мы машинисты, а не обходчики!

– На пинках вас гнать? Ерема, Мытарь, поднимите их! И штыками их, штыками в пятую точку!

– Голован, тормози! – Машинист вскинул руку. – Поняли все, идем! Малой, прихвати молоток.

– Вот это, значится, другое дело, – понизил тональность бригадир кочевников и снова поднял взгляд на Бондарева: – Видал, какие выдумщики среди машинистов встречаются. Придумали, значится, метод борьбы с аномальными испарениями. Фантазеры!

– Еще не таких видал, – спокойно ответил майор. – А кто без фантазии, те давно вымерли. Еще Пандемия их отсортировала.

– Да? – Голован озадачился. – А какая тут связь? На фантазеров лесная пыльца не садилась или вирус ими брезговал?

– Фантазия помогла придумать, где спрятаться, чтобы выжить.

– А, ну это понятно. Только не фантазия это, а смекалка была.

– То же самое, только в профиль.

– Да? – Голован секунду подумал и пожал плечами: – Ну, может быть. – Он перевел взгляд на кочевника рядом с Бондаревым: – Ерема, сними с майора наручники и проводи до зенитки и обратно, пусть разомнется.

– Не рванет? – буркнул Ерема.

– А куда? – Голован усмехнулся: – Степь кругом. До горизонта все как на ладони, каждую кочку видать. Когти рвать – себе дороже выйдет. Да, майор?

– Не рвану. – Бондарев спрыгнул с платформы. – С вами весело.

– С нами-то? – Голован хмыкнул и кивком показал, что одобряет юмор пленника. – С нами – полбеды. Ты еще с Ханом познакомишься. Вот где будет веселье. Это я тебе, значится, гарантирую.

Возможно, в Ставке Хана пленников и впрямь ожидало «веселье», но дальнейший путь оказался скучноватым. Мерно постукивая на рельсовых стыках, поезд монотонно разменивал километры по степи. Солнце припекало, горячий ветер перебрасывал с вагона на вагон сажу и пыль, пассажиры кемарили, играли в карты или выпрашивали друг у друга воду. Изредка кто-то постреливал, непонятно по каким мишеням, а однажды вновь пришлось задействовать «крупняк», чтобы отогнать подозрительную группу мотоциклистов. Группа тоже двигалась на юг и выглядела вроде бы обычным кочевым отрядом, но Голован решил не рисковать и приказал сделать пару предупредительных выстрелов поверх голов. Подозрительные личности покрутили пальцами у виска и умотали на своих байках и квадроциклах подальше в степь.

Дальше последовали два часа пути вовсе без приключений, и только почти на окраине Днепропетровска снайперы открыли огонь по замеченной на крыше одного из домов крупной кошке. Кочевники утверждали, что это мутант вида «рысь», хотя Бондареву показалось, что это обычный одичавший котяра. Но спорить майор не стал. Он был увлечен видами северо-восточной окраины города, которая выглядела как большая крепость.

Эшелонированная система обороны на подступах, высокие баррикады, построенные между старыми домами, огневые точки и сотни метров колючей проволоки делали несколько левобережных городских кварталов действительно похожими на крепость. Прорваться сквозь всю эту суровую красоту без танков и мощной артподготовки было бы очень трудно.

А между тем Хан в городе никогда не засиживался, переезжал постоянно с места на место, разбивая в Большой степи временные лагеря, не имевшие столь серьезной защиты. Более того, ходили слухи, что он собирается вообще перенести Ставку куда-то на запад. Зачем тогда было все это городить на окраине Днепропетровска, понимал только сам Хан. Большинству его соратников, как и разведке Армии, логика кочевого лидера была непонятна.

Впрочем, одна версия на этот счет у Дениса имелась. Он предполагал, что обитаемая часть города серьезно укреплена не потому, что здесь находится и всегда будет находиться базовая Ставка Черного Рынка. Скорее всего, здесь хранился золотой запас Орды, традиционно именуемый «общаком», и ее главный арсенал. Вот почему кочевники и превратили левобережные кварталы в сплошной укрепрайон.

Так это или нет, узнать было не у кого, это были вопросы для стратегической разведки как минимум, а вот вопросы попроще можно было задать и кочевникам. Бондарев видел Днепропетровск впервые, сравнивать было не с чем, но майор и без сравнений понимал, что все вокруг перестроено уже после Пандемии. Но кто занимался возведением оборонительных валов и укрепрайонов? Не кочевые же. Явно рабы и вольные мастера. И где взяли столько рабочих?

Бойцы ответить не смогли, и пришлось Денису придержать свое любопытство до новой встречи с Голованом. Она состоялась, когда поезд миновал город по восточной окраине и остановился на станции Илларионово. Как выяснилось, конечной.

– Да уж, много народу город перестраивало. Кто за плату, а кто за интерес, – обтекаемо ответил Голован, когда Бондарев задал ему возникший в пути вопрос. – И до Пандемии он был серьезным центром, и теперь им остался. А что ты хотел? Ставка!

– Что ж мы не в город приехали?

– Так ведь нет тут сейчас Хана, там он, – Голован махнул рукой, указывая на юг. – Почти у Химзавода. Туда и двинем, значится, пешим порядком. К полуночи дойдем.

– Ты, барин, и задачи ставишь, – пробурчал Мытарь, один из ближайших помощников Голована. – К утру бы дойти.

– За полночь – край, – заявил Голован. – Завтра утром мне надо в Ставке быть, прямо в шатре у Хана.

– Вот к утру и дойдем потихоньку. Чего жилы рвать?

– А помыться с дороги? И в себя надо прийти, значится, чтоб все толково доложить. Хан любит, когда все четко и внятно. Короче, не раздражай меня, Мытарь. Сказано – за полночь, значится, так и придем! Строй народ в походную колонну.

В принципе, сорокакилометровый переход от станции Илларионово до временной Ставки в Михайловке за восемь часов был и впрямь посильной задачей. Другое дело, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Но тут уж было не до жиру. Поезд дальше идти не мог по самой банальной причине: железнодорожная ветка уходила в Лес и вновь появлялась из него лишь где-то на уровне Вольнянска, в полусотне километров к югу. Путешествовать по Лесу, пусть даже на чем-то вроде бронепоезда, представлялось безнадежной затеей. А другого транспорта поблизости не было. Голован попытался было поискать, но нашел всего одну телегу с чахлой лошадкой, для которой четыре десятка километров были расстоянием до мясника. Гнать животину в последний путь не решился даже Голован. «Поди, не живодер» – это были его слова. Так что пришлось всем идти пешком. Припасы и хабар распределили между бойцами и пленными, выстроились колонной и побрели по старому шоссе строго на юг.