Шифр Магдалины - Джим Хоган

13

Данфи забрал почту в начале подъездной дорожки, припарковал машину и вошел в дом.

Шутка была старой и вульгарной, но он не смог удержаться и крикнул:

— Вот я и дома, милая!

Роско сидел за столом в гостиной и читал «Архей». Он воспринял глупую выходку Данфи с натянутой улыбкой и проговорил:

— Меня отправляют в административный отпуск.

— Боже, — воскликнул Данфи, — значит, вот как они это называют! Меня тоже.

— Хочешь знать правду? — спросил Роско. — Матта меня до смерти напугал. Я уже подумываю об отставке.

— Но, Роско, из-за таких мелочей…

Роско усмехнулся.

— Послушай, дружище, мне действительно очень жаль, — пробормотал Данфи. — Я втянул тебя в эту историю. — Наступила долгая пауза. — Даже не знаю, что еще сказать. Моя вина.

Роско пожал плечами:

— Не расстраивайся. Если уж совсем начистоту, особой любви к нашей шпионской работе я не питаю.

Данфи покачал головой.

— Нет, я вполне серьезно говорю! Распределение информационных запросов между придурками из Управления… — Роско поморщился, заметив обиженный взгляд Данфи, но продолжил: — Ясно ведь, что присутствующих в виду не имеют! Не о такой работе я мечтал, когда пришел сюда. Она угнетает меня, вызывает депрессию. «Холодная война» закончилась. Врага больше нет. Мы должны торжествовать, но почему-то не торжествуем. Почему? Потому что капитуляция русских на самом деле оказалась элементарным предательством. И теперь, когда у нас нет врага — то бишь «симметричного врага», сравнимого по силам с нами или по крайней мере которого можно было бы рассматривать в качестве такового, — как нам оправдать грандиозные затраты на разведывательный бюджет? Борьбой с наркотрафиком? С терроризмом? Со средиземноморской фруктовой мушкой? Нет уж, увольте! Я выхожу из игры. — Роско замолчал и кивнул на газеты, которые Данфи держал в руке. — Есть что-нибудь для меня?

Данфи просмотрел почту и обнаружил большой конверт с портретом Эда Макмагона и громадной надписью: «МЫ СЧАСТЛИВЫ СООБЩИТЬ ВАМ, ЧТО РОСКО УАЙТ ВЫИГРАЛ 10 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ!», за чем следовали слова, отпечатанные мелким шрифтом: «…если он заполнит прилагаемый бланк и предъявит выигрышный билет». Данфи бросил письмо Роско.

— Мои поздравления, — сказал он, опускаясь в кресло и просматривая оставшуюся корреспонденцию.

Большую ее часть составляли счета, но был там и один конверт, на котором не было марки, что означало, что его кто-то собственноручно опустил в их ящик. Адресован он был Данфи, и Джек вскрыл его.

«Джек,

— говорилось в нем, —

следующую информацию ты получил не от меня, но я провел компьютерную проверку, и, кратко говоря, в файлах Пентагона имеется только одна открытая ссылка на „143-е“. В ссылке говорится о пенсии по инвалидности для жителя Додж-Сити, штат Канзас, Джина Брейдинга, подцепившего болезнь Крейцфельда-Якоба (?), находясь на службе в 143-м сам знаешь чем. Если тебя все еще интересует упомянутый вопрос, ты можешь с ним связаться. Я проверил, его телефон есть в справочнике».

На записке, которая явно была от Мюррея, стояла подпись: «Омар, строитель шатров».

— Боже! — прошептал Данфи.

Роско поднял глаза от «Архея».

— Что случилось?

— Один парень заболел болезнью Крейцфельда-Якоба.

Роско нахмурился:

— Кто заболел? И что это за болезнь?

Первый вопрос Данфи пропустил мимо ушей. А на второй ответил:

— Что-то вроде коровьего бешенства. У людей она называется по-другому, но в Англии, где ситуация была особенно серьезной — там из-за нее потеряли сто тысяч животных, — именно так ее и называют. Или куру. В Новой Гвинее, где ею болеют каннибалы, ее называют куру.

— Да-а, — пробормотал Роско. — Нешуточное дело.

— У тебя есть монетки по двадцать пять центов? — спросил Данфи.

— Думаю… да. В комоде, где я храню мелочь. А сколько тебе нужно?

Данфи пожал плечами:

— Не знаю. Десять или двенадцать монеток. А сколько их у тебя?

Роско усмехнулся:

— Много. Но зачем они тебе?

— Мне нужно позвонить.

Роско пристально посмотрел на него.

— Для этого у нас есть специальный аппарат в прихожей с несколькими кнопками и длинным пластиковым проводом.

Данфи отрицательно покачал головой.

