Эпоха викингов - Питер Сойер

Илл. IV. Панель от так называемых «Четвертых саней», найденных вместе с кораблем из Усеберга, находится в Музее кораблей Universitetets Oldsaksamling в Осло. См. с. 102. Хакон Шетелиг назвал ее одним из лучших резных произведений, найденных в Усеберге. Vestfoldskolen (Osebergfundet III, 1920), p. 101. (Bertil Almgren)

Во время эпохи викингов мода на декоративные стили не раз менялась, что можно увидеть, сопоставив узоры из Усеберга и Бруа с серебряными фибулами из Ямьо на о. Эланд, показанными на илл. VIII. Это пример так называемого стиля Борре, относящегося к середине эпохи викингов. Более поздний стиль искусства викингов представлен руническим камнем из Упланда на илл. I. Изучение эволюции этих и других стилей наряду с факторами, оказавшими на них влияние, является важной частью археологического исследования эпохи викингов, но сделанные на сегодня выводы нельзя назвать ни достаточно согласованными, ни достаточно определенными для того, чтобы заключения на основании стиля приобрели серьезный вес за пределами узкого круга археологов и историков искусства. В любом случае, маловероятно, чтобы достижения в сфере искусства были тесно связаны с политическими или экономическими изменениями, и потому хронологии стилей эпохи викингов суждено навсегда остаться до известной степени относительной; и даже если бы существовала возможность установить последовательность стилей, их хронология едва ли имела бы какое-то отношение к другим эволюционным процессам. Точно так же выявление отдельного внешнего воздействия на некий стиль или на искусство некоего региона (например, в искусстве викингов прослеживается франкское, английское, ирландское, византийское и персидское влияния) — это завораживающее занятие, но по большей части не ведущее к изучению других аспектов исторического периода. Подобные влияния, разумеется, свидетельствуют о контакте с искусством других регионов, но определить их сущность почти никогда невозможно. По-видимому, в том, что касается политических, экономических и даже личных отношений того времени, эти влияния, по поводу которых все равно не утихают споры, оказываются весьма обманчивыми ориентирами.

Таким образом, изучая стили, установить абсолютную археологическую дату практически никогда не представляется возможным, разве что в очень широких пределах, и такая возможность открывается крайне редко в результате обнаружения предметов, поддающихся датировке. Польза от таких способов датировки, как радиоуглеродный метод, не столь велика, как может показаться на первый взгляд, ибо при весьма значительной погрешности этого метода надеяться можно лишь на то, что он подтвердит принадлежность предмета к началу или концу эпохи викингов, что в большинстве случаев уже и так будет известно[108]. Например, была исследована смола кораблей, недавно обнаруженных в Роскилле-фьорде, и при помощи радиоуглеродного метода датирована 910 г., а возможная погрешность составила по веку в каждую сторону[109]. Таким образом, лучшее, на что здесь можно надеяться, — это датировка в широких временных границах. Мы вправе сказать, что некоторые предметы представляются типичными для начала, середины и конца эпохи викингов, и, вероятно, оправданным будет вести разговор о столетиях, но более точная датировка, чем эта, по всей видимости, невозможна.

