Дым осенних костров - Линда Летэр

он вновь отсутствовал в уютном общем зале с его играми и пахнущими старыми страницами книгами, но в тренировочном зале было тихо. Озадаченно заглянув внутрь, Амаранта увидела, что Наль сидит на полу, упираясь в него ладонями. Мечи лежали рядом. Он был очень бледен. На лбу и над верхней губой блестели капельки пота. Туника прилипла к напряженной прямой спине. Не уверенная, что он захочет, чтобы она видела его сейчас, девушка все же поддалась порыву и опустилась рядом. Может ли искреннее участие задеть его гордость? В конце концов, недопонимание между ними уже едва ли возможно. Однако, как эльнор должен обращаться с эльнайри как с прекрасным хрупким сосудом, и сам он является существом хрупким и сложным, гораздо более сложным, чем та глина, из которой он создан. Амаранта только начала познавать душу такого существа. Ранить можно было и излишней прямотой, и наигранной беспечностью.

— Хочешь поиграть в Дивные Кристаллы? — предложила она, надеясь, что избрала верный путь. — Дероальт несносен, и выигрывает уже в третий раз. Ты нужен нам.

Наль поднял на нее голову и посмотрел странно отрешенными, невидящими глазами.

— Я сейчас продолжу… Сейчас поднимусь и продолжу.

Помимо постижения различных видов борьбы воспитанники Двора Перехода стреляли из лука и арбалета, плели канаты и с их же помощью лазали по стенам, пытались разводить огонь в сырость и непогоду (наступающая весна предоставляла для этого множество возможностей), бегали и катались верхом вокруг Оленьей Крепости в седле и без него, а временами стирали одежду и сами готовили себе пищу.

— Можешь не стараться, сын оружейника, — задорно заверил однажды Мерхард. — При дворе не примут тебя с распростертыми объятиями, тем более что ты успел драться с представителем Первого Дома, даже не достигнув возраста. Не желаешь ли дуэли с кем-нибудь еще?

— С тобой? — Наль утер пот со лба тыльной стороной ладони, повел плечами, проверяя, как отзывается гудящее тело. Подростки расходились по спальням после долгой и утомительной вечерней тренировки.

— Ну нет! Это ты имел оплошность вывести себя из строя в столь ответственный период!

— Отстань, сын судебного обвинителя. — Голоса гулко и глухо отражались от стен промозглых полутемных коридоров с редкими дрожащими огнями факелов. — Иди создай мышей из своей грязной сорочки.

— Я возьму твою, — сострил кислую рожицу Мерхард.

— Отбери! — Наль вызывающе развернулся к нему, раскидывая руки.

— Очень надо, — пожал плечами эльф, делая вид, что занят поисками двери в купальню.

И новое занятие появилось у воспитанников. Может статься, что лишишься оружия: как защитить себя тогда? Неужели опустить руки и ждать расправы? Не кулачному бою обучали наставники, хотя при необходимости можно было использовать и кулак. Воспитанники познавали тонкую и ловкую борьбу, полагаясь лишь на собственное тело. Безоружным избежать смертельного удара, повергнуть нападающего на землю, вырваться из любого захвата, сделать собственные руки и ноги точным, опасным оружием, перехватывать оружие врага учились они.

Волнение, охватившее подростков в самом начале подготовки и понемногу улегшееся, нарастало вновь.

— Я так ожидал достижения возраста, а теперь, когда до него остается совсем немного, мне даже жаль, что седмицы летят столь быстро, — поделился Дероальт.

Близился отбой: юноши собрались в спальне, однако никого не клонило в сон, несмотря на усталость. Недавно подброшенные дрова трещали в камине, разгоняя вместе с укрепленными в разветвленных оленьих рогах свечами на стенах синеватую и уже испускавшую промозглую сырость тьму месяца пробуждения. Теролай расплетал светло-пшеничную косу. Кардерет читал «Сказание об охотнике Ульнаре в Искаженном лесу» лежа, придвинув к постели табурет с горящим на нем масляным светильником.

— Это мне знакомо, — улыбнулся Теролай. — И заставляет еще более уважать людей. Сколько всего должны они успеть за отведенное им время.

— Люди удивительны! — горячо подхватил через проход между кроватями простоэльфин Кеол.

— Ты их даже ни разу не видел, — насмешливо заметил Наль. Он сидел на высоком подоконнике в одних штанах и нижней сорочке и болтал ногами.

— Достаточно, что они достигают возраста к шестнадцати зимам, а наши ровесники уже могут иметь взрослых детей и управлять войском, — парировал Теролай. — А также, большие раны на них заживают хуже, чем на нас, и все же немало доживают до заката своих лет.

— Мелкие раны заживают хуже, — возразил Мерхард.

— Большие.

— Мелкие.

— И почему это мелкие? Вспомни иллюстрацию, где наша рана средней тяжести редко оставляет человеку возможность выжить!

— Мне помнится, что у человеческих воинов больше шрамов, ибо даже небольшая рана может оставить след, — заметил Наль.

— Любые раны заживают хуже, — вмешался от книги Кардерет. — Это какая-то особенность их тканей.

— Кто-то с успехом выпустился из Университета, — протянул Дероальт в сторону Теролая и Мерхарда.

Последний открыл рот, чтобы что-то возразить, однако Теролай опередил его.

— Люди удивительны, ибо способны достичь столь великих духовных высот, что ради них Создатель побеждает чин естества, и открывает им множество дарований.

— Это верно, — согласился Наль.

Мерхард развел руками.

Все закивали. За окном бушевало ненастье. Отступающая в горы зима временами еще бросалась сражаться с весной, и от состязаний их снег смешивался с дождем в ревущих вихрях.

— Еще мне все чаще приходит на ум, как от волнения перед Его Величеством кто-то забыл слова присяги, — негромко нарушил задумчивое молчание Дероальт.

Кардерет нервно фыркнул:

— Именно это со мной и случится. Я споткнусь по пути к трону, забуду слова присяги и наступлю на край собственной туники, когда буду вставать.

* * *

Занятия с оружием все чаще устраивали на воздухе. Перерыв между ними проводили там же. Почти стаявший снег местами еще белел под солнцем, обнажив темную и пока лишенную намека на траву землю. Бодрый щелкун уселся на край высокого тренировочного бруса неподалеку, вспушил серо-коричневые перья.

— Тоже чувствуешь это? — усмехнулся Наль.

Птица посмотрела на него блестящим хитрым черным глазом.

— Приближение лета, — продолжал юноша. — Вы строите гнезда; это тоже испытание. Однако, если в этот раз не выйдет, вы можете попробовать вновь.

Щелкун выразительно взмахнул хвостом с черными и голубыми полосами.

— Разумеется, лучше двигаться от успеха к успеху, но говорят, если всегда пить один мед, потеряешь его сладость. — Наль положил сплетенные пальцы на другой край бруса и опустил на них подбородок. — В конце концов, вечно пить мед все равно не придется, верно? Я совершил свои ошибки и готов бороться. Как считаешь?

Щелкун распахнул клюв с тонкими острыми зубами, поймал полупрозрачную мошку и вспорхнул, зайдясь характерным стрекотом.

— Вот и я так думаю. — Наль фыркнул, обернулся в глубину двора. Болезненный худощавый юноша нервно ходил от ворот до крыльца, не поднимая глаз. Звали его Фиандер, и принадлежал