Волчий тотем - Жун Цзян

Халабала захохотал:

— Неверно, неверно. По моим рассуждениям, тот волк, который остался снаружи, тоже залетел туда и наелся вдоволь. Ты не знаешь, что у степных волков очень сильна коллективная спайка, они, как никто, всегда вместе, они не могут бросить своего собрата и члена семьи. Когда они все наелись, то так же, как зашли, отправили большого волка обратно, чтобы дать возможность тому проникнуть внутрь и поесть вдоволь. Те два кровавых следа на внешней стороне стены — от того уже наевшегося волка. Если нет, то откуда же? Первый волк, служивший трамплином, ещё не измазал лапы в крови, поэтому и не оставил следов. Верно? Ты просто поразмысли над той ситуацией. Волки просто обыграли людей. Они в большом количестве проникли в овчарню, устроили там резню. Люди построили каменную стену, чтобы преградить волкам путь к овцам, а получилось наоборот: они преградили путь собакам, которые стерегли овчарню снаружи. Собаки старика Цылэйдаоэрцзи, наверное, были вне себя. Собаки не могут, да и не умеют подражать волкам, не могут так же, как волки, перелетать через забор, чтобы сразиться с волками. Они намного глупее волков.

— Я тоже намного глупее волков. Я всё же никак не могу понять одного. Как волки могли в полном составе выйти обратно? То есть, я имею в виду, как быть последнему волку? Кто послужил ему трамплином? — усмехнулся Чень Чжэнь.

Халабала, развеселившись, сказал:

— Люди действительно глупее волков. Тогда все тоже не могли додуматься. Потом руководитель пастбищ Улицзи, обнаруживший широкий след овечьей крови, снова пошёл в овчарню и внимательно всё осмотрел и только тогда догадался. Оказалось, что у северо-восточного угла внутри каменной стены сложена большая куча мёртвых овец, как минимум шесть-семь. Все пришли к выводу, что самый последний волк был самым способным из всех, а также самым сильным. Он в одиночку перетащил мёртвых овец к забору и сложил их в кучу, соорудив себе трамплин, а затем перелетел через забор. Правда, некоторые говорят, что один волк не смог сделать такую тяжёлую работу, вероятно, последние несколько волков вместе перетаскали и сложили овец. А потом по одному вылетели наружу. Потом руководитель пастбищ Улицзи вызывал всех начальников бригад на место происшествия и показывал, каким образом волки перепрыгивали через ограду, на пастбищах после этого потихоньку все успокоились. Управление пастбищ не стало критиковать и штрафовать старика Цылэйдаоэрцзи. А вот руководитель Улицзи очень самокритично отнёсся к этому, он говорил, что был очень небрежен и недооценил силы волков.

Чень Чжэнь чувствовал, как мороз бежит по коже от этих рассказов. И хотя он полностью верил научным выводам Халабалы, всё же после этого волшебный образ летающих степных волков стал сниться ему по ночам, и он часто просыпался среди ночи в холодном поту.

Прошли дни, Чень Чжэнь снова стал принимать меры к определению местоположения небесного кладбища, которое, по рассказам людей, находилось в двух местах. Одно — на северной стороне горы Чаганьтаолэгань, а другое — на северо-восточной стороне горы Хэйшито, которую называли горой Чёрных камней. На первый взгляд два места небесного кладбища не имели особых отличий от других степных пастбищ, находящихся на горных склонах, но если внимательно присмотреться и проанализировать, то различия окажутся немалыми. Эти два места отстоят далеко от древнего пути переселения кочевников и их пастбищ, а также в пустынном, глухом секторе, близко к месту обитания волков, близко к Тэнгри, там, где душам удобнее возноситься на Небо. К тому же рельеф там слишком неровный, повозку сильно раскачивает при езде.

В степи Элунь на протяжении многих веков кочевники снимали с умерших всю одежду, заворачивали тело в кошму и крепко связывали; а были и те, которые не трогали одежду умершего. После этого тело клали на повозку. Затем к оглобле повозки горизонтально привязывали длинный деревянный шест. На рассвете двое старших мужчин этого рода, с двух сторон садились на лошадей, каждый держась за конец деревянного шеста, гнали повозку к небесному кладбищу, подстегивая кнутами животных, чтобы те бежали быстрее. Когда умерший от сильной тряски вылетал из повозки, тогда и в том месте, как считалось, его душа возвращалась к Тэнгри, это символизировало конец полной ухабов и неровностей жизни кочевника. Если умерший был завёрнут в кошму, то двое старейшин слезали с лошадей и разворачивали его, клали тело на траву лицом к небу, словно он (или она) только что пришёл на Землю, простой, чистый и спокойный. В это время умерший уже принадлежал к волкам, к святым. Что касается того, может или не может душа умершего вознестись к Тэнгри, то это зависит от количества добрых и злых дел, которые он совершил при жизни. Вообще говоря, через три дня уже известен результат, если через три дня тела умершего не остаётся, а лишь одни остатки от него, то значит, что его душа уже вознеслась к Тэнгри; если он ещё лежит там, то члены его семьи должны побеспокоиться. Но в степи Элунь много волков, Чень Чжэнь ещё не слышал, чтобы душа умершего не вознеслась к Тэнгри.

