"Ведро незабудок" и другие рассказы - Богатырев Александр Владимирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отца Льва к этому времени перевели в большое село и позволили ему строить церковь. Это был первый в области вновь созидаемый храм. До этого только ломали. Сам батюшка никак не мог поверить в то, что ему позволят довершить дело. Он торопился и совершал немыслимые подвиги. Приехав домой, он собрал бывших сослуживцев.
— Ну что, иуды, будем каяться? — начал он шутливо, но грозно. — У вас появился шанс загладить вину предательства. Жертвуйте деньги на строительство храма.
И пожертвовали. После первого сбора кто-то предложил каждый месяц отдавать «десятину» — десятую часть зарплаты. Жене отца Льва удалось подвигнуть женскую половину поселка на мораторий на новые наряды и траты на развлечения, пока отец Лев не закончит стройку.
Конечно, далеко не все были в восторге от этой затеи. Некоторые отказались давать деньги. И с десятиной не очень-то получилось. Но жизнь в небольшом закрытом поселке зачастую обязывает делать то, чего не хочешь. Тут даже отъявленным скупердяям трудно было маскировать жадность под «принципиальный атеизм». Особенно, когда жены постоянно твердят: «А что люди скажут?!»
Церковь отцу Льву удалось построить невероятно быстро. Через два года оставались штукатурные работы и небольшие доделки в электропроводке. Батюшка собирался закончить один из трех престолов и на Пасху служить в новом храме. А до Пасхи оставалось три недели. Пригласил на первую службу жертвователей. Несмотря на дальнее расстояние, многие собрались приехать.
Но тут случилась незадача. Прежде чем приступить к отделочным работам, нужно было представить комиссии выполненные работы. Все были довольны, но районный специалист по электрике — дама, очевидно иной веры, наотрез отказалась подписывать акт приемки. Формально она была права. Электропроводка в нескольких местах была не закончена. Доделка заняла бы день-другой. Но она с такой ненавистью смотрела на отца Льва и на церковные стены, что было ясно: ее принципиальность объясняется далеко не производственными резонами. Напрасно отец Лев объяснял ей, что он ее коллега с тридцатилетним стажем работы. Он сам готов за ночь все доделать. Ведь если она не подпишет акт приемки, то следующую комиссию можно будет собрать очень не скоро. А через три недели Пасха, на которую он уже пригласил сотню гостей. Будет сорвана пасхальная служба.
— Ну и прекрасно! — засмеялась ему в лицо электроначальница.
Отец Лев почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Он задрожал и еле сдержался — так ему захотелось плюнуть в этот смеющийся рот. Не над ним смеялась эта дамочка, а над Господом. Он не мог этого вынести и гневно пообещал «сатанистке и хрис- тоненавистнице» страшную кару.
Дамочка перестала смеяться, долго с ненавистью смотрела на отца Льва:
— Не знаю, кто меня покарает, а вот ты, поп, получишь.
На следующее утро возле стройки остановилась черная «волга». Из нее вышел двухметровый товарищ в дорогом костюме.
— Где тут ваш поп? — обратился он к рабочим, вышедшим из вагончика-бытовки.
— Да вон, на крыльце.
Отца Льва можно было узнать только по бороде. Он был в заляпанном бетоном халате и пилотке, сделанной из газеты. Гость быстро подошел к отцу Льву и схватил его обеими руками «за грудки». Он сжал халат у самого горла и закричал на всю стройплощадку:
— Ты как с моей женой разговаривал, толоконный лоб?
Отец Лев прокашлялся и тихо проговорил: «Отпустите. Со священником так себя не ведут».
— Ишь ты. Какие нежности. Забыл, как вас пачками к стенке ставили и в нужниках топили!? Забыл? Так я тебе сейчас напомню.
— Рабочие смотрят. Не унижайте себя, — еще тише проговорил отец Лев.
— Я щас тебя унижу. И не только перед рабочими, —- прошипел незваный гость.
