Тайна Пристройки 3 - Колин Декстер

Она могла рассказать достаточно, но для этого ей не требовалось много времени. Она была (по ее признанию) люксовой проституткой, которая ищет своих клиентов в барах дорогих отелей на Парк-Лейн и Мейфор. Иногда, особенно в последнее время, при встречах с богатыми арабскими господами она оказывает им услуги в нанятых ими апартаментах и пентхаузах в этих же отелях. Но в большинстве случаях обычная процедура начиналась с поездки на такси в Чизвик, в ее собственную квартиру на восьмом этаже современного частного дома, куда не допускали детей, домашних животных и незваных коммивояжеров. Она делила квартиру с одной веселой, беззаботной танцовщицей из стриптиз-клуба. Обе с самого начала договорились не приглашать мужчин в ночное время и всегда соблюдали этот договор. Ну, такова ее биография — воистину больше нечего добавить.

С «мистером Палмером», биржевым агентом из Джерардс-Кросс, она встречалась несколько раз до этого и, когда нарисовалась перспектива на ту новогоднюю конференцию в Оксфорде — ну, тогда и начала действовать. Им был необходим адрес для переписки, и Филлипа отправила письмо и забронировала номер в отеле, используя свой адрес в Чизвике — совершенно безопасный. (Она утверждала, что необходим адрес, и Морс воздержался от споров на эту тему). Она сама заполнила бланки за обоих после обеда 31-го, при этом пропустила графу о регистрационном номере «Порше», который они оставили на паркинге у вокзала. Она была уверена, что ее клиент хорошо проводил, время пока не… После, конечно, появились все шансы, что он будет раскрыт… «Как если бы нас поймали при полицейской облаве в каком-нибудь борделе в Сохо!» — прокомментировал он и попросил ее сразу оплатить счет, потом оба быстро собрались, он отвез ее на вокзал на такси и проводил на перрон.

Из того, что он ей говорил, она знала, что он намерен остановиться в отеле «Моут» (верхняя часть Вудсток-Роуд) и пробыть там до конца конференции, как можно дальше от злосчастной пристройки «Хауорд». Инспектору действительно необходимо его имя? Во всяком случае, она не имеет ни какого представления о его адресе в Джерардс-Кросс. Она совершенно уверена, что он не мог иметь ничего общего с убийством, потому что когда вернулась в комнату после празднования (она и правда шла до пристройки вместе с Баллардом), то сразу прошла в свой номер к своему сонному компаньону. Она могла бы поклясться, что ночью он не покидал комнату — как и постель! Совершенно точно!

Морс кивнул, может быть даже с легкой завистью.

— Он ведь богат, не так ли?

— Достаточно богат.

— Но не настолько, чтобы позволить себе комнату в основной части отеля?

— Не было свободных номеров. Надо было смириться с тем, что осталось.

— Да, знаю. Я рад, что вы мне сказали правду, мисс Палмер. Я видел письма, которые вы отправили в отель.

На несколько секунд она остановила взгляд своих темных глаз — которые на мгновенье стали упрямыми и расчетливыми — на его глазах, а потом продолжила обычным тоном:

— Он мне дал деньги — банкноты по 20 фунтов. Он был доволен тем, как я все устроила.

Морс не ответил. Он предложил выпить еще по бокалу вина.

«Счастливый час» закончился.

А новогодний праздник? Действительно, они хорошо развлекались — и еда была удивительно хороша. Сама она оделась — а может быть инспектор предпочитает «разделась»? — турецкой танцовщицей живота. Ее спутник, к ее большому удивлению, подошел к празднованию с неожиданной энергией и изобретательностью, замаскировавшись с помощью импровизированного гардероба, предложенного отелем, под вполне приличного арабского шейха. Причем очень успешно! Нет, не настолько хорошо как Баллард, конечно. Есть люди, которые воспринимают такие вещи слишком серьезно, например Баллард, который приехал уже подготовленным с необходимым костюмом, гримом и всем остальным. Насколько Филлипа могла вспомнить, Балларды прибыли позже остальных, но она не помнила многих подробностей того вечера. Ну, ели и пили, и танцевали, и без сомнения флиртовали (да! с ее стороны было тоже — совсем слегка) и целовались в затемненном бальном зале, а после, может быть… Филлипа с трудом находила нужные слова о том, что Морс считал случайными связями. По ее мнению, Баллард был вовсе незаметен, пока не объявили награду за его костюм, и большую часть времени до этого проводил, глядя в глаза (единственное, что можно было увидеть!) своей закутанной в паранджу партнерши или как там иначе ее можно назвать. Для Филлипы было предельно ясно, что она не единственная в тот вечер участвовала во внебрачных авантюрах.

