Поиск-84: Приключения. Фантастика - Ефрем Акулов

Время от времени он поднимался от стола, подходил к иконе, по-деловому, размашисто осенял крестом свой бычий лоб, причитал торопливо старушечьим шепотом:

— Господи, Исусе Христе и сыне — боже мой! Помни раба твоя Степана, сына моего беспутного и строптивого. Не дай упасть ему в дороге трудной и праведной. Но ежели задумал он думу недобрую, не в угоду родителю своему, то покарай его карою своею справедливою и жестокою. Пусть не приведет он с собой «хвостов» в подземелье наше смрадное, пусть не выдаст он отца своего богохульникам, а сам попадется в лапы их звериные, пусть сгинет безмолвно, скоро и без мучений. Аминь!

Степана старик пока не ждал и потому растягивал свои приятные хлопоты с золотом. Желтым отсветом высвечивали лицо его нетускнеющие дорогие «рыжики», уложенные на столе в аккуратные стопки. До колотья в сердце жаль было старику проеденные за зиму деньги. Но что было делать?

«Кустов теперя все до последнего «рыжика» вытянет из меня», — горестно размышлял он.

Углубившись в раздумья, он не услышал как вошел Степан.

— Вот он — я! — Не задерживаясь, Степан прошел к столу и от того, что увидел на столе перед отцом, опешил и прикусил язык. С минуту бессловесно стоял он в немом оцепенении, не найдясь что сказать, как быть, Наконец, как после быстрого бега, залившись краской смущения до корней волос, с трудом вытолкнул из глубины своего нутра:

— И золото, и пистоль… А сервиз, сервиз! Откуда все это? Ты что, батя, ограбил кого? То-то буржуин!

Старик тоже не меньше оробел от внезапного появления сына. Словно скованный по рукам и ногам, какое-то мгновение сидел он без признаков жизни, мертвой человеческой развалюхой. Придя в себя, как после тяжелого сновидения, поспешил убрать парабеллум. Откашлялся. Проронил высокопарно и заносчиво:

— Без капиталу, сын, и труба не дымит. — Осматривая Степана, спросил: — А шляпа где, очки?

Степан присел к столу и с великим любопытством стал рассматривать отцовские сокровища. Глаза его сделались пустыми и пожирающими.

— В Усгоре… вместе с башкой чуть не оставил, — помедлив, чистосердечно признался он.

Взъерошив волосы на голове, старик ссутулился и обмяк, словно из него выпустили воздух. Сивая бороденка его вдруг задергалась, по щекам потекли слезы.

— Что же делать-то теперя будем, а? Хоть ты рассуди меня старого, Степа.

Степан затворнически молчал, все еще скользил глазами по золоту.

Из-под сивых кустистых бровей старик ревниво наблюдал за поведением сына. Свой вопрос повторил настойчивее:

— Делать теперя, говорю, что будем? Ить на богатстве чахнем!

Да, действительно решение вопроса было не из простых. Степан пожал плечами, откинулся на топчане.

Помолчав, он стал рассказывать о своем страшном сне в прошлую ночь возле омета:

— Весь день думал я, батя, что бы мог значить мой сон. Будто с медведем в лесу встретился, а разойтись не смог. Развернулся бежать бы, да ноги отказали, подсеклись. Тут он меня и подмял, и придавил всей тушой. А я кричать хочу и не могу — голос пропал. Никак не могу и все тут. Проснулся от испуга, а сердце так ходуном и ходит. Жуть! И чуть было не влип…

Отец долго размышлял над словами сына, распутывал его сновидения. Потом ехидно осклабился:

— Не меня ли измышляешь медведем-то? Ить хуже чем о медведе думаешь обо мне. Все вижу, все знаю. Терплю.

Степану давно было известно, что отец с гражданской войны держит невесть где клад золотых монет, и поэтому теперь он думал не об этом. О золоте он никогда не заводил разговора. Думал он теперь о другом. Не помнил он, чтобы отец с кем-то водил дружбу, кого-то приглашал к себе или сам ходил к кому-то, кому-то чего-то одолжил или сам брал взаймы. Прикидывался неимущим, сидя на золоте.

Люди с годами становятся не только старше, но и сильнее, прозорливее, постигают науку — ценить в других благородство души. Учить житейской мудрости и добру окружающих себя. У отца же ничего этого не было. Вот о чем думал в эти минуты сын старого волка. Было похоже, что золото давным-давно ослепило отца, и находясь в руках его — не ко двору пришлось.

Глава одиннадцатая

Дрожащими, скрюченными пальцами старик неуклюже сгреб деньги со стола, однако позволил сыну подержать несколько монеток, стараясь этим выразить свое чадолюбие и полнейшую расположенность к не всегда осмотрительному и оттого несчастному сыну. Все до малозначащих подробностей выспросил у него отец, рассматривая покупки. Каждая вызывала у него особый интерес.

В целом визит в Усгору надо бы считать удачным, однако старика продолжала угнетать мысль о паспортах.

Увидев книгу, старик брезгливо подержал ее в руках, поперелистывал страницы и укоризненно покачал головой:

— Бесовские стихи. Не раз говорил тебе: что не от бога — то бесу на радость. Пустячки сущие, треньканье на нервах.

— Все возможно, батя, — мечтательно промурлыкал Степан. — Кому — чего!

И еще раз повторил:

— Кому — чего!

Он наугад открыл книгу и стал читать вслух, упиваясь прелестью простых и созвучных слов и выражений:

Где ты закатилось, счастье золотое?Кто тебя развеял по чистым полям?Не взойти над степью солнышку с заката,Нет пути-дороги к невозвратным дням…

— Полноте! — возмутился отец. — Тоже чтиво принес. Тут итак до самоубивства доходим, а он бренькает на нервах. Сказано: от беса книга эта! В печи ей место и все тут!

Степан поднялся и принял решительную позу. Широко расставив ноги, он стоял перед отцом и не думал уступать его прихоти. Минуты две они стояли молча один против другого, так же как стоят противники на дуэли. Посуровевшие глаза сына отрешенно смотрели в глаза отца, плотно сомкнутые губы его были бледны. Пальцы правой руки с неослабной силой сжимали рукоять ножа. Весь вид его недвусмысленно говорил: поосторожнее будь на поворотах, батя. Я ведь могу постоять за себя. Я — твой сын, но не раб, и это тебе будет доказано!

Старик не выдержал его взгляда. Изменил тон:

— Тогда читай про себя, не баламуть меня. Без того на душе кошки скребут.

Весь вечер Степан жадно глотал старые газеты, взятые на базаре вместе с книгой. Вдруг оживился, вскочил:

— Внимай, батя, что пишут умные-то…

Старик бессмысленно уставил свои студенистые округлые глаза на сына. Степан читал:

— «Однажды пастух бросил в озеро Кара-гель посох. Спустившись затем в Эчмиадзинскую долину, он с удивлением нашел свой посох в воде Айгерлича. Жители долины утверждали, что оба озера соединены бурлящими подземными потоками, и шум их иногда слышен сквозь камни. Ученые исследовали известные в Армении пещеры Алагеза, носящие название «Гер-гер». Шумы в пещерах действительно были слышны. Очевидно, в горах существовали пустоты. А значит, могла быть и вода: очень вероятно, что породы Алагеза прорезаются внутренними потоками».