Моя жизнь и арматура - Олег Шпаков

не изготавливались, поэтому единственным запорным клапаном такого размера до совершенствования дисковых затворов была арматура с электромагнитным приводом.

В 1973 году из следственных органов пришло сообщение, что во время войны главный инженер ЦКБА Заринский добровольно поступил на службу к оккупантам. Он объяснял это вынужденной мерой. Летом 1941 года, будучи студентом вуза, Заринский находился в составе группы на практике, проходившей на Кавказе. После захвата Кавказа немцами студенты-практиканты оказались никому не нужны, выбраться с оккупированной территории возможности не было, местное население к русским относилось плохо, отказывало в пище и любой помощи, поэтому он был вынужден пойти на службу к немцам. Партийный комитет объединения исключил Заринского из партии, и он был освобожден от должности.

Генеральный директор объединения Косых с секретарем парткома Новиковым предложили мне принять освободившуюся должность. Я отказался, мотивируя это тем, что недостоин повышения по службе. Тогда они вызвали начальника отдела специальной арматуры Михаила Васильевича Смородина и сделали ему то же предложение. Смородин замахал руками и категорически отказался. Тогда мне уже более настойчиво порекомендовали не отказываться — и приказом генерального директора я был назначен заместителем главного инженера объединения, главным инженером ЦКБА.

С первых дней работы в новой должности я почувствовал, насколько повысилась ответственность за последствия моих действий. Следует сказать, что к этому времени в организации был налажен контроль исполнения решений, принятых на заседаниях научно-технического совета, совещаниях, указаний руководства. То же относилось к ответам на письма заводов и других предприятий. Большую роль в налаживании этого контроля сыграла заведующая канцелярией Ирина Федоровна Федорова. Она подбирала и обучала секретарей для приемных руководителей, а также вела картотеку, учитывающую исполнение принятых решений и ответов на письма. Для ответа на письма был установлен срок. Заблаговременно Ирина Федоровна напоминала о нем исполнителю. Продлить срок мог только главный инженер или его заместители.

Ежедневно в конце дня на мой стол клали объемистую папку с письмами, чертежами и технической документацией, требующими подписи, а также с отчетами о результатах научно-исследовательских работ. Отчеты по научно-исследовательским работам я читал, не пропуская ни одной страницы. Авторы удивлялись, обнаружив мои пометки в середине текста. Чтение писем и отчетов помогало мне лучше узнать своих коллег и получить новые сведения об арматуре.

Став главным инженером серьезной организации, я начал читать книги по организации управления большими коллективами. Стараясь освоить опыт крупных фирм, развивающихся в течение многих лет, я интересовался методами управления концерном Форда, другими успешными всемирно известными компаниями. Изучал также литературу по передовым методам планирования и контроля в разных областях деятельности. Запомнился совет специалистов, каким образом исключить опоздания участников совещаний. Рекомендации были просты — назначить время заседания не на 14 часов ровно, а, например, на 14 часов 7 минут. Мне были слышны разговоры и звуки шагов, доносившиеся из коридора уже с 14 часов. Опоздания стали крайне редкими. Зная о моей работе на китобойном судне, в случаях, когда их журили, подчиненные говорили: «Механик тобой недоволен». Мне очень понравилась брошюра «Перт — система управления», так что модные сейчас методы управления проектами я изучал еще в 80-х годах. С течением времени в СМИ появились публикации о сетевом планировании. К одному из заседаний научно-технического совета я подготовил и доложил сетевой график конструирования и подготовки производства новых изделий. Если действовать по такому графику, можно было существенно сократить сроки. К сожалению, с возражениями выступили технологи, заявив, что не могут приступить к подготовке производства до полного завершения конструкторских работ. Работать стало гораздо увлекательнее. Мне нужно было решать уже совсем другие вопросы, учиться управлять, оценивать научно-исследовательские работы по арматуре, сильфонам, предохранительным клапанам, уплотнениям, гидравлике, проблемам герметичности и теплофизики.

В новой должности пришлось более досконально изучить устройство арматуры и особенности ее применения в различных условиях. Меня стали чаще посылать в командировки для устранения неисправностей конструкций. Иногда приходилось изучать особенности своей и импортной арматуры непосредственно в местах эксплуатации. В командировки меня направлял не только директор, но и вышестоящие руководители — начальник Главного управления промышленной арматуры (Главпромарматуры) А. Г. Караваев, сменивший его Ю. Б. Рохлов, а также заместители министра А. В. Курамжин и Н. В. Архипов. Практически во всех ситуациях мне удавалось находить нужные, порой нестандартные решения. Когда я пожаловался Курамжину на многочисленные командировки, он сказал: «Но ты же Шпаков!» На этом мои жалобы кончились.

По примеру генерального директора я разработал регламент своих мероприятий на каждый месяц. Еженедельно обходил конструкторские отделы, встречался с исследователями, выслушивал сообщения о ходе работ; совместно мы намечали дальнейший ход экспериментов. Сотрудникам нравились такие обсуждения, они просили о новых встречах. Особенно регулярно мы встречались с работниками отдела теплофизических исследований. Начальник отдела Инна Александровна Кузнецова вызывала у меня глубокое уважение. Она сама защитила кандидатскую диссертацию и помогла подготовить еще четыре диссертационные работы — Лебедевича, Грака, Андреева и Писаревского. Инна Александровна понимала значение инструментов для исследований. Она заказала и установила в лаборатории специальное устройство для изучения переноса тепла конвекцией. У Кузнецовой был дефект слуха, она не была красавицей и не пользовалась популярностью среди работников ЦКБА. Но Инна Александровна была благодарна, когда я в шутку сказал, что хочу поднять ее авторитет, взял под руку и провел по коридорам всех этажей в конструкторском корпусе.

Я никогда не стремился стать единственным автором изобретений. Возникшие идеи обсуждал со специалистами, поручая оформить заявку, и они становились соавторами новых решений. Особенно я горжусь техническим решением по арматуре для высоких температурных сред. Мною было предложено использовать эффект Пельтье, обнаруженный еще в ХIХ веке. Если нагревать один спай полупроводников, другой спай охлаждается. Если поместить горячий спай в область корпуса, а холодный — около сальника, последний будет охлаждаться и работать в более благоприятных условиях. Это позволяет уменьшить габариты арматуры и продлить срок ее службы. Заявку оформили совместно с отделом исследований теплофизики, а положительный ответ из патентного ведомства был получен в скором времени без дополнительной переписки.

Первой в должности главного инженера ЦКБА была командировка на пусковой блок Ленинградской атомной электростанции. Первый заместитель министра химического и нефтяного машиностроения Александр Георгиевич Руцкой поручил Косых направить на объект ответственного представителя для решения всех вопросов, возникающих по арматуре при пуске первой в стране станции большой мощности. Эту работу поручили мне. Ленинградская атомная электростанция располагается на берегу Финского залива, неподалеку от живописного городка атомщиков Сосновый Бор. Архитекторам удалось вписать жилые дома и социальные объекты между скалами и соснами, что оживляет пейзаж.

Министр среднего машиностроения, руководитель советской атомной промышленности Е. П. Славский лично контролировал ход пусковых