Талисман всадника - Олаф Бьорн Локнит

– Аж целых двое, – мигом ответила Дженна. – Ораст и еще один… Этого второго я вижу очень редко. Странный человек. Кажется, Тараск познакомился с ним в Кофе.

– Имя знаешь?

– В этом-то вся и загвоздка! Имя необычное. Не стигийское, не кофское и не немедийское. Его зовут или называют Ксальтоуном. Точно такое же имя я встретила вот в той книге, – Дженна указала рукой на валяющийся том сочинений Тот-Амона. – Ксальтоун – кхарийское слово. Перевести его очень трудно – оно означает одновременно и человека, который постоянно возвращается, и нечто, существующее вечно, но где-то на самом рубеже миров Зримого и Незримого, и течение времени, а если уж быть совсем точной, то это понятие вышло из употребления еще полторы тысячи лет назад, когда рухнула Кхарийская империя. Мне кажется, что «Ксальтоун» – это не столько имя, сколько название какого-то ремесла. Человек может быть скорняком, наемником, лекарем. А может быть ксальтоуном.

– Говоря проще, колдуном?

– Нет, именно ксальтоуном. Не могу объяснить эту догадку. Я спросила об этом слове у королевского мага, Арраса, он только пожал плечами и настоятельно посоветовал держаться подальше от людей, пользующихся кхарийским языком. Зато сам Аррас теперь вовсю крутится возле Тараска. А сейчас подумай и увяжи воедино кое-какие события: в конце осени приезжает Тараск и тогда же мои оборотни начинают чувствовать постороннюю волшебную силу. Зимой разгорается неспокойствие в городе, народ недоволен властями, потом эпидемия, потом перебои с доставкой продуктов в столицу, с середины зимы в Бельверусе появляется сумасшедший, убивающий людей и буквально разрывающий их на части, король Нимед заболевает… Если взглянуть на все события зимы в целом, можно увидеть единую цепочку бедствий.

– И ты полагаешь, что на конце этой цепочки болтается Тараск?

– А на другом – немедийская корона, – подтвердила Зенобия. – Можешь идти, граф. И повторяю – как можно быстрее найди молодую баронессу Эрде. Тараск ее тоже ищет.

Меня ненавязчиво выпроваживали и ясно дали понять, что дальнейшие вопросы неуместны. Кажется, Зенобия и так сказала больше, чем хотела.

Похоже, я ввязался в крайне запутанную и очень темную историю. Мало мне всех предыдущих неприятностей! Теперь же на горизонте замаячила фигура какого-то Ксальтоуна!

Пусть моего проклятущего родственничка, Райана Танасульского, заберут самые клыкастые и вонючие демоны! Почему Райана никогда нет на месте в то время, когда он нужен?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Записки Долианы, баронессы Эрде – II

«Беглецы в огромном городе»

Немедия, Бельверус.

17 день Первой весенней луны.

Меня разбудили пробившиеся сквозь щелястую деревянную стену солнечные лучи, деловитая перекличка голосов и головокружительный для голодного человека запах свежеиспеченного хлеба. Вообще-то я не спала – дремала вполглаза, как хищные звери. Четверть колокола настороженного полусна-полуяви, мгновенное пробуждение и внимательное изучение окрестностей. Опасности нет? Значит, можно снова положить голову на лапы и прикрыть глаза.

Есть хотелось до громкого и неприличного урчания в животе. Я осторожно пошевелилась, стараясь не разбудить моего спутника, и заглянула в выпавший из доски сучок. Наше убежище – пустующий сарай для мешков с мукой – приткнулось на задворках большой пекарни, и сейчас там дым стоял коромыслом в прямом и переносном смыслах. По обширному двору носились мальчишки-подмастерья, тащившие подносы с готовыми булками. Кто-то громко и визгливо требовал немедля добыть ему свежих дрожжей, угрожая нерадивым помощникам страшными карами и лишением жалования. Крикуна заглушал трубный ослиный рев и сердитый женский голос, отдававший распоряжения. Всюду летала белая мучная пыль, от которой я едва не расчихалась, но вовремя зажала рот ладонью и опасливо покосилась на свернувшегося рядом человека. Он слабо пошевелился и что-то пробормотал.

Я знала, чье имя он повторяет. Словно подтверждая мою догадку, из-под опущенного века беззвучно выкатилась слеза. Одна, вторая, третья… Только этого не хватало. За что нам такие мучения? Я сама с удовольствием бы разревелась, но слезы почему-то иссякли. Осталась только сухая горечь и мертвенная тоска.

Будь я одна, я, возможно, опустила бы руки и сдалась. В конце концов, я только девчонка пятнадцати лет от роду, ничего не знающая и не умеющая. Но теперь нас двое. Я отвечаю за того, кто по воле случая стал этой безумной и долгой ночью моим компаньоном и напарником. Стисни зубы, Дана Эрде, забудь о прошлом, о сгоревшем доме и погибшей семье. Думай о сегодняшнем дне. Нам нужна еда, нужно золото и хорошее укрытие. Нам нужно узнать, что происходит в городе, и сообразить, как поступать дальше. Я также с удовольствием обзавелась парой выносливых лошадей и подорожной с разрешением выехать из столицы.

Но в первую очередь я не отказалась бы от только что вытащенной из печи булки. Можно даже без изюма и корицы. Интересно, сколько у нас монет на двоих? У моего приятеля, подозреваю, в карманах вообще ни единого медяка. Деньги ему никогда не требовались. У меня есть пригоршня золотых ауреев и драгоценности, которые в случае настоятельной необходимости можно рискнуть обратить в наличность. Сунемся к какому-нибудь ростовщику или меняле, продадим жемчужный кулон или колечко с изумрудом…

Спавший на ложе из пыльных мешков молодой человек внезапно рывком поднял голову, ошалело глядя по сторонам. Попытался вскочить, зацепился за отошедшую половицу и снова шлепнулся.

– Дана?! – приглушенный вопль отчаяния.

– Здесь, здесь, – проворчала я. – Не кричи.

– Где мы? – он послушно опустился обратно, пригладил ладонью встрепанные светлые волосы и вопросительно уставился на меня. Глаза у него были серо-синеватого цвета, взгляд отчаявшийся и вместе с тем упрямо-вызывающий. Некогда искусно сшитый наряд темно-зеленого и красного бархата всего за одну ночь превратился в живописные обноски, в которых уважающий себя нищий на улицу не выйдет. Вчера нам пришлось изрядно побегать, а также несколько раз сигануть с крыш, провалиться в кучу отбросов и подраться с загадочными личностями, непременно желавшими нас прикончить. Однако ночь миновала, а мы по-прежнему живы, вопреки всему.

– Склад при какой-то пекарне, – я снова заглянула в круглое отверстие от сучка. – Работа кипит, так что у нас есть возможность улизнуть незамеченными.

– Поесть бы… – жалобно сказал мой неожиданный спутник. – Как думаешь, сколько стоят две больших булки с медом и специями?

– Четыре серебряных кроны, сиречь двенадцать талеров, – не задумалась я.