Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я убрал очередного дракона, и как раз вовремя — в комнату ввалились трое моих соседей, что-то шумно обсуждая. Я не стал ничего у них спрашивать и ни о чем рассказывать. Если понадобится, я залезу в голову каждому, чтобы только узнать, у кого внутри такая гниль развелась. Однако никаких подозрительных взглядов в мой адрес я не заметил и решил подумать об этом с утра. Впрочем, это было легче решить, чем сделать. Полночи я провозился в постели, вспоминая рисунки, которые у меня украли. В основном это были эскизы, но некоторых мне было жаль. Последний портрет Пирса получился очень удачным. Снейп на вершине башни, молодой Дамблдор с мечом. Несколько пожилых эльфов-поваров, которых я зарисовал в минуты отдыха. В общем, было что терять. В конце концов я все же уснул и всю ночь видел тревожные сны, где были дороги в сером тумане и нечто, таившееся в придорожной темноте.
Был последний перед экзаменами урок гербологии. Профессор Спраут в очередной раз объясняла, что нас ожидает в практической части (пересадка крайне привередливого червячного шлюпса, который демонстративно покидает горшок, если смесь земли ему не подходит). В конце урока в оранжерею заглянула Мишель Велли, наша староста с пятого курса:
— Простите, профессор Спраут, мне нужен Линг Ди, его вызывает профессор Снейп.
В меня закралось нехорошее предчувствие, и чем ближе я подходил к кабинету декана, тем сильнее оно становилось.
— Зачем я ему понадобился? — спросил я Мишель, которая провожала меня до подземелья. Она пожала плечами:
— Тебе лучше знать.
Что верно, то верно. Остаток пути я старался обрести внутреннее спокойствие и "охладить сознание", как было написано в книге с упражнениями по окклюменции. В таком состоянии мысли текли медленно, а в идеале вообще застывали, что утихомиривало эмоции и влекло за собой значительно более мягкие реакции на любые внешние раздражители.
Я постучал и через секунду открыл дверь. Снейп сидел за столом, на котором стояло несколько больших банок с препаратами и лежала стопка книг.
— Здравствуйте, — сказал я, закрывая за собой дверь и приближаясь к столу. Снейп не поднял головы. Он рассматривал что-то, лежащее перед ним за книгами, и я совершенно не удивился, увидев, что это папка с моими рисунками. Ко времени, когда я пришел, Снейп пролистал их почти до самого конца.
Наконец, он изучил последний рисунок и поднял на меня глаза. Я стоял и ждал, что же будет дальше. Кажется, у меня действительно получилось охладить сознание. Не представляю, что бы я чувствовал, не займись я зимой этой практикой. Неожиданно Снейп закрыл папку и молча протянул ее мне. Колеблясь и едва веря в происходящее, я взял ее и сунул подмышку. Прошло еще несколько секунд.
— Ну что вы застыли! — раздраженно проговорил Снейп. — Свободны! — Он махнул рукой в сторону двери. Я вылетел из кабинета и помчался в спальню, с трудом осознавая, что работы вернулись ко мне в целости и сохранности. Я был так рад, что даже не стал размышлять над тем, кто принес их Снейпу, желая, видимо, как-то мне насолить. Малфой это или не Малфой — какая теперь разница! Впрочем, думал я чуть позже, неплохо было бы научиться накладывать на свои вещи охранное заклинание или нечто такое, что оставляло бы след на тех, кто к ним прикасался.
Подошло время экзаменов. Трансфигурацию, зелья и чары я сдал без проблем, но едва не завалил астрономию, в последний момент вспомнив какие-то спутники Юпитера и ответив таким образом больше, чем на половину вопросов. Квиррелл выглядел еще более нервным, чем обычно, но те заклинания, которым он учил нас, были настолько элементарны, что я даже не повторял их перед экзаменом. История стояла последним испытанием. После нее до объявления результатов нас ожидала свободная неделя. Мне хотелось подойти к Снейпу и спросить, где я буду жить летом — как декан Слизерина, он был обязан знать такие вещи. Однако последнее время Снейп ходил буквально озверевший, а отрывать его от проверки экзаменационных работ было бы верхом безумия. Впервые за долгие месяцы я наслаждался покоем, целыми днями рисовал, читал книгу о производстве волшебных палочек и их магических составляющих или смотрел, как Пирс бесстрашно плавает в озере, уворачиваясь от щупальцев гигантского кальмара, то и дело поднимавшихся из воды.
— Думаю, мы должны взять кубок, — сказал Флетчер, валяясь под деревом на берегу. — В этом году вы с Пирсом заработали тьму очков, а с Гриффиндора тьму сняли.
