Ключ от Королевства - Марина Дяченко

— Да нет, не это! Вот эти кости, чьи они?

— А-а-а, — Гарольд пожал плечами, — ну, дракон упал и околел от старости. Последний, наверное, дракон в этих землях… Слушай, я есть хочу. А ты?

Скелет дракона лежал головой к морю. Его череп возвышался над городом, в пустых глазницах день и ночь горели огни — сигналы для заблудившихся в море судов. Ни за что на свете не согласилась бы здесь жить, под таким-то страшилищем!

А сам город был приветливый и маленький. И очень мокрый: он лежал, оказывается, в устье подземной реки, и потому отовсюду здесь били родники. Почти на каждом перекрёстке булькал фонтан со статуей: каменная женщина с каменным тазиком в руках давала напиться коленопреклонённому человеку в лохмотьях (тоже каменных или слепленных из глины, это как уж скульптор постарался). Оказывается, это местная легенда. Раньше здесь было сухо. Какой-то дядька заблудился на берегу и не мог найти воды, чтобы напиться. Ему встретилась женщина с тазиком (откуда она там взялась?) и в ответ на его просьбу напоила его. С тех пор здесь и днём, и ночью журчит вода: открылись родники под каждым камнем. Потому здесь и построили город — город тысячи харчевен.

— Чем ближе к морю, тем перчёнее еда. В портовых харчевнях вообще жрать невозможно — проще горячие угли глотать. На улице Хлебников вкуснющие сыры, но зато нет мяса… Если любишь кислятину, то это к Молочным Братьям, мы туда не пойдём — фу, гадость. Пойдём на западную окраину, там целая площадь таких заведений, что ты пальцы проглотишь!

Мой учитель держался приветливо, но я-то понимала, что он притворяется. Я была для него вроде гири на ногах или, может быть, петли на шее. Гарольд делал вид, что ничего не происходит, — а сам тонул, погибал на моих глазах, потому что время, отведённое Обероном на моё учение, истекало.

А Гарольд, как маленький, не хотел даже говорить со мной об уроках! Как будто от того, что о проблеме забудешь, она сама собой исчезнет…

Караван вошёл в город под приветственные крики здешних обитателей, которые брызгали на дорогих гостей водой. Так велел местный обычай, не очень вежливый, как по мне. Белый плащ Оберона, которого поливали особенно охотно, вымок до нитки, но его величество всё равно улыбался. Что значит королевская выдержка!

Королевство разместилось на нескольких постоялых дворах. Люди торопились отдохнуть, помыться, выспаться. Что до Гарольда — он давно мечтал пройтись по городским харчевням, и желательно без меня.

Я ему не навязывалась, честное слово. Я готова была сидеть в той клетушке, что мне отвели под ночлег, и питаться дорожной кашей, которая, надо сказать, приелась. Гарольд ушёл — якобы проведать наших лошадей; я легла животом на деревянный подоконник и выглянула наружу со второго этажа.

Фу! Пахло навозом. Я сморщилась и хотела было закрыть окно, но тут во дворе появился Оберон.

Уж не знаю, куда он девал своего крокодилоконя. Сапоги короля ступали по прелой соломе так же уверенно, как по белому мрамору. Слуги и конюхи низко кланялись. Я подумала: прилично окликать короля из окна? Или неприлично? И в тот момент, когда я задалась этим вопросом, Оберон поднял голову:

— Привет, Лена. Как дела?

Как будто мы снова встретились на скамейке возле моего дома!

— Нормально… ваше величество.

— Как учёба?

— Нормально… ваше величество.

— Та история со змеёй тебя не очень огорчила?

— Нет… ваше величество.

— Ну, передавай Гарольду от меня привет…

И он ушёл куда-то по своим королевским делам, а я осталась торчать в окне, совершенно не обращая внимания на запах навоза. Через минуту или две во двор вышел Гарольд, кислый, как угощения Молочных Братьев. Под мышкой у него была серая сучковатая палка, в которой я не без труда узнала магический посох.

— Ну ты идёшь? Сколько можно ждать?

Я не заставила себя упрашивать. Страшно хотелось побродить по городу тысячи харчевен.

— Его величество передавал тебе привет, — сказала я, выскочив во двор и прыгая на одной ножке, чтобы повыше натянуть сапог.

Он покосился на меня, как волк на капусту:

— Знаю. Я его встретил.

И вот теперь мы шли с ним по улице, он рассказывал о секретах местной кухни и делал вид, что ничего не происходит.

— А почему ты с посохом? — как бы невзначай спросила я, разглядывая узловатую деревяшку.

— Его величество велел, — сухо отозвался Гарольд. — Приграничье… Так вот. Площадь пятиугольная, на одном углу пекарня, на другом коптильня, потом ещё одна пекарня, потом кабачок одного моряка — если он ещё не умер, конечно. А на пятом углу — «Пятый угол», ты увидишь, там подают птицу, запечённую…

— Гарольд, — сказала я, обрывая его безо всякой вежливости. — Когда ты думаешь учить меня волшебству?

Он так горько и укоризненно посмотрел, будто я посреди весёлого пира напомнила о его неизлечимой болезни.

— Гарольд, — сказала я твёрдо. — У меня два младших брата. Я пыталась их учить читать. Это ужасно. Проще убить.

Он отвёл глаза.

— А потом они пошли в школу, и ничего — читают, пишут… Значит, их всё-таки можно было научить?

— Это не твоего ума дело, — сказал он хрипло. — Я обещал тебя выучить — и выучу. Будь спокойна.

— Когда?

— Завтра!

— Почему не сегодня?

— Слушай… что ты пристала? Давай спокойно поедим хотя бы… Мы в этом городе никогда уже не будем, понимаешь, никогда! Перейдём границу — и тю-тю, обратно дороги нет…

Я замолчала. Он был по-своему прав. Весь город прорезан был ручьями, через них вели горбатые мостики. Кое-где с каменных крыш струились водопады. Вертелись мельничные колеса — и мололи на мельницах не только муку. Один квартал насквозь пропах корицей, в другом я расчихалась от перца. Вода журчала так, что звенело в ушах. В круглых озёрцах плавали утки, а кое-где, присмотревшись, можно было разглядеть спину огромной рыбины…

— Гарольд! Дружище!

Я подняла голову. Навстречу нам шагал по улице человек в одежде матроса; у него были такие широкие плечи и такие длинные руки, что, когда он открыл объятия, улица оказалась полностью перегороженной.

— Дядя Щук!

Гарольд по-настоящему обрадовался. Моряк обхватил его вместе с посохом, помял, потискал и отпустил. Я на всякий случай отошла в сторону: меня так тискать нельзя. Сломаюсь.

— Лена, — Гарольд почувствовал неловкость, — это старый приятель моего отца… дядя Щук. Дядя, это Лена — наш новый маг дороги, — последние слова Гарольд произнёс совсем тихо, себе под нос.

— Искал тебя! — закричал дядя Щук на всю улицу (не то он был глуховат, не то морские штормы приучили его разговаривать во всю мощь лёгких). — Сказали, пошёл в «Пять углов»! Гарольд, мальчик, да разве «Пять углов» дело? Пошли в «Хрусталь»! Угощаю!