Джузеппе Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии - Анна Цомакион

Глава IV. Война 1859 года

Тюрьма. – Отъезд из Италии. – Танжер. – Отъезд в Америку. – Фабрикант свечей и пожарный. – Путешествие в Китай. – Рейсы в Европу на торговом судне. – Покупка острова Капрера. – “Национальное итальянское общество”. – Граф Кавур и его политическая программа. – Вызов Гарибальди в Турин. – Объявление войны. – Альпийские охотники. – Варезе. – Комо. – Письмо Наполеона III и приказ Виктора Эммануила. – Пребывание в Комо. – Гарибальди в описании русского путешественника. – Трепонти. – Обманутые ожидания. – Волнения в Средней Италии. – Приглашение в Тоскану. – Королевская милость. – Поездка по Средней Италии. – Народные овации. – Воспоминания прошлого. – Тосканская армия. – Второй брак. – Тяжкая обида. – Гарибальди в туринском парламенте. – Капрера

По пятам преследуемый врагами Гарибальди бежал в Тоскану и оттуда в Пьемонт. Здесь ожидали его новые разочарования. По распоряжению правительства он был арестован королевскими войсками и препровожден в Геную, где его заключили в тюрьму. Но в парламенте поднялись голоса в защиту заключенного, и вотировано было категорическое порицание действиям правительства. Последнее, вынужденное уступить общественному мнению, отменило распоряжение об аресте, но этим самым создало для себя еще большие затруднения: король и его министр не знали, как поступить теперь с освобожденным вождем волонтеров.

Видя, что, оставаясь в Италии, он вызывает новые осложнения в делах страны, Гарибальди решил на время покинуть родину и этим добровольным изгнанием избавить Пьемонт и его государя от всяких забот об его участи.

Не сразу удалось Гарибальди найти для себя убежище. Прежде всего отправился он в Тунис, но встретил здесь препятствие со стороны французского консула, по настоянию которого ему запрещено было сойти на берег. То же случилось и в Гибралтаре. Не найдя и здесь гостеприимства, Гарибальди отправился в Танжер, где его друг, сардинский консул, дал ему приют на шесть месяцев. По истечении этого срока он отправился в Америку. Здесь Гарибальди поселился в Нью-Йорке, вступил в компанию с одним фабрикантом свечей и сам занялся этим производством. Один моряк-итальянец, посетивший его в Нью-Йорке, застал защитника Рима с засученными рукавами у котла с растопленным салом. Не довольствуясь этим мирным занятием, Гарибальди зачислился еще и в пожарную команду. С этих пор стал он постоянно носить красную рубашку, служившую форменной одеждой пожарных. Скоро, однако, оставил он и то, и другое дело и получил командование торговым судном, на котором совершил несколько рейсов в Китай. Сведения об этом периоде жизни Гарибальди очень небогаты. В 1855 году Гарибальди уже совершает рейсы в Европу, продолжая заниматься торговлей. В один из таких рейсов поразил его своею дикой красотой пустынный остров Капрера. На деньги, собранные во время путешествий, он купил сначала часть острова, а впоследствии приобрел его весь в исключительную собственность. Здесь, вдали от житейских волнений, герой нашел себе приют и занялся устройством своего маленького хозяйства.

Живя отшельником на своем каменистом острове, Гарибальди неусыпно следил за ходом событий на родине. Спустя год он получил от маркиза Палавичини предложение принять участие в обществе, основанном им вместе с Маниным, венецианским патриотом, главою восстания в Венеции в 1848 году. Программа организации, названной “Национальным итальянским обществом”, заключала в себе следующие главные пункты:

1) выше всякой политической идеи и всяких муниципальных интересов ставить великий принцип независимости и объединения;

2) стоять за Савойский дом в пределах возможного и разумного, пока он будет стоять за Италию;

3) не отдавать предпочтения ни одному пьемонтскому министерству, но поддерживать всякое министерство, защищающее дело Италии, и стоять вне вопросов внутренней администрации Пьемонта;

4) объявить, что независимость и объединение Италии нуждаются столько же в участии народных сил, сколько в содействии пьемонтского правительства.

Программа эта, предполагая согласное участие всех сил страны в общем для всех деле объединения, создавала возможность того единодушия, которое одно может служить прочною гарантией успеха в подобных случаях. Ее не мог не одобрить Гарибальди. Ответное письмо его, в котором он спешил заявить о своем согласии вступить в общество, вызвало взрыв негодования среди мадзинистских органов. В своих ожесточенных нападках они не только шли гораздо дальше своего учителя, но и противоречили его собственным воззрениям. Гарибальди мог напомнить им слова, сказанные Мадзини, когда последний был триумвиром в Риме и ему предлагали союз с королем Пьемонта. “Мы воссоздадим Италию, хотя бы при помощи самого черта”, – сказал тогда Мадзини и дал согласие на союз. Гарибальди был того мнения, что теперь точно так же, как и тогда, всякие попытки создать республику должны быть пока отнесены к области несбыточных мечтаний. Несмотря на свою способность часто и сильно увлекаться, он никогда не был и не мог быть утопистом уже по свойству своей натуры: великий патриот охотно шел на компромисс, если видел, что он нужен для блага Италии; в вопросах политики он всегда держался честного и разумного оппортунизма.

Одним из главных деятелей “Национального итальянского общества” был туринский премьер граф Кавур. Вступив в 1850 году в министерство Массимо д’Азелио в качестве министра торговли, он после временного удаления от дел уже в 1852 году занял пост первого министра и с тех пор неуклонно преследовал цели постепенного объединения Италии на прочных и верных основах.

Программа его вкратце состояла в следующем: создать сильное итальянское государство из северных областей Италии, а затем одну за другой присоединять остальные части полуострова до полного его объединения. Средства, которыми Кавур думал осуществить эту программу, заключались в организации регулярной армии и сильного флота. Так как то и другое могло быть создано лишь с помощью поднятия общего благосостояния страны и развития в ней промышленности, Кавур прежде всего предпринял ряд мер в этом направлении и вскоре достиг блестящих результатов. Так же быстро, как развитие промышленности, шло усиление армии и флота в Пьемонте.

Готовя, таким образом, родную страну к многотрудной борьбе с чужеземным владычеством, Кавур, однако, слишком хорошо понимал положение Италии, чтобы верить в возможность для нее собственными силами завоевать свою независимость. По его мнению, следовало прежде всего искать союзника, не уступающего в силе австрийцам. С этой целью он послал свои войска под Севастополь сражаться рядом с французами и англичанами. Хотя участие сардинской армии в Крымской кампании не принесло стране непосредственной пользы, тем не менее, косвенные его выгоды были громадны, участие это предотвратило возможность союза двух держав с Австрией в том случае, если бы она решилась выйти из нейтралитета, и создало для Италии такие дружеские связи, которые могли принести ей существенную помощь в ее борьбе с притеснителями. Мало того, оно дало Кавуру возможность занять в качестве союзника место рядом с представителями великих держав на Парижской конференции 1856 года. По окончании главных занятий конференции Кавур в пламенной речи нарисовал картину бедствий, причиненных его родине австрийским правительством. Речь эта вызвала сочувствие и поддержку со стороны французских и английских уполномоченных и сильно повредила Австрии во мнении европейских держав.