Идеальное убийство - Патриция Мойес

— В самом деле… — Он потер подбородок. — Такие вещи случаются…

— А теперь перейдем к главному, — продолжал Генри. — К завещанию леди Балаклавы. На ее наследство претендовали четверо. Это миссис Швахеймер — она и без того миллионерша. Далее идет мадам Дюваль, тоже весьма богатая женщина, не так ли, доктор?

Эдуард Дюваль хмыкнул:

— Конечно!

— И затем — миссис ван дер Ховен. Однако ясно, что разные экстравагантности — это не ее стиль.

Вайолет низко опустила голову.

— Мужей мы исключаем из числа подозреваемых, поскольку все предусмотрено, чтобы деньги им не достались. Дочери жили прекрасно. Мысль, что одна из них могла убить леди Балаклаву, отбросим сразу.

Вайолет подняла глаза, а Эдуард откинулся в кресле и закурил сигару.

— И что? — спросил он.

— Но у нас остался еще четвертый претендент — это мисс Трип. В отличие от других, она все время находилась рядом с леди Балаклавой, день за днем. Она сносила все ее капризы. Была при ней чем-то средним между любимой собакой и слугой. Жила в неудобной тесной каморке и делала всю работу по дому, не получая даже благодарности. Она терпела все это и не жаловалась, полагая, что у нее нет выбора. Без денег и без наследства, как она думала. — Генри помолчал. — Пока не узнала… о наследстве.

— Вы думаете, что она узнала?

— Я уверен.

— Как ей это удалось?

— С помощью Гриффитса.

— А это еще кто такой?

— Молодой врач леди Балаклавы. Ему помогла его красота. Ручаюсь, что Долли выболтала ему о туберкулезе, а Кристал рассказала о завещании. Гриффитс кое-что смекнул. Он видел, что леди Балаклава, тверда как кремень, а Долли, когда получит наследство, будет легко уговорить, ибо она хоть с виду и сурова, но, вообще-то, добрая душа.

— Если все это правда, значит, вы должны арестовать Гриффитса, а не бедняжку Долли.

Генри покачал головой.

— Подозрения — это одно, а факты — совсем другое. Гриффитс рассказал Долли о завещании и уговорил ее убить леди Балаклаву. Но сам он не совершал преступления. А вот мисс Трип…

— Долли упала в обморок, когда узнала про наследство! — заявила вдруг Вайолет, молчавшая до сих пор.

Генри посмотрел на Эдуарда Дюваля и удивленно поднял брови.

— Она притворилась, что упала в обморок. Не так ли, доктор?

Эдуард Дюваль засомневался.

— Она была в шоке. Понятно, при подобных обстоятельствах. Я не хотел говорить…

— Вы имеете в виду, что знали все это время? Она притворялась?

Дюваль вздохнул.

— Это вы сказали, инспектор. Не я. Но…

— Сейчас ее болезнь непритворная, — резко перебила его Вайолет.

— Нет, миссис ван дер Ховен, — произнес Генри. — Ее болезнь — результат действия инсектицида, который привезли вы.

— О, нет!

— Долли сама его себе подложила, чтобы избежать дальнейших расспросов.

— Она чуть не убила сама себя!

— Да, — кивнул Генри. — И теперь я должен отвезти ее сначала в больницу, а потом допросить.

Дюваль встал.

— Я — против.

— А я требую!

— Мне надо было сразу сознаться, — вздохнул Дюваль.

— О чем вы говорите? — резко спросил Генри.

— Этим утром Долли пыталась покончить с собой.

— Но она не умерла?

— Нет. Я все сделал, чтобы ее спасти. Она приняла большую дозу снотворного. Естественно, она и сейчас спит. Вы можете убедиться сами. Она не в состоянии отвечать на ваши вопросы.

— Я хотел бы на нее взглянуть, — попросил Генри.

Они вышли из гостиной, и Эдуард вдруг воскликнул:

— Сегодня же суббота!

— Суббота? — тихо повторила Вайолет.

— Да, надо купить продукты на завтра. Возьми мою машину и съезди в магазин. Заодно можешь попрощаться с мисс Мессингем, если она еще не уехала.

— Да, Эдуард. — Вайолет повернулась и вышла из дома.

Остальные поднялись по лестнице, и доктор Дюваль, чуть посомневавшись, открыл дверь Черной комнаты.

Сара точно сказала — тут было темно, как в могиле. На кровати, между двумя черными простынями, лежавшая Долли походила на мумию. Однако Генри видел, что она тяжело дышит. Подойдя ближе, он взял ее руку. Она была холодная, как лед.

— Бедная женщина! Теперь мне все понятно. Но вы говорили, что она вне опасности, — громко проговорил Генри.

Долли не пошевелилась, а Эдуард Дюваль пожал плечами.

— Кто может поручиться? Ее силы подорваны болезнью.

— А если она умрет, не будете ли вы в ответе?