Он был выше отца Льва на целую голову. Еще секунда, и здоровенный кулак сломал бы священнику нос. Отец Лев не помнил, как уклонился от удара и вырвался из крепкой хватки. Через какое-то мгновение обидчик оказался в пяти метрах от него в ванне с остатками раствора. Рабочие одобрительно кивали головами и показывали батюшке большой палец. Никто не поспешил помочь гостю выбраться из ванны. Отец Лев постоял немного, глядя на то, как дорогие туфли выписывают в воздухе над ванной замысловатые кульбиты, усмехнулся и, взяв незадачливого мстителя за шиворот, сильным рывком вырвал его из грязевого плена. Нужно было видеть, как его без особого успеха отмывали из шланга. Чтобы не испачкать машину, гостя облачили в какую-то рваную спецовку. Дорогой костюм он все же приказал шоферу завернуть в полиэтилен и положить в багажник.
Извергая Ниагару брани и угроз, он укатил, а через день за отцом Львом прислали машину из епархии.
На епархиальном собрании тон задавал уполномоченный. Владыка был печален. Таким его еще не видели. Он грустно объявил о причине внеочередного собрания и попросил отца Льва рассказать о том, что произошло. «Мститель за жену» оказался большим начальником. Отец Лев поднялся и кратко рассказал о том, как вела себя жена этого товарища, о том, что он обещал ей кару Господню за богохульство. Ну и подробно историю того, как ее муж приехал наказать его.
Отцы слушали молча. Многие сидели опустив головы. Когда отец Лев закончил, секретарь епархии принялся витиевато рассуждать о христианской любви и о том, что всегда можно найти способ полюбовно
решить любую проблему. А вот этого-то дара у провинившегося батюшки и не наблюдается. И в то время, когда государство перестало враждовать с Церковью, он своей несдержанностью сотворил двух ее врагов. Это ли должен делать пастырь?!
Уполномоченный торжествовал. Появилась возможность без особого труда покончить с неугодным иереем. Он, не скрывая радости, заявил о необходимости строго соблюдать постановления Вселенских Соборов и даже назвал правило, по которому священник извергается из сана за рукоприкладство. Все были поражены. Раньше он подобных знаний не демонстрировал. Однако все знали, кто его консультировал и стучал на отцов.
Наступило долгое молчание. Неожиданно духовник епархии восьмидесятилетний отец Димитрий поднялся и обратился к уполномоченному: «А вы, часом, не помните, что писал Иоанн Златоуст о мирянах, поднявших руку на священника?»
Уполномоченный обалдело смотрел на старца, не находя, что ответить. Духовник сел, а батюшки загудели, спрашивая друг друга, что такое изрек Златоустый Иоанн.
Уполномоченный строго оглядел зал: «Меня партия поставила на эту должность не для того, чтобы я вел с вами богословские разговоры. Мне нужно следить за тем, чтобы вы не нарушали социалистическую законность. Это в первую очередь...» Он запнулся, не находя подходящих слов. Да и непросто было их найти, когда первый секретарь партии Горбачев выдавал с высоких трибун тирады, противоречившие внутренним установкам его организации. Уполномоченный и сам не мог толком понять, что он нынче должен делать, а чего делать на всякий случай не стоит. Но он твердо знал, что самый ненавистный во всей епархии поп должен быть уничтожен. И непременно сегодня. Он снова грозно оглядел присутствовавших.
— Я, конечно, должен лишить за такое безобразие Льва Алексеевича регистрации, а если пострадавший подаст в суд, то дам соответствующую характеристику. (Уполномоченные никогда не называли священников «отцами», а только мирскими именами. Особенно это было нелепо, когда они обращались к монахам и архиереям. Скажем, вместо «отец Мелхиседек» — Кузьма Степанович.)
Уполномоченный снова замолчал, победоносно глядя на отца Льва. Тот медленно поднялся и, обратившись к владыке, громко сказал: «Вины моей нет. Я этого артиста не бил, а только увернулся от его удара». Потом он повернулся к уполномоченному: «А что касается регистрации, то я так скажу: пройдет несколько лет — и духу вашего не будет. Будете у себя на даче колорадских жуков регистрировать. А когда помрете, то я вас отпевать не стану. Даже если ваша жена будет слезно просить».
Сказал и сел. В зале поднялась немыслимая кутерьма. Все заговорили сразу. Но громче всех был слышен бас соборного протоиерея Кузьмы: «Да как же ты, отец Лев, откажешься отпевать? Ну, ты даешь».