Чарли и Большой стеклянный подъемник - Роальд Даль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
16. «ВИТАУОНК» И МИНУСЛАНДИЯ
— Теперь все зависит от тебя, Чарли, — сказал мистер Уонка. — Это твоя фабрика — как ты скажешь, так и будет. Заставить нам бабушку Джорджину ждать два года или попробовать вернуть ее прямо сейчас?
— Вы действительно могли бы ее вернуть? — закричал Чарли.
— Попытка — не пытка. Почему бы не попробовать, если только ты на самом деле этого хочешь?
— Конечно, хочу! Хотя бы ради мамы. Видите, как она переживает? Несчастная миссис Баккет в слезах сидела на краешке кровати и утирала глаза платком.
— Бедная мамочка! — все повторяла она. — Теперь ей минус два года, и я не увижу ее целых двадцать четыре месяца, если только увижу вообще!
С другой стороны кровати сидел дедушка Джо и с помощью одного из симпатимпасов кормил из бутылочки свою трехмесячную супругу. А рядом мистер Баккет пытался ложечкой затолкать в рот годовалому дедушке Джорджу нечто под названием «Растительное детское питание Уонка», но по большей части разливал все ему на грудь и на подбородок.
— Ну и грязная же работенка! — сердито ворчал он. — Говорили: приедешь на Шоколадную Фабрику, будешь как сыр в масле кататься! А кончилось тем, что я стал кормящей матерью для собственного тестя!
— Все идет как по писаному, Чарли! — сказал мистер Уонка, оглядывая эту трогательную сцену. — Они прекрасно справляются без нас. Мы здесь пока не нужны. Пойдем искать бабушку Джорджину!
Он схватил Чарли за руку и потащил к открытой двери Большого Стеклянного Подъемника.
— Нам нужно спешить, если мы хотим успеть до начала!
— До начала чего?
— До начала вычитания, конечно! Ведь все отрицательные числа вычитаются! Ты что, совсем не знаешь арифметики?
Они были уже внутри Подъемника, и мистер Уонка торопливо искал нужную среди сотен других кнопок.
— Вот она! — наконец проговорил он, осторожно нажимая маленькую матовую кнопочку, на которой было написано «Минусландия».
Двери мягко закрылись, и с жутким свистящим звуком могучая машина прыгнула вправо. Чарли изо всех сил ухватился за ноги мистера Уонка, но тот выбросил из стены откидное сиденье и пригласил:
— Присаживайся, дорогой Чарли, и не забудь пристегнуть ремни! На дороге будет много крутых поворотов!
С обеих сторон сиденья действительно были крепкие ремни, и Чарли затянул их потуже. Мистер Уонка откинул сиденье для себя и тоже надежно пристегнулся.
— Нам нужно опуститься глубоко под землю! — сказал он. — Ты даже не представляешь себе как глубоко!
Подъемник набирал скорость, непрерывно меняя направление движения. Он резко свернул налево, некоторое время шел прямо, потом опять свернул налево — но при этом с каждой минутой уходил все глубже вниз.
— Эй! Посмотри-ка сюда! Скорей! — проговорил мистер Уонка.
Чарли глянул сквозь стекло и мельком успел увидеть что-то похожее на огромный карьер с неровными скалистыми стенами, усыпанными сотнями симпатимпасов с кирками и отбойными молотками в руках.
— Леденцы, — сказал мистер Уонка. — Крупнейшее в мире месторождение леденцов!
Подъемник мчался дальше.
— Мы уходим все глубже, Чарли. Все глубже и глубже. Сейчас мы уже где-то на глубине двести тысяч футов.
За стеклом проносились самые диковинные картины, но Подъемник несся с такой чудовищной скоростью, что Чарли только иногда удавалось разглядеть хоть что-то. Один раз ему показалось, что он видит кучку крошечных домиков, похожих на перевернутые чашки. Между ними были даже улочки, по которым прогуливались симпатимпасы. В другой раз, когда они пересекали огромную рыжую равнину, утыканную какими-то штуковинами, напоминавшими буровые вышки, Чарли увидел, как из земли внезапно ударил высокий столб густой коричневой жидкости.
— Шоколадный фонтан! — закричал мистер Уонка, хлопая в ладоши. — Обалдеть можно, какой здоровый! Отлично! А он нам так нужен!
— Что это такое? — спросил Чарли.
— Мы снова нашли шоколад, мой мальчик! Новое богатое месторождение! Какой замечательный фонтан! Да ты только посмотри!
