Чаша. Последний обряд - Вадим Черников

Через мгновение Кира посадили обратно на стул. Мужичок, потирая горло, прекратил кашлять и бросать убийственные взгляды на горилла. Последний, впрочем, был к этим взглядам нечувствителен и отошёл на своё место, пряча электрошокер. Михайлов лежал на полу без сознания. Кир понял, что на фотографиях была жена полковника с новорожденным сыном, и бросил мужичку:

– Вы всех готовы убить?

– Если понадобится, – прохрипел в ответ мужичок и снова закашлялся. – Так что? Как насчёт нашего предложения? Как говорил Достоевский, счастье всего мира не стоит одной слезы ребёнка. Вы согласны с ним, Кирилл Андреевич? – прохрипел мужичок через минуту.

Кир ответил быстро:

– С ним согласен. Слушаю вас…

– Вот и хорошо, а то вы какой-то крепкий орешек прямо. Орешек знанья твёрд… – проворчал мужичок.

– Итак? – спросил Кир, а Михайлов на полу застонал и пошевелился. Мужичок с опаской посмотрел на полковника и отошёл от стола подальше.

Полковник, приходя в себя, с трудом повернул голову, следя за ним. Встать он ещё не мог, но сознание понемногу возвращалось, а последней мыслью, ставшей теперь первой, была придушить этого человечка. Поэтому Михайлов и следил именно за ним. Мужичок, на всякий случай, отошёл подальше и от Кира и быстро заговорил:

– Итак, вы начинаете поиски известного вам предмета под нашим контролем. Поэтому вы будете работать не у себя в агентстве, или дома, а там, куда мы вас привезём. Выполнив работу, получаете большой гонорар и идёте на все четыре стороны. Соответственно, семья полковника воссоединяется в полном здравии и с оплатой моральных издержек. Предупреждая ваш вопрос, гарантий никаких нет. Но и выхода у вас тоже нет. Не так ли?

– А что с полковником? – спросил Кир, указав на Михайлова.

– Да ничего! Будет исправно ходить на службу и помогать вам всеми силами. Исчезновение всей семьи и офицера ФСБ нам не нужно. Будет работать. На благо Родины родной. Подтверждение о том, что с семьёй всё в порядке, полковник будет получать ежедневно. Видеоподтверждение. Если же что-то пойдёт не так, придёт другое кино. Неприятное…

Михайлов метнул на мужичка взгляд, сглотнул слюну и тихо прошептал:

– Кирилл, они всё равно убьют всех…

Из его глаза выкатилась слеза и исчезла под подбородком, но Кир уже принял решение.

– Всех они убьют ещё быстрее, если я откажусь. Я тоже не один.

– Вы правы. Безусловно, мы всех знаем и следим за всеми. И за взрослыми и за детьми, даже ещё не рождёнными. Пострадают все, – просто и страшно подтвердил мужичок.

– Единственный шанс – это найти её. Если же я найду, то им будет плевать и на нас, и вообще на всё остальное. Не так ли? – отрешённо спросил Кир.

– Вы сказали. Я даже не знаю, что вам нужно найти, знать этого не хочу и надеюсь никогда вас больше не увидеть. Моя работа с этого момента сделана, чему я очень рад. Меня ждут другие города и страны, – мечтательно закончил мужичок.

Кир понял, что якобы Иван Иванович не более чем «передатчик» и его миссия на этом закончена. Говорить больше было не о чем. Пришла пора думать…

Для того чтобы думать, нужно было время. Его-то как раз и не было, но Кир решил выкроить минуту-другую и стал поднимать Михайлова с пола. Ему никто не помогал, но и не препятствовал, и через несколько минут Киру удалось посадить полковника, помогавшего ему ватными руками и подкашивающимися ногами, как он только мог, на стул. Михайлов умудрился и в этом состоянии сохранить остатки мужества и достоинства, нашёл устойчивое, точнее усидчивое, положение и сцепил дрожащие руки на коленях. Его тяжёлый взгляд упёрся в мужичка и тому стало снова неуютно. В глазах полковника явно читалось предупреждение, что ожидаемые «другие города и страны», о которых возмечтал Иван Иванович, – не такое уж надёжное укрытие.

Тревожные мысли мужичка прервал Кир, неожиданно громко заявивший:

– Я согласен. Но у меня есть несколько условий…

Мужичок криво усмехнулся:

– Какие ещё условия? Вы не в том положении, чтобы…

Кир прервал его взмахом руки, встал, сопровождаемый взглядом горилла и слыша за спиной дыхание второго громилы. Тем не менее Кир сделал несколько шагов по комнате взад-вперёд, по привычке обдумывая нечто важное, и произнёс ещё громче, глядя прямо в глаза мужичку:

– Условия будут. Если, конечно, перед вами стоит задача найти Чашу, а не запугать или убить несколько человек, а потом ещё несколько, ещё и ещё, и так до бесконечности.