— И что тебе с этого? — спросил я.
— Ну вот, опять завел свою песню, — Нотт покачал головой. — Это же такие соревнования.
— Зачем они, эти соревнования? Из-за них все только ругаются. Какое-то нездоровое соперничество.
— У тебя совсем нет спортивного духа, — Нотт поджал губы. — Умные люди придумали четыре дома — наверное, не зря, а?
— Наверное, — ответил я. — Но посмотри на Флетчера. Он так надеялся попасть в Равенкло, а попал в Слизерин с его замечательной репутацией. И теперь все родственники смотрят на него как на потерянную душу. Как будто учиться здесь — это позор какой-то. А если бы не было этих распределений по уму, смелости и всему остальному, не было бы и переживаний.
— Это правда, — сказал Флетчер.
— О чем ругаетесь? — спросил вылезший из воды Пирс.
— Мы не ругаемся, — ответил Нотт. — Ди опять за свое, ему не нравится, что в Хогвартсе распределяют по домам и начисляют очки.
— А, — Пирс кивнул. — Ты прямо как мой отец, он тоже не понимает всей этой системы.
— Значит, я не одинок, — ухмыльнулся я.
— Твой отец был в Слизерине? — спросил Нотт Пирса. Тот уже вытерся рубашкой и надевал брюки.
— Не-а, он учился в Дурмштранге. Там нет домов. Там все вместе.
— Ого, — с некоторым уважением в голосе произнес Нотт, а я тут же поинтересовался:
— Что это за Дурмштранг?
— Такая магическая школа, — ответил Нотт. — Там изучают темные искусства.
— На самом деле там изучают все, — сказал Пирс. — Ну и темные искусства заодно. А что в этом такого?
— Да ничего, — сказал Нотт. — Наоборот круто.
Флетчер, судя по выражению лица, не разделял подобных настроений. Это было неудивительно — до падения Волдеморта едва ли не каждая семья волшебников Британии (и не только Британии) пострадала от войны с ним и его Пожирателями. Темные искусства прочно ассоциировались со смертью и страданиями. Даже годы мира не могли стереть из памяти людей все, что им пришлось тогда вытерпеть. Чем больше я знакомился с магическим миром, тем сильнее он напоминал мне мир магглов в своих самых негативных аспектах.
Я дочитал книгу о волшебных палочках и взял "Великие мастера тибетских магических школ". Ее страницы открыли мне совершенно иной мир. Другая магия, иные принципы, отличная от европейской система организации обучения. Читая жизнеописания тибетских учителей, я видел перед собой обширные безлюдные равнины, величественные неприступные горы, волшебные озера, не пускавшие к себе путников, прячущиеся в горах монастыри, путешествующих монахов, за неприглядной наружностью которых скрывалась невероятная магическая сила. Я читал ее даже в столовой, что категорически запрещалось правилами.
Как-то раз я засиделся за полночь. Мои соседи уже спали, бодрствовал один лишь я. Я дочитал жизнеописания тибетских магов и собирался еще немного полистать ее перед тем, как сдать перед каникулами. Но глаза слипались, я отложил книгу и потушил свечи. Лежа в темноте, я грезил о пустынных безлесных равнинах, одиноких святилищах в горах, где концентрируется магическая сила, представлял, как по небу скользят почтовые грифы, разносящие детям письма о принятии в тот или иной монастырь… и мои фантазии незаметно перетекли в сновидения, скользившие в сознании, как большие плоские рыбы в глубине хогвартского озера.
Наутро все мы узнали, что Гарри Поттер убил профессора Квиррелла.
— Я не верю! — яростно шептал за завтраком Нотт, поглядывая на стол гриффиндорцев. — Поттер не знает, с какой стороны за палочку браться! Чтобы убить, надо знать специальное заклятие, а оно только для сильных волшебников!
— Чтобы убить, не нужно знать заклятий, — ответил я. — Достаточно иметь под рукой пистолет.
Пирс хмыкнул.
— Пистолеты, ножи и иные маггловские приспособления мы по понятным причинам отметаем. Остается магия.
— Наверное, у него какая-то особая магия, — сказал Флетчер. — Не просто же так он смог победить Сами-Знаете-Кого.
— Он не победил Сам-Знаешь-Кого, — возразил я. — Волдеморт выстрелил в него, а заклинание срикошетило.
— Это все равно что победил, — Флетчер поежился, когда я произнес имя темного колдуна; Нотт и Пирс остались равнодушны. — Я бы посмотрел, как от тебя срикошетит смертельное заклятье.
С этим было не поспорить.