Еще что-то? Нет, ничего другого не было. Вы упоминали, что Баллард шел вместе с вами к пристройке? Да, конечно. Одной рукой он обнимал ее за плечо, а другую положил на плечо Элен Смит: да, она помнит Элен; она ей понравилась. Понравился и ее супруг Джон — если действительно был таковым! О чем речь? Она не имела понятия, каковы их отношения и ее это не интересовало! А на следующий день? На Новый год? Ужасно болела голова, но так уж ей выпало; на завтрак выпила только кофе; пропустила игру по поиску сокровищ; время до обеда провела в постели; после с удовольствием съела запеченную говядину; после обеда опять полежала; потом ее заинтересовали настольные игры и она поиграла в пинг-понг с каким-то юношей. Как ни странно, она с нетерпением ожидала представления пантомимы, пока… Нет, в тот день она вообще не видела мистера Балларда, по крайней мере не помнила; а, конечно, уверена, что не видела и миссис Баллард…

Морс принес еще по бокалу, сознавая, что начинает задавать бессмысленные вопросы. Но почему бы и нет? Она не могла рассказать ничего существенного, он был почти убежден в этом; но она была чудесной девочкой — а в этом он был абсолютно уверен! Теперь они сидели еще ближе друг к другу, и ее рука легко скользила по грубой ткани его шерстяных брюк. И также легко он ей ответил, не говоря ничего, и, одновременно, сказав все.

— Не хотите ли провести ночь в отеле «Грейт Вестерн»? — спросила она уверенно; и все же в ее голосе ощущались (как Морс мог не понять этого?) трепет и мягкость, которые едва ли уловили бы остальные. Морс заколебался, но по грустной улыбке на его губах она поняла, что покачивание головы, это скорее выражение смущения, чем осмысленный отказ.

— Я не храплю! — сказала Филлипа тихо ему на ухо.

— А я и не знаю, храплю ли, — ответил Морс. Неожиданно он с отчаянием понял, что наступил решающий момент. Он оставил ее ненадолго, пройдя в мужской туалет (после четырех-то порций пива), затем подошел к стойке рецепции и спросил служащую, есть ли свободные комнаты на эту ночь.

— Только для вас, сэр?

— Ээ, нет. Комната для двоих — для меня и моей жены.

— Один момент… Нет, ужасно сожалею, сэр, но этим вечером нет свободных номеров. Но, может быть, кто-нибудь откажется — обычно всегда есть один-два из тех, кто отказывается. Вы еще пробудете некоторое время в отеле, сэр?

— Да, но совсем недолго. Я буду в баре.

— Ну, если что-то изменится, я вам сообщу. Ваше имя, сэр?

— Ээ, Палмер. Мистер Палмер.

— Хорошо, мистер Палмер.

Через десять минут включилась громкая связь, и ясный женский голос сообщил всем в фойе, ресторане и баре отеля «Грейт Вестерн»: «Пожалуйста, главный инспектор Морс, немедленно подойдите к рецепции. Главный инспектор Морс, к стойке рецепции, пожалуйста».

Он помог ей надеть пальто — дорогая одежда светлого цвета, в которой любая женщина выглядела бы блестяще — а после смотрел, как она завязывает пояс и расправляет складки вокруг тонкой талии.

— Приятно было познакомиться, инспектор.

Морс кивнул.

— Может быть, потребуются ваши показания.

— Я бы предпочла, чтобы не потребовались — если вы сможете это уладить.

— Увидим.

Когда она повернулась, чтобы уйти Морс заметил коричневое пятно на левом плече безупречно чистого пальто:

— Вы также были одеты, когда уезжали после праздника? — спросил он.

— Да, — Она посмотрела на испачканное место. — Я же не могу ходить полуголой по снегу, не так ли?

— Предполагаю.

— Жалко, правда. Придется отдать не менее пяти фунтов за чистку. Человек должен думать, прежде чем краситься и трогать остальных…

Маска упала, и Морс почувствовал грусть. Она могла быть чудесной девочкой, но чего-то в ней явно не хватало. Человек был жестоко убит — человек (кто знает, может быть с нежным сердцем), который в праздничную ночь положил на ее левое плечо свою руку, намазанную театральным гримом, а она разозлилась, что придется потратить несколько фунтов, чтобы освободиться от пятна, которое нарушало ее привлекательность.

Они простились, и Морс поспешил скрыть свое двойное разочарование под маской, которую он в большинстве случаев носил перед своими собратьями. Может быть — эта мысль внезапно поразила его — маски были реальностью, а лица под ними притворством. Как много людей в отеле «Хауорд» носили всякие маски в тот фатальный вечер — изменили свою одежду, свой грим, свое поведение, своего партнера, почти что изменили свою жизнь; и мужчина, который умер, сумел измениться лучше всех.