Дюваль улыбнулся.

— Мой дорогой сэр, я сделал все, чтобы ее спасти.

— Абсолютно все?

— Конечно.

Во дворе раздался шум подъехавшей машины. Генри подошел к окну, раздвинул шторы, затем повернулся к присутствующим:

— Во всяком случае, доктор Дюваль, вам больше не надо беспокоиться о Долли.

— Что это значит, инспектор?

— Приехала «Скорая помощь». Это я ее вызвал еще раньше. Так что, сейчас Долли увезут в больницу, а потом — на допрос.

— Решительно не могу этого позволить, — воспротивился Дюваль.

Снизу позвонили в дверь. Генри спокойно стоял и смотрел на Дюваля.

— Эмми, дорогая, — обратился он к жене, — иди, открой.

Эмми выскользнула из комнаты, а Дюваль снова улыбнулся.

— Ладно, сдаюсь, инспектор. Я должен сделать письменное заявление.

— Заявление?

— И вы подпишите, что берете ответственность за моего пациента на себя.

— С удовольствием!

— А также я сделаю Долли успокоительный укол. Нет возражений?

— Абсолютно. Вы полностью экипированы, я вижу?

— Экипирован? Нет. Так, кое-что на экстренный случай… — Дюваль достал шприц. — Если вы позволите, инспектор…

На лестнице послышались шаги. Эдуард Дюваль приблизился к постели, держа шприц наготове.

— Нет! — крикнул Генри.

— Простите?

— Я сказал — нет!

В дверь постучали.

— Они не смогут войти, инспектор, пока я не сделаю укол. Дверь захлопывается, и ее можно открыть только изнутри, вы забыли?

— Ломайте! — заорал Генри и бросился на Дюваля.

Странно, однако тот не сопротивлялся, а сразу упал на спину и потянул Генри за собой. Только тогда стал ясен смысл этого маневра. Дюваль пытался воткнуть в Генри шприц, предназначенный для Долли.

В дверь по-прежнему громко стучали, а Дюваль, поймав правую руку Генри, размахивал шприцем.

Генри ударил его коленом. Но игла была все ближе. Как жало змеи. Еще один миллиметр, и она воткнется в запястье. И тогда…

Окно за спиной Дюваля разлетелось вдребезги, здоровенный мужчина ввалился в комнату и крепко схватил его. Второй влез в окно, и третий… Дюваль нажимал на шприц, но жидкость из иглы брызгала во все стороны и на ковер.

Генри потер запястье. Он не мог избавиться от ощущения, что шприц все-таки вонзился в кожу. Затем он встал и открыл дверь. Эмми, которая до сих пор садила в нее кулаком, отвлекая внимание от атаки через окно, со всей силы заехала ему прямо в нос и только затем упала в его объятия.

22

Два дня спустя они собрались в комнате у Долли, но не в Черной, а в большой и светлой, которую занимала раньше чета Швахеймеров. Долли выглядела удивительно бодрой и счастливой. Генри и Эмми сидели с одной стороны кровати, а доктор Сара Мессингем и Тони Гриффитс — с другой. И каждый держал в руке по бокалу шампанского.

— За ваше здоровье, мисс Трип, — улыбнулся Генри, — за полное и скорейшее выздоровление.

— Если бы не Генри… — начала Сара.

— А если бы не ты и Эмми, — в тон ей продолжил Тиббет, — никто бы не узнал вообще про эту историю.

— Кстати, что все-таки здесь случилось? — спросил Тони Гриффитс. — Как вы узнали, кто убийца?

— Да, тут есть еще пробелы. Но, может, Долли их заполнит?

— Я? Почему я?

— Во-первых, как и когда вы узнали про Вайолет и Эдуарда?

Долли покраснела.

— Это — правда. В прошлом году, на дне рождения Кристал. Вся семья собралась, как обычно. Вайолет и Эдуард гуляли в саду, а я случайно подслушала их разговор. Сразу было понятно, — Долли хмыкнула, — понятно, что они — любовники.

— Да, — кивнул Генри. — Вайолет было скучно с Питом, и ее не устраивала провинциальная жизнь с ним. Примроуз — холодная, как рыба, а Эдуард — очень страстный мужчина, к тому же он понял, что жена не даст ему денег, ни пенни из наследства он не получит. Тогда он стал приглядываться к другим наследницам — и нашел Вайолет. Она влюбилась в него по уши и отдала бы ему все свое состояние. Мужу не дала бы, а любовнику — с радостью. Вот только леди Балаклава и не собиралась на тот свет.

— Это его точные слова, — вставила Долли.

— И тогда вы кое-что предприняли? — Генри ухмыльнулся. — Вы хорошо знали Кристал. Она бы не поверила вам, но поверила покойному мужу. Тогда вы и заинтересовали ее спиритическими сеансами. Но почему вы отрицали это?

— Я до смерти испугалась. Он бы и меня убил.