Завтра Млечного Пути - Сурен Цормудян

– То есть, – вымолвил Ермак.

– Ну, ты же оперативный сотрудник. Вот тебе реальное дело. А то засиделся совсем в Москве. Заодно будешь курировать нашего нового коллегу, – произнес Калашников, кивая на Ди Рэйва.

– Я что, тоже лечу? – в голосе Романа сквозило явное недовольство.

– Дошло, наконец. Конечно.

– А нам оружие дадут? – поинтересовался Симон.

– Зачем это? – полковник изобразил удивление.

– Мы же на задание летим. Дадут? – не унимался киномагнат.

– На задание, а не на войну. Никакого оружия. Вы, по-моему, фильмов про шпионов насмотрелись. У нас работа по большей степени аналитическая, что, кстати, соответствует вашему складу ума. Так что никаких погонь, слежек и перестрелок. Дерзайте.

– Ну, хотя бы… – Симон прищурился, но договорить не успел. Полковник угадал его мысль и, показав кулак, произнес:

– Хватит уже шуток про автомат Калашникова. Ступайте. Готовьтесь к завтрашнему полету. Дополнительные инструкции получите от Романа. Кстати, поменьше афишируйте там, что вы знакомы. Все.

Ди Рэйв повернулся к своему другу:

– Ты хоть пару слов по-итальянски знаешь?

– Действительно! Я ведь не владею языком! – это Роман – полковнику…

– Не ищи нелепых отговорок, – Калашников строго глянул на подчиненного, – ты говоришь на галакте, а этого достаточно. К тому же, сейчас полмира знают русский язык. И точка.

Симон медленными шагами мерил пешеходную дорожку парковой аллеи у подножия Мемориала Победы на Поклонной горе. Головная боль, вызванная выпитыми за прошедшие сутки горячительными напитками, сменилась дискомфортом другого рода. Вся сложившаяся ситуация действовала на него угнетающе. Он действительно был готов исполнить долг патриота, но при таких обстоятельствах он чувствовал себя не патриотом и гражданином, а подневольным кнехтом, как там, на Спейсаре. Ему было обидно, что он привлечен к важной миссии не по доброй воле, а при помощи хитроумной ловушки, которую подготовила ему главная спецслужба его родной страны. Ди Рэйв нисколько не сомневался, что ситуация в ночном баре 'Афродита' была подстроена, а значит его лучшие друзья, Роман и Алекс, просто сдали его хитрому интригану Калашникову. Симон был слишком недоверчив и подозрителен, чтобы не считаться с таким вариантом, объясняющим суть происходящего.

Да, обошлись с ним не честно. Ему не дали шанса проявить свою инициативу в защите интересов Родины. Его просто грубо сделали вербованным 'объектом', перечеркнув тем самым его сущность. Но зачем? У киномагната сжались кулаки. Злоба переполняла его. Он уже час бродил по Москве, и все это время мысли носились у него в голове, подобно пчелиному рою. Интересно еще было, о чем Калашников беседует с Романом, которому велел остаться в кабинете.

– Неужели, все, что вы сказали – чистая правда? – Роман уставился на своего начальника, когда Ди Рэйв ушел.

– Право же, удивляюсь, как ты до капитана дослужился, Рома. Твой друг и так все сразу понял, а ты глупые вопросы задаешь. Это действительно банальная вербовка. Конечно мы не 'вели' его со школьных лет, как я это сказал ему. Твой друг попал в поле зрения нашей службы только после того, как он оказался в Спейсарской армии, как впрочем, и любой гражданин России, оказавшийся в подобной ситуации. Мало ли, куда лукавый поведет его. Он мог стать опасным для России, а мог стать полезным. Этот камень, – полковник, наконец, захлопнул шкатулку и убрал ее в стол, – он нашел сам. Мы его не подкидывали. И вот с этого момента, все – чистая правда. Он стал 'нашим клиентом'. А тут подворачивается удобный случай, и мы открываем ему карты. Теперь Ди Рэйв в деле. Начинается крупная игра.

– Но зачем так. Ведь действительно можно было по-человечески попросить. Он на самом деле патриот. Знает так великодержавную историю России, что дай Бог каждому! Восхищается ею. Гордится ею! – воскликнул Ермак. – Зачем этот цирк?!

– Следите за вашим эмоциональным состоянием, капитан! – Владимир Александрович строго взглянул на подчиненного. Затем, более смягченно, – Мы ведь обидели его. А это стимулирует инициативу. Сейчас у него бушуют сильнейшие мыслительные процессы. Он думает – что все это значит. Полезно ему. И к тому же, разве не интересно, как Симон будет теперь сам вести эту игру?..

