Может быть - Алла Шильман

Следующее, что она собиралась попробовать, это старинный бабушкин рецепт, обещанный на работе сослуживицей Тамарой. Бабушка, естественно, тоже была Тамарина.

Как-то, попивая чай в рабочее время (любимое занятие всех мелких чиновниц в мелких чиновничьих конторах) и обсуждая самые что ни на есть насущные женские проблемы (мужиков, детей, правительство, инфляцию и где купить шмотки подешевле, потому что носить абсолютно нечего), Тамара упомянула о том, что ее бабка, которая живет в деревне, рассказывала однажды о чудодейственном рецепте, который, будто бы, по словам этой старой карги, был способен избавить любую женщину от любых женских проблем. Панацея от извечного страха Евгении Николаевны включала ряд ингредиентов, из которых Тамара запомнила только какие-то загадочные «квасцы». Средство, по словам сослуживицы, было настолько чудодейственным, что уже через полгода применения можно было навсегда избавиться от вечной женской опасности забеременеть. Сама бабка, по рассказам, использовала его, родив троих детей. Больше, по ее словам, никаких проблем у нее никогда не возникало. Особых негативных последствий для бабкиного здоровья, судя по ее весьма и весьма преклонному возрасту и все еще весьма воинственный характер, зелье не оказало. С другой стороны, сомнения все же оставались: раньше-то женщины были не в пример здоровее нынешних. Бабка-то в молодости, размышляла Евгения Николаевна, небось мешки одной левой ворочала. Она-то и слов таких, как гипертония, обмен веществ, щитовидная железа и не знала. А у нее, Евгении Николаевны, вечно то давление подскочит, то голова заболит, то спина заноет, то сердце заколет. А вдруг ее болячкам таинственное зелье не понравится? С другой стороны, таблетки, наверное, тоже не особо полезны.

В общем, зельем Евгения Николаевна, заинтересовалась.

– Попробовать девочки, все равно стоит, – заявила она коллегам и отправилась переписывать рецепт к Тамаре.

Тамара, к сожалению, ничего, кроме того, что в зелье используются эти самые загадочные «квасцы», сказать не могла.

– Да не успела я бабку-то расспросить, – оправдывалась она. – Знаю, стормозила. Да пойми ты, Женька, мне и самой позарез нужно. Вон только за последний год сколько раз приходилось в больницу бегать? То-то и оно! А мне врач так вообще сказал: «Еще раз придешь, прирежу!». Потому что, говорит, живого на тебе, Тамара уже места нет.

– Ну, а ты чего? – заинтересовалась Евгения Николаевна. Как и большинство мелких чиновниц, она была ужасной сплетницей, можно сказать, настоящим профессионалом. Проблема Тамары ее (слава богам!) ее еще не коснулась, но е обсуждение, без сомнения, являлась крайне перспективным в плане коротания долгих часов службы.

– Да ничего! – плюнула с досады Тамара. – Делаю, что могу. Толку-то, правда, маловато. Мне, Жень, вон даже священник про это говорил.

– Прям так и говорил? – удивилась Евгения Николаевна. – А ты что, ему все рассказала?

– Да нет! – отмахнулась подруга. – Ничего я никому не рассказывала. Я и в церковь-то хожу раз в пятилетку, да и то по очень большим праздникам и только в компании. А тут, понимаешь, возвращаюсь я как-то с работы. Иду через парк, а у нас там церковь. Ну, ты должна помнить, ты же ко мне приезжала несколько раз.

– Помню – помню, подхватила Евгения Николаевна, которой парк действительно запомнился – она умудрилась сломать там каблук и ей сначала надо было прыгать на одной ноге к Тамарке (что на самом деле не очень-то и удобно, если вы к тому же на каблуках), затем звонить мужу и просить забрать ее на машине или привезти другую обувь. Муж, как обычно, оказался занят, поэтому Евгения Николаевна прогостила у Тамары до самого вечера, ужин в итоге так и остался не приготовленным, сын, оставшийся без присмотра матери, не сделал уроки, дочь пропустила занятия в танцевальной студии, а муж еще целую неделю бухтел о том, какой героический поступок ему пришлось совершить. Вот только церковь в парке Евгении Николаевне как-то не особо запомнилась.

– В общем, – продолжала Тамарка, – иду я, Жень, как-то домой. Даже не иду, а несусь сломя голову, как обычно. Думаю о том, мне умудриться приготовить ужин, постирать, забрать детей из школы и садика и при этом еще по пути где-то закупиться продуктами. В общем, как обычно, вся в делах-заботах. Пробегаю мимо церкви, и вдруг меня как будто что-то остановило и вроде как даже толкнуло: «Зайди!»

Последнее Тамара почти прокричала. Евгения Николаевна, которая всегда была весьма чувствительной особой, вздрогнула.

– Ну тебя, Тамарка! Напугала до смерти. Чего орешь-то?

– Так это разве я ору? – удивилась Тамара. – Говорю же, пробегаю мимо церкви, вдруг меня что-то останавливает, и голос ниоткуда: «Зайди!». Вот он-то как раз и орал. Знала бы ты, как я перепугалась! Аж подпрыгнула на месте!