Чень Чжэнь слышал о тибетских небесных кладбищах, но до приезда в монгольскую степь совершенно не знал, что монголы тоже осуществляют подобный обряд, но не посредством огромной птицы (орла или ястреба), а посредством волков. Чем больше он узнавал, тем сильнее им овладевал страх и любопытство. Как только он услышал от одного из членов производственной бригады о примерном расположении небесного кладбища, он сразу же нашёл время сходить туда и проверить эти два места. Но из-за того, что было много снега, он не смог увидеть ничего особенного. Вскоре после того, как прошли сильные холода, он ещё раз пошел туда и обнаружил на снежной поверхности уходящие в сторону небесного кладбища следы конских копыт и колеи от колес повозки, он пошёл по этим следам и вскоре увидел умершего от болезни старика, как будто только недавно положенного на этом месте. Следы копыт лошадей и человека, колёс телеги, оставшиеся вокруг, были очень свежими, на них ветром ещё не нанесло снега. Старик лежал на снегу лицом вверх, спокойный и безмятежный, как новорожденный, весь уже покрытый тонкой-тонкой плёнкой снега, с очень набожным видом.

Чень Чжэнь, совершенно обезумел от страха, но постепенно ему передалось это ощущение святости и набожности умершего. Даже нельзя было и подумать, что это умерший, наоборот, казалось этот человек словно собрался к Тэнгри на парадный приём, как будто снова принимал обряд посвящения, шёл получать новую жизнь. Чень Чжэнь в первый раз поверил, что волчий тотем, которому поклоняются степные монголы, это реальность — именно в конце человеческой жизни, когда тело, которое уже покинула душа, становится объектом жертвоприношения, тем самым освобождение происходит полностью и уже исчезают последние сомнения в том, что в душах монголов так поддерживается искреннее благоговение и перед Тэнгри, и перед степными волками.

Чень Чжэнь не смел долго задерживаться на этой священной земле, он опасался потревожить душу умершего, проявить кощунство по отношению к святой вере степного народа, и почтительно поклонившись умершему старику, повёл лошадь прочь с небесного кладбища. Он обратил внимание на то, что на последнем отрезке пути след колёс телеги был искривлённым, как будто перед глазами возницы всё качалось. Чень Чжэнь своими шагами приблизительно измерил этот последний отрезок, получилось сорок-пятьдесят метров, и этот кусок представлял собой сжатый образ беспокойного и ухабистого жизненного пути человека. Человеческая жизнь так коротка, но Тэнгри вечен, для всех, от Чингисхана до каждого кочевника-скотовода, самый сильный призыв среди верующих, это: «О Вечное Небо! О Вечное Небо! Вечный Тэнгри!» А степные волки — это небесная лестница, по которой души степных людей поднимаются к Тэнгри.

Через три дня в семье умершего все были спокойны, у Чень Чжэня, словно камень с души упал. По обычаям этой местности после обряда похорон на небесное кладбище идут люди из племени с проверкой о возможном визите посторонних на запретную территорию кладбища, о чём они могут узнать по следам, но никто из пастухов не винил его. Но если душа умершего не вознесётся к Тэнгри, тогда он помещается в другие условия. Любопытство и интерес Чень Чжэня начало пересекаться и входить в конфликт с табу и тотемом степного народа, он работал, пас овец, но со всеми предосторожностями старался подойти поближе к местам, где он мог бы побольше удовлетворить своё любопытство, где, как он чувствовал, больше загадочного и благоговейного, касающегося этого народа.

В этом году весна пришла удивительно рано, почти на месяц раньше обычного, подул несколько раз тёплый ветер, и степь Элунь словно покрылась сверкающим золотом. Везде показалась сдавленная снегом и замёрзшая осенняя трава, некоторые направленные к солнцу и пригревшиеся склоны уже покрылись редкими зелёными ростками. Один за другим пошли тёплые дни с сухим ветром, когда настало время каждой производственной бригаде на своих участках пастбищ оказывать ветеринарную помощь при окоте. В последний месяц весны, люди должны были заботиться о предупреждении пожаров в степи и защите ягнят от засухи.