Любить Кеану - Элеонора Хитарова

Зачем я все это делала с собой? Зачем? Этот вопрос тихо жалил меня, но уверенность в завтрашнем дне не дала мне потерять сознание и присутствие духа: я уже была в «завтра», где мечта о встрече с Кеану помогала мне обрести новую жизнь.

ХХХ

Я пролежала несколько минут без движения. Легче мне не становилось. Я ничего не соображала, просто ждала, пока мне полегчает, когда вдруг ощутила знакомый отвратительный запах кошачьей мочи, где-то совсем рядом с собой. Я смутно вспомнила, что весь вечер Нельсон вертелся около меня, но я ни разу не обратила на него внимание. Такого пренебрежения он не сносил. Вот мстительная тварь! Ничего не прощает. Нагадил, наверное, на ковер. Ладно, это не страшно: его и так придется отдавать в чистку.

Я, сделав усилие, приподнялась на полу, повинуясь инстинктивному желанию обнаружить место-жертву кошачьей мести. Тем более что сам мститель надменно следил за мной, сидя в полуметре. Кот хотел, чтобы я увидела то, что он сделал по моей же вине!

Я тронула рукой блюдо, еще пару тарелок, слабо похлопала ладонью по поверхности ковра — все было сухо.

И тут мой взгляд упал на журнал, забытый мною тут же, на ковре. Все мои прежние страдания были сразу забыты — сердце провалилось куда-то вниз: обложка журнала, то есть Его ненаглядное лицо, было темным от влаги. Я потянулась неожиданным для себя самой рывком и схватила журнал — так и есть! Жидкость, которой было сплошь залито лицо Кеану, источала отвратительный запах взрослого кота! Журнал был безнадежно испорчен — никакими силами уже не было возможно избавиться от этой мерзкой вони!

Я с ненавистью воззрилась на Нельсона — проклятая тварь! Он знал, чем мог досадить мне больше всего! Он догадался, какая месть может стать для него самой сладкой. И сейчас он прогуливался рядом со мной с самым удовлетворенным видом, задрав свой чертов хвост и довольно мурлыча.

В этот миг на меня словно сошла тьма, затмив не только мой разум, но и все чувства, кроме одного — неуправляемой ярости. Я кинулась к коту. Я даже не чувствовала, как он кричал и брыкался в моих руках, пытаясь вырваться. Косточки его шеи громко хрустнули под моими пальцами. Пушистое тело кота дернулось один раз очень сильно и тут же тяжело обмякло. Оно вдруг стало таким тяжелым, что я от неожиданности выронила его.

Он лежал на ковре, раскинув толстенькие лапки, прикрывшись пышным хвостом. Неестественно вывернутая шея и остекленевшие глаза не позволяли мне надеяться на то, что Нельсон жив.

Я похолодела: я только что убила своего любимого кота. Я, не задумываясь, свернула шею тому, с кем бок о бок прожила уже шесть лет! Тому единственному живому существу, которое делило со мной все мои переживания, неосознанно помогая мне всегда. Я в один миг лишила жизни своего родного Нельсона только за то, что он налил на журнал. Нет, я свернула ему шею не за это, а за то, что он посягнул на самое дорогое, что у меня есть — мою любовь, мою мечту! Своим поступком он хотел доказать мне, что он для меня важнее, чем Кеану? Глупый кот! За это и поплатился! Бог мой, я УБИЛА кота только за то, что он написал на журнал! Я — чудовище!

Я заплакала. На этот раз я плакала тихо, почти беззвучно. Я плакала не только оттого, что мне было до смерти жаль кота, но еще и оттого, что мне было страшно. Я запуталась в себе. Я подозревала, что убийство кота было совершено не сознательно. Что это не я, но булимия убила его, все еще продолжая управлять мною даже после того как в туалете было все кончено. Тогда на что еще она способна в моем легко руководимом теле?

Я опять подумала о завтрашнем дне, который должен был поменять меня на корню. Потому что я так решила!

До наступления рассвета следующего дня оставалось еще несколько часов. Тем временем, я все еще оставалась в своем настоящем. С дикой головной болью, с обожженным желчью горлом, вся липкая от пота, я сидела на запачканном кремом ковре, посреди комнаты, захламленной грязной посудой, рядом с мокрым от кошачьей мочи журналом, с обложки которого на меня печально глядел Кеану Ривз, и мертвым котом.

Я плохо помню то, как прибиралась в комнате, как мыла посуду, пыталась очистить лицо Кеану от следов кошачьего вандализма, о том, как упаковала труп Нельсона в черный блестящий пакет для мусора, как настоящая убийца, и вынесла на балкон, до завтрашнего дня.

Помню, что проснулась в воскресенье с тяжелой головой, отекшим лицом и телом, и настроением, совсем нетипичным для человека, решившего начать всю жизнь заново.

4.

Милый, рыжий Нельсон не мурлыкал рядом и не терся бархатной головой о мою щеку. Нельсон был мертв. Я убила его вчера, и теперь его окоченелое тельце лежало на балконе, в черном пластиковом мешке, в ожидании, пока я предам его земле. Я свернула ему шею, и хрупкие косточки только хрустнули под моими пальцами. Горло нещадно пекло. Даже мысль о Кеану не приободрила меня.

Глухо зашторенные окна не пропускали солнечный свет в спальню, и у меня на миг появилось впечатление, будто я умерла и лежу в склепе. Это заставило меня выпрыгнуть из кровати и распахнуть темные, плотные шторы. В комнату, безудержным потоком хлынуло солнце, которое наполнило мою спальню теплом и уютом. В моей душе затеплилась надежда, что Нельсон умер не зря, и его неожиданная смерть станет последней каплей, переполнившей чашу моей терпимости к болезни, и я точно начну жить по-новому.

Я прокашлялась, пытаясь избавиться от боли в горле, но от кашля боль только усилилась.

Сегодня я опять спала допоздна, но сон не излечил меня от усталости. Я чувствовала себя разбитой. Где-то в сумке запищал сотовый телефон. Я вяло добралась до него и взглянула на дисплей.

«Напоминание! — сообщал телефон. — Сегодня день рождения Джулиана!»

Только я потянулась к домашнему телефону, чтобы звонить Джулиану, как телефон зазвонил сам. И звонил сам Джулиан:

— Бон джорно, синьорина! Я уже потерял всякую надежду дождаться твоих поздравлений, так что решил позвонить тебе собственноручно и напроситься на эти самые поздравления! Аллора, итак, вперед! Поздравляй меня!

— Привет, Джулиан. — Сконфузилась я. Мне действительно стало неудобно, что я не поздравила именинника раньше.

— Немедленно оправдывайся! — Шутливым тоном приказал мне Джулиан.

— Да, у меня есть оправдание. Ночью умер