Простые радости - Ширли Кэррол

— О, уже в старших классах. Вообще-то это произошло совершенно случайно, — заявил Эл. — Мне всегда нравилось разглядывать фотографии в разных журналах, которые выписывал мой отец, часами вглядываться в лица. Снимки будто рассказывали истории из жизни этих людей. Мне никогда и в голову не приходило, что я сам могу сделать что-то подобное, до тех пор, пока не пошел на специальные курсы.

— А теперь?

— Теперь, конечно, я люблю это дело. Люблю пытаться влезть в шкуру каждого конкретного человека и показать моим зрителям, что тот стремится сказать. — Он пожал плечами. — Это не так-то просто объяснить. Наверное, у меня не очень здорово получается…

— Отлично получается. Продолжай, пожалуйста.

— Знаешь, все эти люди, которые приходили к нам домой, друзья родителей, университетские профессора, они всегда расхаживали с бокалами вина в руках и говорили, говорили, говорили… Но ни один из них никогда ничего не делал, — объяснял Эл.

Сьюзен кивнула, молча предлагая ему продолжать.

— А мне хотелось что-то делать, и когда открыл для себя фотографию, то понял, что смогу. И поклялся, что своей работой сумею сказать нечто очень важное. И думаю, мне это удалось, — закончил Эл с напряженным лицом, сильно сжав челюсти.

Пока Сьюзен задумчиво кивала головой, размышляя над его словами, он вскочил, оттолкнул стул и собрал тарелки.

— Хватит обо мне, — заявил он. — Давай-ка лучше возьмем кофе и устроимся у огня.

Эл подхватил две кружки, наполнил их из кофейника, потом провел Сьюзен к камину и усадил на пол перед камином, чтобы они могли вытянуть ноги и погреть их.

— У-у, какой запах, — мечтательно протянула Сьюзен, вдыхая ароматный пар, поднимающийся из ее кружки.

— С лесным орехом, — откликнулся Эл.

— У-у. — Она посмаковала запах, потом сделала глоток. — Знаю, Стивен, — сказала она, бросая на него озорной взгляд. — Простые удовольствия.

— Господи, наконец-то до нее доходит! — вскричал Эл легким фальцетом.

Эл наблюдал уголком глаза, как Сьюзен попивает свой кофе, как огонь бросает блики на ее лицо и волосы. Когда она улыбалась, свет попадал на круглую щеку и аккуратные ямочки около рта, на гладкую, кремовую кожу.

— Знаешь, ты такая красивая, когда улыбаешься. Тебе стоит делать это намного чаще.

Сьюзен задохнулась и почувствовала, как загорелось ее лицо.

— Это правда, — продолжал он. — Ты всегда такая серьезная. Постоянно смотришь в свой компьютер и непрерывно беспокоишься о работе. А сейчас ты выглядишь такой расслабленной, такой довольной.

Он поставил кружку на пол рядом с собой, вытянул руку и обнял Сьюзен за плечи. А другой рукой погладил выбившуюся прядь волос.

— Такая упрямая. Так и отказывается называть меня Эл! — Он заправил свободные волосы ей за ухо.

Она вскинула подбородок.

— И не буду, пока не скажешь мне, что оно означает. Кстати, как ты получил такое имя?

— О, мне предложил его один из моих преподавателей. Сказал, что это звучит более профессионально, чем мое настоящее имя.

— Какое же? — настаивала она. Он рассмеялся.

— Только самые близкие мне люди знают это. Может, когда-нибудь я скажу и тебе, — ответил Эл, наклоняясь вперед.

Сьюзен знала, что он собирается поцеловать ее. И знала, что должна отодвинуться, но не могла заставить себя сделать это. Все здесь казалось превосходным. Жар и успокаивающее потрескивание камина, тепло комнаты, мягкая нежность его губ, которыми он слегка коснулся ее рта. Он забрал ее кружку, поставил рядом с собой, не прерывая поцелуя, и притянул ближе к себе.

Сьюзен ощутила, как ее ладони прижались к мягкой ткани его рубашки. Грудь Эл под ее ладонью была твердой и гладкой. Его поцелуй становился все настойчивее, заставляя ее приоткрыть губы и впустить его ищущий язык. Руки его напряглись и прижали ее с такой силой, что она ощущала все его мышцы. Сьюзен чувствовала себя так, будто ее обернули в кокон, теплый и уютный, и испытывала удивительное чувство комфорта и надежности.

Эл медленно опустил руки ей на талию и прижал еще ближе, скользя губами по шее, покрывая мелкими поцелуями ямочку на шее, целуя так нежно и дразняще, прикасаясь языком, покусывая мочку, слегка посасывая ее, обводя языком округлое ухо и возвращаясь к гладкости щеки и, наконец, снова к голодным губам. Сьюзен легко двинулась, подняла руку и обняла его за шею, слегка касаясь грудью его груди. Она почувствовала, как он мгновенно напрягся, потом чуть отодвинул ее, поднял руку и накрыл грудь, сначала легко провел ладонью вверх, потом медленно вниз, и начал неторопливо ласкать сосок большим пальцем.

О, как же она хотела его! Все ее тело откликалось на его близость, от трепещущих рук до дрожащих колен и будто огнем горевшего живота. Голова кружилась, сама она задыхалась. Сьюзен оторвалась от его губ, чуть откинула голову, набрала воздуха и поглядывала на Эл из-под полузакрытых век. Глаза его были закрыты, лицо полностью расслаблено.

Сьюзен понимала, что ее тело требует большего, но точно знала, что ни она, ни Эл еще не готовы к этому. Она немного отодвинулась.

— Я тебе говорила, что разыскала сегодня кое-что по поводу этих водонапорных башен? — спросила она, слегка отворачиваясь.

Эл откинул голову, медленно открыл глаза и взглянул ей в лицо. На губах его заиграла уже знакомая ироническая усмешка.

— Нет, не говорила.

— Ну, — сказала Сьюзен, разглаживая на коленях юбку, потом развернулась так, чтобы уютно прикасаться спиной и плечом к его груди, пока он продолжал обнимать ее обеими руками. — Я нашла сегодня кое-что по-настоящему интересное в окружном архиве.

— Давай, рассказывай, — откликнулся он, поглаживая ее волосы и мягко улыбаясь.

«Хорошо. Он не злится на меня», — подумала она. Ей было удивительно приятно и комфортно сидеть рядом с ним около пылающего огня, полуобнявшись, почти так же хорошо, как когда между ними проскочила искра страсти. И он чувствовал то же, что и она, в этом Сьюзен готова была поклясться.

— Знаешь, я нашла совершенно неожиданную характеристику тех участков, на которых предполагается построить эти сооружения. Они были признаны не подлежащими застройке.

Сьюзен повернулась к нему и увидела, как Эл нахмурился и задумчиво посмотрел на нее.

— Да-да. Никто не желал строить дома на этих участках, поэтому их признали бесполезными и почти ничего не стоящими, по крайней мере с точки зрения земельного владения. Раз никто не мог там строить, значит, никто не мог заплатить хорошие деньги.

— Но правительство заплатит, и по высшему разряду, когда решит приобрести их для своих целей, для водонапорных сооружений, — сказал Эл, поднимая голову и вглядываясь в пламя.