— Думаю, мне лучше отсюда не звонить, безопаснее будет воспользоваться общественным телефоном.

Брейдинг был не склонен делиться с Данфи.

— Я не могу обсуждать такие вопросы, — сказал он. — Вся информация подобного рода засекречена.

— Ладно, — откликнулся Данфи. — В таком случае я запишу ваши слова в свой отчет, и на этом все закончится.

— Что вы имеете в виду, говоря, что все закончится? Что закончится?

Данфи громко вздохнул.

— Ну, надеюсь, не ваша пенсия.

— Моя пенсия?

— Или медицинская помощь, но…

— Что?

— Послушайте, мистер Брейдинг, Юджин, вы же знаете, что такое Вашингтон. Финансовая инспекция везде подозревает обман. Их трудно винить, такова их работа. Они делают случайную выборку пенсий и пособий, не только назначаемых Пентагоном, но любой организацией, и проверяют правомерность их назначения. Ежегодно. Проверке подвергается, наверное, только один человек из двух тысяч. А цель ее состоит в том, чтобы установить, не выписывает ли правительство чеки давно умершему пенсионеру. Как бы то ни было, ваше имя выдал компьютер…

Брейдинг в отчаянии застонал.

— Я вижу, вы поняли суть проблемы. У ревизора сложилось впечатление, что армия выплачивает пенсию по инвалидности человеку без реального стажа военной службы, заявляющему, что он получил ранение, находясь в подразделении, которое не проходит ни по каким документам. Поэтому и возникает подозрение в подлоге, что очень плохо как для вас, так и для нас. Так как, насколько я понимаю, ни вы, ни мы не заинтересованы в особой огласке.

— Но неужели вы не можете объяснить им?..

— Мы не имеем права ничего им объяснять… Мы можем только обсуждать с ними отдельные обстоятельства. Но прежде чем я займусь этим… мне необходимо получить некоторые данные относительно вашего заболевания и…

— Так где вы, по вашим словам, работаете?

— В Отделе изучения проблем безопасности.

Брейдинг издал хриплый стон в трубку.

— Вы прекрасно знаете, что мы не имеем права обсуждать подобные вопросы по обычному телефону. Они нас обоих кремируют.

— Конечно, — подтвердил Данфи. — Мне просто было необходимо с вами связаться. И если вы не слишком заняты, я мог прилететь к вам завтра и…

— Да-да, завтра вполне подойдет. Давайте разберемся с этой проблемой раз и навсегда.

Данфи вылетел в Канзас на следующий день, взял напрокат автомобиль и во второй половине дня отправился на встречу с Брейдингом. Тот жил в анклаве кондоминиумов рядом с полем для гольфа на восемнадцать лунок — травяным оазисом, отделявшим анклав от супермаркета.

Юджин Брейдинг оказался худощавым болезненного вида мужчиной на седьмом десятке. Он подъехал к двери в инвалидной коляске. Ноги у него были закутаны пледом. Вместо приветствия Брейдинг произнес:

— Могу я посмотреть ваше удостоверение?

Данфи извлек из нагрудного кармана куртки удостоверение в черной обложке и раскрыл его. Брейдинг бросил взгляд на ламинированного орла, прищурившись, прочел имя и, явно удовлетворившись увиденным, жестом предложил гостю пройти в гостиную.

— Хотите лимонаду? — спросил он и покатил свое кресло в сторону кухни.

— Не откажусь, — ответил Данфи и огляделся по сторонам. — Лимонад — самое то.

Его взгляд упал на открытку в позолоченной рамке, висящую на стене рядом с небольшой книжной полкой. Это было изображение церковной статуи Мадонны в золоченом одеянии, стоящей посреди черной мраморной часовни и взирающей прямо в объектив камеры. Окруженная имитацией молний и облаков, возвышаясь над охапками гвоздик у подножия, сама Мадонна почему-то тоже была черного цвета. Угольно-черного цвета… Внизу можно было разобрать надпись:

La Vierge Noire

Protectrice de la ville[13]

На фотографии стояла приписка от руки:

«Айнзидельн, Швейцария, июнь 1987».

Странно, подумал Данфи. Но и только… Открытка для него ничего не значила, поэтому он перевел взгляд на другие предметы, заполнявшие комнату. На стене также висела картина Кина, изображавшая в его обычном духе волоокую малышку со слезинкой, катящейся из глаза. Чуть дальше он разглядел нечто более удивительное: квадратную черную ткань, свисавшую со стены подобно шторе и скрывавшую что-то такое, что Данфи тут же захотелось увидеть.

— Я его делаю сам, — сказал Брейдинг, въезжая в комнату со стаканом лимонада. — Только из натуральных ингредиентов.