Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

Женщина не могла объяснить своему любимому, что отказывала ему не из-за простого упрямства. Она была бы рада уехать, создать с ним семью, но Бог запрещает ей это. Он выбрал для Хельги удел отшельницы, не имеющей права ни на мужа, ни на детей, ни даже на друзей. Да, много лет назад Ахим действительно предлагал ей покинуть Регенплатц, и Хельга прежде, чем дать ответ, решилась заглянуть в будущее, чтоб посмотреть, где им суждено выстроить своё счастье. Но вместо радужной картины, она отчётливо увидела лишь могилы мужа, дочери, а сама она погибала в языках пламени. Хельга поняла, что в чужих землях принесёт своим близким погибель. Но как объяснить свои видения влюблённому и полному светлых надежд Ахиму? Он бы ей не поверил, назвал бы это трусостью и глупыми предрассудками. И Хельга просто без объяснений, но с большим сожалением отказала своему возлюбленному. Ахим принял её отказ, как неуверенность, боязнь перемен, и решил подождать.

Значительно позже он вернулся к этой теме, вновь предложив Хельге уехать. Да и основания для этого были более вескими. Хельга надеялась, что, возможно, теперь, спустя несколько лет, судьба сможет измениться к лучшему, но нет, будущее упрямо утверждало, что за пределами Регенплатца родным ей людям, да и ей самой грозит смерть.

И даже сейчас ничего не изменилось. При всём желании Хельга не могла покинуть Регенплатц. И это даже не ради своего спасения, а ради спасения дорогого и любимого человека.

Хельга повернулась к Ахиму, её взгляд по-прежнему был спокоен и печален.

– Тебе нужно жениться, Ахим, – сказала она. – Тебе нужна жена для заботы, дети для радости, тебе необходима семья. А о Берхарде я позабочусь. Никакое зло его не коснётся.

– Женитьба? Семья? О чём ты говоришь? – удивился Ахим. – Мне нужна только ты!

– Я приношу тебе лишь горе и несчастье. Я не смогла уберечь Эльзу. Постарайся вычеркнуть меня из своей жизни и выполни последнюю волю дочери, женись.

– Значит, ты всё-таки не хочешь связать со мной свою судьбу, – тяжело вздохнул Ахим. – Даже советуешь мне жениться.

– Не не хочу, а не могу.

– Может, ты и невесту мне уже подыскала? – Ахим был недоволен.

– Нет, не искала. – Хельга вновь устремила взор в сад. – Однако могу посоветовать обратить внимание на дочь твоих соседей. Христина не блещет красотой, и потому, наверное, задержалась в девках, но поверь, женой тебе станет великолепной и подарит много детей.

– Ты решила поиздеваться надо мной? – воскликнул Ахим.

Он совсем обиделся на Хельгу. Мало, что много лет мучает его беспричинными отказами, так ещё и имеет наглость сватать ему какую-то старую деву. Ахим ушёл вглубь комнаты и сел за стол.

– Я хочу, чтоб ты был счастлив, – ответила Хельга.

– Если б ты этого хотела, то давно бы уже уехала со мной отсюда.

– Женитьба сможет принести спокойствие тебе и твоей душе, я знаю…

– Много ты чего знаешь, – проворчал Ахим. – Смотришь в будущее. Почему же ты не предупредила Эльзу о грозящей ей смерти?

– Я предупреждала. Я говорила, что связь с ландграфом опасна. А Эльза отвечала, что согласна умереть, но от Генриха не откажется. Любовь её оказалась сильнее страха.

– В таком случае мне остаётся лишь позавидовать Генриху – его любили так, как я мог только мечтать.

На это Хельге нечего было ответить. Она признавала, что Ахиму есть за что держать на неё обиду, но не собиралась ни в чём перед ним оправдываться. Женщина молча прошла к сундуку, взяла лежащий на нём свой плащ и накинула его на плечи.

– Ты уже уходишь? – встрепенулся Ахим Штаузенг.

Его обида тут же растаяла, и её место заняло горькое предчувствие разлуки.

– Да, мне пора, – спокойно ответила Хельга. – Моё долгое пребывание в твоём доме может вызвать пересуды соседей.

Ахим заволновался, ему не хотелось столь скоро отпускать Хельгу, он слишком редко видел её. Мужчина вышел из-за стола и торопливо приблизился к любимой женщине.

– Останься ещё ненадолго, – попросил он. – Мне безразлично, что говорят обо мне люди.

– Но мне не безразлично.

– Останься.

Хельга опустила глаза. Больше всего на свете ей хотелось остаться с Ахимом и никогда с ним не расставаться. Но это было невозможно.

– Ни к чему, Ахим, мне задерживаться, – тихо произнесла она. – Не нужно это.

И Хельга уверенно направилась к двери.

– Через семь дней я зайду отдать кулон, – сказала она перед выходом.

– Через семь дней, – эхом отозвался Ахим, не в силах отвести полный грусти взгляд от своей возлюбленной.

– До свидания. И подумай над моими словами.

Хельга вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь, вновь, уже в который раз за много лет, оставив Ахима наедине с его разбитыми мечтами.

Генрих часто навещал своего сына, по-прежнему живущего в семье Клоса Кроненберга. Малыш Берхард уже узнавал этого большого широкоплечего мужчину и радовался его приходу. Ведь только его сильные руки могли так высоко поднимать Берхарда ввысь и там кружить, даря захватывающие минуты полёта, ведь только он не сердился, когда Берхард в азарте игры дёргал за его светлую короткую бороду или даже за волосы. Этот мужчина вообще никогда не сердился на Берхарда, смеялся вместе с ним густым и громким смехом. Вот только жаль, что этот весёлый великан уходил и не забирал Берхарда с собой.

Радостно повизгивая, поддерживаемый сильными папиными руками, малыш Берхард прыгал и резвился у отца на коленях.

– Ах ты, озорник! – широко улыбаясь, журил его Генрих. – Ты мне уже все колени оттоптал.

Но мальчик в ответ только громко взвизгнул.

– Да-да, – согласился с ним отец. – Вон, твой дружок сидит себе спокойно у мамы, не прыгает.

Маленький толстячок Кларк неподалёку сидел у матери на коленях и с завистью смотрел на забавы Берхарда. Он тоже порывался повторить игру друга, но строгая мать не позволяла ему этого, и Кларку оставалось только обиженно кряхтеть.

– Позавчера к нам приезжал гер Штаузенг проведать внука, – поведал Клос Кроненберг, стоя у камина и поправляя кочергой дрова. – Он привёз Берхарду подарок.

– Вот как! – воскликнул Генрих. – И что же это за подарок? Мне любопытно.

– Золотая цепочка с кулоном. Она сейчас на Берхарде.

– Ну-ка, Берхард, сядь, успокойся, похвастайся твоим новым украшением.

Со второй попытки отцу удалось утихомирить сына и усадить его на своих коленях. Генрих подсунул палец под воротничок белой рубашечки на мальчике и осторожно вытянул наружу цепочку. Сверкнув золотым блеском оправы, поверх одежды легла крупная жемчужина необычной формы в виде капли. Генрих, конечно, сразу же узнал украшение. Он подарил его Эльзе на Рождество,