– А, так это голос был – догадалась Евгения Николаевна.

– Я тебе это и говорю! – обиделась Тамарка. – А ты меня не слушаешь.

– Слушаю, слушаю! – поторопилась ее успокоить Евгения Николаевна. А то ведь возьмет и остановится на самом интересном месте. Она, Тамарка, такая.

– В общем, удивилась я, Жень. По сторонам осмотрелась, а кругом – никого. То есть нет, конечно, в парке люди были, но где-то далеко. На дорожке – я одна. Испугалась я! Остановилась, а потом и думаю, а чего не зайти, раз просят? Тем более, что не просят, а практически орут.

– И что, зашла?

– Зашла, конечно. Не сразу, конечно. Сперва пришлось с бабками на входе полаяться. Понимаю, что грех и все такое, так ведь не пускают же, заразы.

– Как не пускают? – удивилась Евгения Николаевна.

– А вот так и не пускают, – подтвердила Тамара. – Ох, Жень, и разозлилась же я! Собаки, говорю им, что ж вы, иродки, человека от Бога отлучаете? Я, можно сказать, почувствовала тягу, решила зайти, а тут такая бюрократия! Ну откуда я знала, что в вашу церковь надо в платках ходить и юбке? Да у меня может вообще юбок нет, одни штаны только. Да и причем вообще платок и вера в Господа? Как будто Богу не все равно, в чем я помолиться пришла – в штанах или в юбке. Можно подумать, что он без этого не разберет, кто в церкви стоит – мужик или баба.

– А они что? – заинтересовалась Евгения Николаевна.

– А что они? Так и не пустили. Разорались. Пришлось достать шейный платочек и на макушку нацепить. Интересно, если бы у меня на шее ничего не было, что тогда? Носовой платочек надо было как-то прикручивать?

– А бабки говорят, что это у нас бюрократия!

Женщины засмеялись.

– Да ладно, черт с ними! – закончила хохотать Тамарка. – В общем, Женька, захожу я в церковь, а поп, то есть батюшка, прости Господи меня грешную, мне и говорит: «Не убий!»

– Что, прямо вот так и сказал, как только тебя увидел? – удивилась Евгения Николаевна.

– Прямо так и сказал. Не мне, конечно – он всем это говорил. Но как совпало? Я же бежала по парку и как раз думала о том, что мне перед этим врач сказал. А тут священник про то, что заповедь «не убий» относиться к любому живому существу, а зародыш – это уже человек, образованный не по воле слепых биологических процессов, а по Помыслу Божию. Он еще чего-то там на старославянском зачитывал, но я, честно говоря, не поняла. Что-то вроде «соткал Господь человека во чреве матери его» – я не очень сильна в религии, ты же знаешь.

Женщины задумались.

– Странно это все как-то получилось. Может быть, совпадение, конечно. Бежала по своим делам, минутный порыв – решила зайти в церковь, случайно попала на службу. Все может быть, в жизни вообще полно случайностей. Но меня это, Женька, так поразило! Думаю, это все-таки не случайность.

– Наверное, это судьба. Знак, что нужно остановиться и осмотреться, что мы что-то делаем не так.

– Похоже, – поддержала подругу Евгения Николаевна.

– Так вот. Дальше в церкви ничего интересного уже не было. Священник еще чуть-чуть поговорил, служба закончилась и все стали расходиться домой. Когда выходила, бабки на меня так недовольно-недовольно посмотрели. Ну, я на них внимания обращать не стала, не то настроение, понимаешь ли, было. Пошла домой. Только прихожу, а мой говорит: «Бабка звонила, нужно к ней съездить помочь по хозяйству». Ну ладно, нужно так нужно. А тут как раз выходные. Детей сдали свекрови, сели в машину, едем, а у меня из головы все слова этого священника не выходят. Так всю дорогу и продумала.

– А долго ехать?

– Да нет, не очень, часа два с половиной, если пробок не будет. Пойдем, кстати, покурим, что ли, – предложила Тамара, которая в пятый раз подряд крикнула недовольной пенсионерке пытавшейся попасть на прием, что у них производственное совещание.

– Пойдем, – согласилась Евгения Николаевна.

Под недовольный ропот старух на дверь прилепили надпись «технический перерыв», заперли кабинет и отправились в курилку.

– В общем, приезжаем мы к бабке, – продолжила Тамара. Пока то да се, пока дела попеределали, пока ужин приготовили, на дворе уж вечер. А у меня, понимаешь, все из головы эта дурацкая проповедь не идет. Бабка, конечно, меня несколько раз спросила, чем это я такая озабоченная и не случилось ли у меня чего. Я ей чего-то там ответила, типа голова болит. Но бабка-то у меня не зря знахаркой зовется! Она меня еще с детства насквозь видит, почище любого рентгена: что болит, какая печаль на сердце, кто обидел. Виду она, конечно, не подала, а вроде бы так, со стороны, между делом, про эти самые квасцы разговор завела. Вроде бы при правильном употреблении они вызывают непроходимость маточных труб или что-то вроде того.