Слепой охотник (СИ) - Ульяна Каршева

— То есть, если у меня будут снимки, я просто буду рисовать одного из них в промежутке между шестью и семью… А там посмотрим. А как будем работать с теми, кто уже превратился в упыря?

— Завтра суббота, — напомнила Ирина. — Не хочешь сходить на Арбат? Я буду рядом, а ребята чуть поодаль.

— А как вы их — ну, упырей, — узнаете?

— У Ярослава и Красимира свои способы, — туманно сказала она. Если парни захотят — сами расскажут.

— Я их чую, — внезапно сказал Красимир. — У них запах… трупа, который пролежал дня два. Когда такой проходит мимо, я долго чувствую его запах. Если бы вчера в театре я узнал раньше, что их было двое, я бы походил среди зрителей — нашёл бы его.

Ирина заметила, как Женя чему-то еле улыбнулся. Уж точно не трупному запаху.

— Я немного вижу, — неохотно сказал Ярослав. — Могу отличить их от обычного человека. Для меня вокруг каждого упыря светится серая муть… Если ты говоришь правду насчёт снимков, то у меня есть друг, который сумеет заснять загонщиков и распечатать фотографии на бумаге. Обычные, десять на пятнадцать, тебя устроят?

— Конечно. Вы сказали, что они загоняют нужного им человека всей компанией. В таком случае мне нужны снимки не всех загонщиков, а двоих-троих. Лучше — с самой яркой внешностью. Кое-кого я ещё вчера запомнил, но со снимками всё равно легче. Ещё вопрос: загонщики — они нормальные или всё-таки «сделанные» Демьяном?

— Мы не знаем, — сказал нахохлившийся Красимир. — Они вроде ничем не отличаются от обычных. От них ничем не пахнет. Может, у них небольшая способность есть — видеть. Но видят они другое. То, что надо Демьяну. Последнее ограбление в городе было месяца три назад. Значит, они скоро снова начнут искать новых исполнителей. Так что можно начинать рисовать их уже сейчас. Демьян жадный.

— Кажется, всё? — спросила Ирина, поглядывая на часы включенного мобильника и вставая. — Нам пора выходить?

— Вы идите, — кивнул Женя. — Меня потом проведут запасным выходом на другую улицу. Об остальном договоримся по мобильному… О, чуть не забыл! — Он вскочил со стола, взял стоящий у стены пузатый пакет и вынул из него какой-то свёрток. Быстро снял шуршащую упаковку и вручил Ирине букет крупных тёмно-красных роз. — Это тебе. Пусть загонщики придумывают себе всё, что угодно, при виде цветов, но только не меня. — И ухмыльнулся.

Девушка с трудом удержалась, чтобы не взглянуть на Ярослава. Мальчишеская улыбка Жени, в которой соединились полное понимание, что он хулиганит, и отражение её невольной радости от подарка, была такой обаятельной, такой завораживающей, что она даже шагнула к нему, но вовремя опомнилась и от неожиданности чопорно сказала:

— Спасибо.

— Пока.

Дверь за ними закрылась.

Только на улице Ярослав сказал:

— Как-то не верится, что он закончил универ. Пацан пацаном. И выглядит каким-то легковесным…

— Ну, не знаю, — откликнулся Красимир. — Я бы тоже радовался, что сумел справиться с проблемой, из-за которой столько времени пришлось сидеть дома.

— Он из состоятельных, — неприязненно сказал Ярослав. — Небось, сидел дома с комфортом, не больно печалясь.

— Мы ничего не знаем об этом, — напомнил Красимир.

Ирина опустила глаза. Получилось — на розы, чей бархат в сумерках стал не только темней, но и глубже, скрадывая края лепестков. Что они знают о затворничестве…

— Ребята, проводите меня до дома, — попросила она. — Я бабулю предупредила, что с прогулки сразу домой. Только потом на остановку идите вдвоём, хорошо? На всякий случай. Мало ли…

— Да ладно, — бросил Ярослав. — Они нас больше не тронут.

Сначала Ирина познакомилась именно с ним.

Потом он рассказал ей в подробностях, как столкнулся с загонщиками.

Ещё осенью они нашли Ярослава почти на задворках рынка. Он всего лишь после работы забежал на овощные ряды купить яблоки домой. В вечернее время ряды обычно полупустые. Продавщицы убираются на местах, грузчики бегают с тарой, а покупателей — раз-два и обчёлся. Охрана предпочитает стоять у входа в крытое помещение.

Он только было приценился к яблокам на витрине павильона, как сзади подошли.

— Слышь, кент, поговорить бы.

Продавщица мгновенно захлопнула окно.

Ярослав, молодой менеджер рекламного агентства, привычный к общению с людьми определённого круга, впервые оказался в такой странной для себя ситуации, поэтому первым делом просто огляделся. Ему показалось, что трое парней, стоявших перед ним, не очень страшны — всё-таки народ вокруг редко-редко, да ходит.

— Я вас слушаю, — спокойно сказал он. Первая мысль: «Сейчас все киоски закроют — без яблок останусь».

— Отойдём? — предложили ему.

И тогда он заметил неожиданную для себя вещь: все трое всматривались в его глаза так, будто узнали в нём кого-то смутно знакомого, но до конца так и не вспомнили.

— Да куда тут отхо…

Договорить не дали, сначала вышибив из него воздух ударом под дых, а потом… Резкая боль в виске с одновременной вспышкой перед глазами… Темнота с редкими проблесками света… Почувствовал своё неожиданно чужое и тяжёлое тело, которое никак не хотело подчиняться его нежеланию упасть. Он всё пытался встать на ноги, а они подламывались… И ощутил, как под мышками оказалась странная опора — очень болезненная и неумолимая: его тащили куда-то, заставляя перебирать ногами…

Когда еле видное и мутное окошко света перед ним начало рвано расширяться и становиться ярче, когда начали возвращаться нормальные ощущения, Ярослав понял, что сидит на чём-то твёрдом, а упасть безвольной голове не даёт чья-то рука, сгрёбшая края полурасстёгнутой куртки в кулак под его подбородок.

— Парень, глаза открой, — предложил ему властный голос.

Он попытался. Веки отчаянно сопротивлялись. И внезапно полегчало. Но лучше бы он не смотрел, Потому что уставился в чёрные до тошноты глаза. Лица он не видел. Только глаза, которые будто сверлили ход прямо в душу… И снова становилось темно, как будто он снова терял сознание.

— Не, этот не подойдёт, — лениво сказал тот же голос.

Тишина… Кулак разжался — сразу стало легче дышать. Возня людей вокруг и над Ярославом; шаги, постепенно пропадающие в отдалении; неясная надежда, что всё закончилось, сейчас он придёт в себя и сумеет подняться, чтобы отправиться домой… Просто так не отпустили. Избили. Как потом понял — в отместку за то, что оказался не тем, кто им был нужен.

Избили до потери сознания. Не найди его Нина Григорьевна, бабуля Ирины, пролежал бы, наверное, до утра между овощными рядами, которые освещались с двух сторон, оставляя тьму внутри, между прилавками.