С устрашающим ревом Подъемник устремился вниз еще круче, чем раньше, и по-прежнему сотни, буквально сотни, захватывающих картин мелькали за его стеклами. Вращались какие-то гигантские шестерни, что-то взбивали огромные миксеры, мимо проносились бескрайние сады конфетных деревьев, пролетали озера, размером с футбольное поле, наполненные разноцветными жидкостями — синей, зеленой, желтой. И везде можно было увидеть работающих симпатимпасов.
— Теперь ты понимаешь, что все, что ты видел раньше, когда мы путешествовали по фабрике с этими несносными детьми, было только ничтожной частью всего предприятия? — спросил мистер Уонка. — Оно уходит под землю на много миль. В самое ближайшее время я постараюсь тебе все показать. Но если делать это с толком и не спеша, то нам не хватит и трех недель. А сейчас у нас есть другие заботы, и мне надо сказать тебе кое-что очень важное. Слушай внимательно. Мне придется говорить очень быстро, потому что через пару минут мы уже будем на месте. Я полагаю, ты сообразил, что происходило в Испытательном Цехе с теми симпатимпасами, на которых я проверял свой «Уонкавит». Разумеется, ты догадался, что они ушли в минус и исчезли, точно так же как твоя бабушка Джорджина. Состав был гораздо сильней, чем нужно. Одному из симпатимпасов стало аж минус восемьдесят семь! Только представь себе!
— Вы хотите сказать, что ему теперь придется ждать целых восемьдесят семь лет? — спросил Чарли.
— Это-то меня и беспокоило, мой мальчик! В конце концов, уважающий себя человек не может оставлять своих лучших друзей в минусе на целых восемьдесят семь лет…
— А если их еще вдобавок вычтут! — добавил Чарли. — Это ужасно…
— Конечно! Но что мне оставалось делать? И тогда я сказал себе: «Уилли Уонка! Если ты смог изобрести „Уонкавит“, который делает людей моложе, то с таким же успехом ты можешь изобрести и что-нибудь еще, что делало бы их старше!»
— Ага! — закричал Чарли. — Понятно, к чему вы клоните! Тогда можно будет все минусы превратить в плюсы и вернуть людей обратно!
— Совершенно верно, мой мальчик! Но при том условии, что я смогу найти, где они сейчас находятся.
Подъемник еще круче ринулся вниз. Казалось, он устремился к центру Земли. Теперь за стеклами уже ничего не было видно — вокруг царила непроглядная тьма.
— И вот, — продолжал мистер Уонка, — я опять засучил рукава и взялся за работу. Снова и снова я ломал голову над новым рецептом… Я должен был материализовать возраст, чтобы делать людей старше… еще старше… И меня осенило. «Ага! — воскликнул я. — Кто из живых организмов старше всех на земле? Кто живет дольше других?»
— Деревья, — сказал Чарли.
— Верно! Но какие деревья? Не дугласова пихта, не дуб, не кедр. Нет, мой мальчик! Старше всех пирамидальная сосна, что растет на склонах пика Уилера в штате Невада. Сегодня там можно найти экземпляры, которым не меньше четырех тысяч лет от роду! Это факт, Чарли! Можешь спросить любого дендрохронолога, только не забудь посмотреть это слово в словаре, когда мы вернемся. Окрыленный этой идеей, я вскочил в свой Большой Стеклянный Подъемник и пустился колесить по свету, собирая частицы долгожителей…
пинту смолы 4000-летней пирамидальной сосны,
обрезки ногтей с пальцев правой ноги 168-летнего русского крестьянина Петровича,
яйцо, отложенное 200-летней черепахой, принадлежащей королю Тонги,
хвост 51-летнего аравийского скакуна,
ус 36-летнего кота по кличке Пупсик,
старую блоху, которая 36 лет жила на Пупсике,
хвост 207-летней гигантской тибетской крысы,
гнилой зуб 97-летней старой ведьмы, живущей в пещере на горе Попокатепель,
бабки 700-летнего буйвола из Перу…
… из самых разных стран. Да, Чарли, я искал везде старые живые существа и от каждого из них брал какой-нибудь небольшой, но важный орган — волосок, ресницу — иногда это была унция-другая грязи, которую я соскребал с его пяток, пока оно спало. Я выслеживал кабана-свистуна, рисового тупиала, мокрохвостку, жабистого попугая, обоюдоострого слизня, гигантскую завитушку и ядовитую чучундру, что может с пятидесяти ярдов попасть в глаз своей ядовитой слюной. Но сейчас не время рассказывать об этом подробно. Короче говоря, после того как я несколько долгих недель кипятил, выпаривал, смешивал и тестировал в своем Цехе Изобретений, мне удалось получить маленькую чашечку черной маслянистой жидкости, из которой я дал четыре капли на пробу одному храброму двадцатилетнему симпатимпасу, добровольно согласившемуся участвовать в эксперименте.
— И что произошло? — спросил Чарли.