Безусловно, хронологические вопросы являются основополагающими для изучения археологии эпохи викингов, но это не единственная забота археологов. Об их интересе к стилистическому развитию декоративного искусства и тем внешним влияниям, которые оно может отражать, уже говорилось выше. Кроме того, археологи изучают эволюцию технологий и характер социальных обычаев, проследить которые можно, в частности, по погребению усопших. Раскопано значительное количество захоронений, и, хотя слишком мало из них было исследовано тщательно, чтобы можно было сделать по-настоящему качественные выводы, кое-какие факты представляются четко установленными. Самый примечательный из них заключается в том, что в этот период для скандинавов был характерен обычай погребения или кремации мертвых в корабле или лодке. Стало быть, найденные в России и Западной Европе захоронения в кораблях и лодках, скорее всего, принадлежали скандинавам. К сожалению, обнаружение заклепок от лодок в могилах, в которых погребен прах после кремации, не обязательно означает, что труп был сожжен в лодке. Если для погребального костра использовалась старая лодочная древесина, в обгорелых остатках вполне могут оказаться заклепки[110]. Встречаются и другие виды захоронения, которые, как представляется, достаточно хорошо изучены, и среди них могилы с погребальной камерой, вроде представленной на рис. 3. Они обнаруживаются по всей Скандинавии, в Польше, Северной Германии, а также Южной России, и один шведский археолог предположил, что этот тип захоронения пришел в Скандинавию с юго-запада, а затем был принесен скандинавами на юг России[111]. Это кажется маловероятным: различные типы захоронения в камерах, скорее всего, развивались независимо во всех регионах, изобилующих лесом. По всему ареалу распространения викингов, кроме Исландии, параллельно бытовали как кремация, так и ингумация, и возможно, что обычай погребения в земле явился результатом христианского влияния. Судя по всему, кремация была наиболее распространена и существовала дольше всего в областях вроде Финляндии, находившихся в большом удалении от христианского Запада, но, разумеется, не стоит предполагать, что это христианское влияние было прямым. Само собой, наличие кладбищ с захоронениями в земле не означает, что эту территорию посетил миссионер. Иногда считают, что могилы без погребальной утвари говорят о прямом христианском влиянии, но с той же вероятностью они могут свидетельствовать о бедности покойного или неграмотно проведенных раскопках, и необходимо помнить, что даже христиан иногда хоронили вместе с кое-каким имуществом.

Таким образом, проследить распространение народов или верований, изучая особенности захоронений, довольно сложно. Конечно же, ничуть не проще сделать точные выводы, исходя из содержимого могил. Очевидно, что находки в захоронениях на территории России или Ирландии мечей или фибул скандинавского производства, еще не доказывают того, что люди, погребенные в этих могилах, были скандинавами или имели скандинавских предков. Предметы такого рода могут переходить из рук в руки, нередко оказываясь очень далеко от народа, который их изготовил или пользовался ими первым. Это может показаться ясным как день, но порой, об этом забывают. Некоторые ученые воспринимают обнаружение скандинавских предметов, особенно в России, как доказательство тесных связей со Скандинавией. Самый яркий пример тому — отношение к раскопанному в Чернигове крупному захоронению с погребальной камерой, в котором были найдены два меча, один скандинавский, а второй — скандинавской формы, но декорированный в чуждом стиле. И хотя, кроме этих мечей, ни один из предметов, найденных в могиле, нельзя с какой-либо долей уверенности связать со Скандинавией, но крупный шведский археолог недавно высказал предположение, что захоронение принадлежало человеку скандинавского происхождения[112]. Такое предположение тем более удивительно, если учесть, что мечи были одним из предметов скандинавского экспорта, о чем упоминают мусульманские писатели того времени[113]. В полемике по поводу крупного кладбища эпохи викингов в Гнездове вблизи Смоленска заявление о том, что присутствие в захоронении скандинавских предметов доказывает скандинавские корни усопшего, привело к крайне плачевным последствиям. В Гнездове насчитывается более 3000 могил, а монеты и другие предметы, найденные в них, показывают, что этим кладбищем пользовались в X–XI веках. Многие захоронения были раскопаны в XIX веке, а за последние пятнадцать лет советский археолог Д. А. Авдюшин исследовал еще более сотни[114]. Среди находок из этого археологического пункта имеются и некоторые предметы скандинавского производства, есть также и другие, скандинавского типа, но, вероятно, изготовленные на Руси. Тот факт, что одна из крупнейших могил представляет собой захоронение в лодке, доказывает, что там было погребено какое-то число скандинавов, есть и еще несколько могил, которые обоснованно можно назвать скандинавскими, но в целом доля скандинавского элемента была сильно преувеличена. Профессор Бронстед, безусловно, ошибается, заявляя, что «по большей части в этих могилах захоронены шведы»[115]. Реально выявленное скандинавское влияние согласуется с теорией об обществе, в котором господствующее положение занимали воины скандинавского происхождения, впрочем, скоро славянизированные, но, конечно же, обнаруженного скандинавского материала недостаточно, чтобы подтвердить заявление Арбмана о том, что это шведское кладбище, последнее пристанище представителей шведской колонии. Право слово, лучше бы признать, что это место служило кладбищем для русских[116].