ГЛАВА 5

Это был самый страшный день в его жизни. Особенно остро Ловский понял это после того, как Дэвид ушел. Уходя, он произнес:

– Сегодня я больше не могу оставаться здесь. У меня есть еще дела. А вы крепитесь и научитесь жить с этим…

Но как это сделать? Рональд нашел способ. Едва за Дэвидом захлопнулась дверь. Он ощутил панический, неописуемый страх. Страх одиночества. Он находился в квартире, в которой собственными руками лишил жизни единственного близкого ему человека, и где до сих пор этот человек находился. Вернее – ее мертвое тело. Страх увеличивался и Ловский бросился к тому самому бару, откуда сегодня днем он достал орудие убийства.

Напиться, вот единственный выход, который он сейчас видел. Схватил то, что покрепче. Это была водка, но она, проклятая, не хотела вливаться в организм так, как это делает, например, вода. Залпом выпить бутылку из горла не удалось. Первые же глотки застряли в глотке и выплеснулись наружу. На ковер, который он с таким трудом очистил от крови жены. Вдовец хныкал, катаясь по полу и стуча по нему кулаками. Затем снова попытался влить в себя водку, но его вырвало. Хныканья Ловского превратились в вой. Он чувствовал себя полным ничтожеством и лежал, уткнувшись лицом в ковер на полу, от которого исходил запах крови жены, разлитой водки и кисловатый запах рвоты. Рональд совершенно вышел из объективной реальности. Снова схватился за бутылку. Теперь водка влилась в него с невероятной легкостью. Зато после того, как содержимое бутылки перекочевало в его организм, он вернулся в реальность. Точнее его вернул в реальность страшный жар, исходивший из пищевода и сеющий в сознании Ловского панику. Ему показалось, что он умирает, и эта мысль сильно напугала его. Рональд бросился в ванную. Открыл холодную воду и сунул под мощную струю воды свою голову, при этом, давя пальцами на свой язык, чтобы снова вызвать рвоту, которая освободила бы его желудок от смертоносного зелья.

Но вот сильнейший жар добрался и до его центральной нервной системы, проник в головной мозг. Рассудок Ловского снова помутнел. Он рухнул на пол ванной комнаты и принялся мычать что-то невнятное. Это продолжалось до тех пор, пока он не уснул прямо на холодном полу.

Пребывая в размышлениях, Симон снова оказался на Красной площади. Это было одно из его любимейших мест и мысли здесь выстраивались в четкий упорядоченный ряд. Он мог бы всю жизнь посещать это место, вдыхая величие многовековой истории, но судьба дарит ему шанс стать частью этой истории, а возможно и ее творцом. Теперь он не чувствовал себя таким униженным. Наоборот.

– Что не убивает меня, то делает меня сильнее, – тихо произнес он изречение Фридриха Ницше, которое стало девизом Ди Рэйва еще с того времени, как он оказался на Спейсаре. – Я мог бы всю жизнь быть актером – шутом, развлекающим публику. Участь не по мне. Нет. Я могу изменить что-то вокруг себя. А потом? Я, возможно, смогу изменить весь мир. ВЕСЬ МИР!

Шаг у него стал тверже. Во взгляде блеснуло нетерпение, целеустремленность. Теперь он был рад тому, что связался с такой могущественной организацией. Он всячески отгонял от себя мысль, что он всего лишь рядовой исполнитель. Нет. Это они пусть так считают. Но он-то знает… Да, он знает, кто он!

Куранты пробили одиннадцать вечера. Симон остановился и взглянул на Спасскую башню.

– Вот это встреча! – послышался возглас за спиной Ди Рэйва, который мгновенно вывел его из всех этих мыслей. Симон обернулся и, увидев стоящую за ним девушку, растерялся.

– Доброе утро… То есть день… Я имею ввиду… вечер… Здрасьте в общем… Жанна…

Жанна смотрела на него своими зелеными глазами и улыбалась. Она была намного дружелюбней, чем вчера в офисе Ганна в Калининграде. Но откуда она взялась в Москве?

– Я сама родом из Москвы, – произнесла она, смеясь и словно читая его мысли. – Вчера добила месячный отчет, и мы с Олегом решили взять несколько выходных. Сегодня первый день – суббота.

– А Олег тоже здесь? – Ди Рэйв был все еще в растерянности и снова подумал, что между этой девушкой и его другом что-то есть.

– Да нет же. Он ведь родом из Калининграда. Там и отдыхает. А я домой к сестрам приехала. – Она вдруг взяла его под руку, чем окончательно его обескуражила.

– Э-э-э-м-м-м… – только и смог сказать он, вытаращив на нее глаза.

– Симон, вы уж меня простите за мою резкость. Но такой я сложный человек. Назойливых кавалеров осаживаю резко и без компромиссов, – она стала расхаживать по площади, увлекая Ди Рэйва за собой. – А после вашего ухода мы с Олегом поговорили, и он поведал мне о вас. Рассказал, через что вы прошли на далекой планете. Как вы нашли сокровище и разделили его между друзьями. Признаться честно, я восхищена. Мое первое впечатление о вас было ошибочным. Простите.