Мужичка несколько перекосило в нервной гримасе, но следующая фраза Кира, которую он произнёс тише, окончательно «добила» его:

– Не так ли, магистр?

Мужичок замер на несколько секунд под немигающим взглядом Кира, потом заёрзал, не зная, что ответить, но тот уже отвернулся от него и смотрел в тёмный коридор, за которым была небольшая кухня. Мужичок что-то промычал, но Кир небрежно махнул на него рукой, закурил и сел на своё место. Он предложил сигарету полковнику, но тот мотнул головой. Пока ему было не до курева.

Кир спокойно докурил свою до половины, наблюдая, как мужичок перед ним впал в задумчивость, то вынимая, то убирая свой мобильный. Пока из кухни не донёсся тихий голос, объяснивший почти всё:

– Проходите сюда, господин Глинников.

Дверь приоткрылась, бросив на пол коридора полоску света. Кир кивнул, докурил и аккуратно загасил окурок в пепельнице. Он резко встал и вышел в коридор, сопровождаемый громилой, вставшим у двери в кухню, которая пропустила Кира внутрь и закрылась, снова погрузив коридор в полумрак.

Магистр сидел, закинув ногу на ногу, на стареньком, обтянутом кожзаменителем табурете. Одетый в неброский джемпер и джинсы, он пил чай из большой, цветастой чашки и производил впечатление ученика, зашедшего проведать учителя. Правда, в процессе визита учителя пришлось убить, подумал Кир, посмотрев на него с нескрываемой неприязнью. Впрочем, его взгляд отлетел от невозмутимого магистра как теннисный шарик от стенки. Разве что не раскололся с неприятным, пластиковым треском.

Магистр показал на второй табурет и усмехнулся. Не заметить очевидного сходства с отцом, Седриком Гамильтоном, теперь было невозможно. Хотя и мать, судя по светлым волосам и подбородку, внесла свою генетическую лепту. На ум Киру неожиданно пришла шутка о том, почему у гениев редко рождаются такие же гениальные дети. Потому что у них были ещё и жёны, был ответ кого-то остроумного. Из тех же гениев. Что ж, с папашей Кир успел познакомиться. Хоть и коротко, но зато ярко. Посмотрим, что из себя представляет сынок, подумал Кир и примостился на краешке табурета.

Магистр, впрочем, сразу же проявил себя с неожиданной стороны, указав на то, что предположениям и надеждам Кира сбыться будет трудновато. Он налил Киру чаю, подождал, пока тот положит себе две ложки сахара, и, не скрываясь, наблюдал за ним. При этом магистр не выказывал и тени настороженности, пару раз повернувшись к Киру спиной. Когда же Кир отпил пару глотков, магистр спокойно сказал на прекрасном русском языке:

– Думаю, мы оба не обманулись друг в друге, Кирилл Андреевич, и не станем обманываться впредь. Вы абсолютно правы: моя цель не убить вас или кого бы то ни было, а найти Чашу. Исходя из этого, давайте-ка забудем неприятный инцидент с бывшим хозяином квартиры и попытаемся (а другого выхода у вас, да и, что скрывать, у меня нет) найти точки если не соприкосновения, то хотя бы взаимодействия. Которое в итоге принесёт нам некий результат. Для меня – хороший, а для вас, по крайней мере, удовлетворительный, учитывая вашу принципиальность, патриотизм, веру и прочие достоинства. Не будь их, или если бы они были у вас не так развиты, то и для вас результат мог бы стать фантастическим. Но… Я не собираюсь вам даже предлагать сотрудничество на моих идейных установках. Не хочу вас унижать, поверьте, ни своими предложениями, ни угрозами. Поэтому прошу… Ваши условия.

Кир сделал ещё пару глотков, пока в голове проносилась пессимистическая мысль о том, что папаша-то, по сравнению с сыночком, был, похоже, не псом, а именно щеночком. Этот – даже не пёс. Скорее, волк. Или даже гиена. Убийственная логика, тонкий расчёт, определённая смелость. Наглость, наконец. Чувствуется, что за ним стая. А ещё эти мерзопакостные не только видом, но и жутким, плачуще-смеющимся воем хищники обладали не менее мерзкой повадкой, которую тысячи лет эволюции не удосужились нивелировать. Очевидно забивая теории Дарвина весомый шар в лузу. Они до сих пор не научились сначала убивать свои жертвы, а уж потом их жрать. Возможные объяснения дарвинистов о необходимости этим хищникам свежего, «живого» мяса тут не «прокатывали»: желудки гиен, жрущих при случае всё и всех (даже львов), переваривали любую падаль, гниль и даже кости без последствий. Тем не менее, учитывая, что у травоядных филейная часть самая желанная, гиены, свалив антилопу или быка, принимались за еду именно с этого конца. Пока жертва мучилась, поедаемая заживо долгие минуты. Видимо, поэтому в отличие от благородных (с этой точки зрения) львов, тигров или леопардов гиены всегда вызывали у человека даже не страх, а омерзение.