Одиночество вдвоем - Файона Гибсон

Я вытерла слезы тыльной стороной ладони о свою футболку. Из моего носа потекло. Как Джонатан может оставаться таким мужественным и совершенно невозмутимым? И только когда я увидела, как солнечный свет упал на его влажную верхнюю губу, и поняла, что мы мчимся со скоростью 50 миль в час вместо 30 положенных, до меня дошло, что Джонатан сильно взволнован.

Глава 7 ПРОСТУДА

Молодой мужчина с бескровными щеками недовольно выяснял отношения с автоматом для продажи горячих напитков.

— И это называется «капучино»? — кричал он, сжимая коричневый пластмассовый стаканчик, который угрожающе трещал.

Я села на пластмассовое сиденье оранжевого цвета. Джонатан укачивал Бена. Лицо малыша было мокрым от слез и слюней, но, к счастью, он молчал.

— Я сказал капучино, — произнес мужчина, сильно ударив ладонью по автомату. Светло-коричневая жидкость полилась на рукав его пальто, запачкав, как дорожной грязью. — Капучино! — завопил он. — Разве не достаточно пропустить пар через молоко, чтобы оно закипело и сделать настоящую пену вместо этой мочи. — Он лягнул ногой автомат.

— Осторожнее, вы можете обжечься, — предупредил Джонатан.

Мужчина, еле держась на ногах, обернулся и посмотрел на него.

— Кто вы такой? — рявкнул он.

Джонатан посмотрел на часы.

— Я спрашиваю, кто вы? — потребовал мужчина.

— Джонатан, — ответил Джонатан, устремляя свой взгляд на плакат, рекламирующий грудное кормление. На плакате не было ни большой испещренной прожилками груди, ни темного соска. Обеденный перерыв, а рядом нет ни одной груди.

В кафе с коллегами сидела женщина с отвратительно короткой стрижкой и смеялась. Ее ребенок ловко спрятался за ее голову.

— Симпатичный ребенок, красивая женщина. Вы женаты? — поинтересовался любитель капучино.

— Нам долго ждать? — не обращая внимания на мужчину, Джонатан обратился к секретарше, которая занималась мужчиной средних лет в спортивном джемпере. Он громко жаловался на боль в коленном суставе.

Любитель капучино сунул мне под нос кофе:

— Не хотите?

— Нет, спасибо.

— Недостаточно хорош для вас, мисс Да-ли-ла, и вашего чертовски скучного мужа?

Рука Джонатана легла на мою. Я стала изучать плакат, на котором были изображены противозачаточные средства: таблетки, внутриматочное устройство, колпачок, имплантаты и инъекции. Под плакатом от руки кто-то написал: «Не разрешайте детям играть с автоматом для горячих напитков. Очень горячая жидкость».

— Хорошая работа, ребенок похож на свою мать, — проворчал любитель капучино, — потому что вы знаете, что ваше лицо выглядит не лучшим образом? Противно, мистер, видеть вас в вашей дерьмовой выходной одежде.

Джонатан потер рукав своей желтовато-коричневой рубашки.

— Извините меня. У нас маленький ребенок. Нужна срочная медицинская помощь.

— В самом деле? — спросила медсестра и со строгим видом застучала по клавиатуре.

— Да. Я думаю, что он проглотил заколку для волос…

— Действительно? Почему ты не сказала об этом раньше? — спросил Джонатан.

Появился молодой врач с молочно-белым лицом, напоминавший по виду одиннадцатилетнего подростка. И этому ребенку доверили извлекать неопознанный предмет из внутренностей моего сына? Сомнительно, чтобы он закончил медицинский факультет. Чтобы стать настоящим врачом требуются по крайней мере пять лет. Я бы не доверила ему даже пластырь наклеить.

В небольшом, отделенном занавесом кабинете Джонатан объяснил симптомы Бена, который со страхом смотрит широко открытыми глазами на врача, понимая, что его живот собираются вскрыть.

— Температура снижается. Судя по всему, у него гастроэнтерит. Давайте ему пить остывшую кипяченую воду.

Похоже, у врача только-только произошла ломка голоса. Может быть, он даже девственник. И вот в какой-то момент начинаешь понимать, что перед тобой молодой человек и вас разделяет целая пропасть. Вы вставляете слова вроде «классно» и стараетесь держаться с ним по-свойски, говоря: «Мне нравятся твои…», и многозначительно замолкаете, потому что не знаете, как обозвать эти молодежные штаны.

— Так и есть, — произнес врач.

— Что? — рявкнула я.

— Гастроэнтерит. У него был просто приступ этой болезни.

— Вы не будете делать ему рентген? — спросила я резко.

— Нет необходимости. Но вы правильно сделали, что привезли его сюда.

— Я хочу сделать ему рентген, — возразила я.

— Она просто расстроена. Пошли, — сказал Джонатан.

Пока мы ехали домой, я думала, может, не так уж и плохо быть старым. Не надо шататься по вонючим сырым туалетам, извлекать из автоматов — куда огромное количество людей сует свои руки после писсуара — какой-нибудь хот-дог и сдирать с него пыльный целлофан. Ребенок — это то, для чего мы предназначены. Он избавляет нас от неприятностей. Заставляет взрослеть, готовить домашнюю еду.

Джонатан уложил Бена в кроватку. Уже половина восьмого вечера.

— Я вела себя глупо, — сказала я.

— Совсем нет. Ты испугалась. Это нормально.

Джонатан ушел на кухню, чтобы разбавить овощную массу превосходно нарубленной зеленью, выращенной им в новом оконном ящике для растений. Я не понимала, зачем надо было заполнять серебристого цвета лохань удобрением и землей. Чем хуже хранить высушенные продукты в кувшине? Однако в течение недели листья разрослись, и Джонатан появился с горстью петрушки, предлагая мне ее понюхать.

Я тихонько пробралась в спальню. Бен храпел. Любитель капучино ошибся: он не похож на меня. Возможно, он действительно с неба свалился.

Из телефонного автоответчика разносились щебечущие голоса. Голос Элайзы звучал так, словно она выкурила несколько пачек сигарет без фильтра и провела ночь в канализационной канаве: «Где тебя носит? Ты же никуда не выходишь по вечерам. Послушай, тут куча грима есть, который никто не хочет. Цвета слегка тусклые, но я подумала, что это может тебя заинтересовать».

Бет спросила: «Все в порядке? Конечно, то, что произошло за обедом, ужасно, но не волнуйся, администратор очень спокойно все воспринял».

Третье сообщение гласило: «Привет, Нина. Вы меня не знаете. Меня зовут Ловли, я фотомодельный агент. Мы слышали о вашем маленьком мальчике от Грега Мура, фотографа. Для нас он был бы идеален. Позвоните мне…» — она выпалила одним духом целый перечень телефонных номеров, так что я могла созвониться с ней в любое время.

— Кто такой Грег? Кто такая Ловли? — спросил Джонатан, стоя в дверях спальни с пучком листьев в руке.

— Не имею представления. Кто-то, кто связан с Элайзой.