Красный вервольф 2 - Рафаэль Дамиров

клумбы, усыпанные оранжевыми цветами, скамейки… Их явно не так давно перекрашивали. На улице пыл грозного шарфюрера поубавился. Он как-то привык видеть меня склонившимся над бумагами за столом, в идиотских очечках и с ботанским выражением на лице. Но оказавшись со мной лицом к лицу, внезапно обнаружил, что я выше его почти на голову, да и в плечах изрядно пошире. На лице его появилось растерянное выражение, он стрельнул глазами вправо-влево. Патруль что ли ищет, чтобы в случае чего на помощь позвать?

Впрочем, бить я его не собирался. Драки всеми разновидностями немецкой полиции очень сильно не одобрялись и довольно жестоко наказывались.

— Присядем? — я кивнул в сторону ближайшей скамейки. — Краска вроде высохла, так что одежду не изгваздаем.

— Я не собираюсь с тобой разговаривать! — собрав остатки смелости, рявкнул Дитрих.

— А у тебя какой был план? — я склонил голову на бок и с интересом посмотрел на шарфюрера. — Побить мое лицо и показать, кто тут главный?

Глаза Дитриха снова забегали.

— Да брось, Дитрих, я тебя вдвое тяжелее, — засмеялся я. — Разобраться по-мужски — это применить голову, а не кулаки. Или вас этому в вашей эсэсовской школе не учили? Давай присядем и поболтаем. Мы же работаем вместе, неужели два умных человека не смогут придумать решение этой небольшой проблемы?

На самом деле, будь он кем-то другим, я бы не стал разводить дипломатию. Даже драться бы не пришлось — рыкнул разок, и юноша сбежал бы, держась за ремень штанов. Но вот конкретно этого юношу мне хотелось зацепить на крючок. И может даже подружиться. Просто я слышал краем уха их разговоры с графом. Дитрих — это был не просто Дитрих. Кажется, именно этому исполнительному юноше граф намерен поручить демонтаж и транспортировку янтарной комнаты. На самом деле это мальчик из хорошей семьи с образованием в области архитектуры и искусства.

— Ты хорошо говоришь по-немецки, — все еще раздраженным, но уже не слишком агрессивным тоном сказал он.

— Мой отец немец, — сказал я. — В семье было принято общаться скорее по-немецки, чем по-русски.

Я изучающе смотрел на него. Он приободрился. Хрен его знает, был ли он настоящим шовинистом, или только пропагандирую листовку нашел. Но ему явно стало легче от осознания того, что я не совсем настоящий русский.

— Так это поэтому герр граф взял тебя к себе? — обрадованно произнес он.

Через пять минут легкой беседы, Дитрих выложил мне все свои печали, как на духу. Они с Мартой знакомы чуть ли не с рождения. Родители жили в соседних домах, дружили, собирались их поженить, когда время придет. Они всегда с Мартой были вместе. И на фронт отправились тоже вместе. Вот только в Пскове все пошло наперекосяк. Отношения разладились, Марта стала его избегать и крутить носом. А потом появился я. И Дитриха все эти обстоятельства очень печалят.

— Друг мой, ты же мужчина, — сказал я. — Ты умный, образованный, на хорошем счету, и тебя ждет блестящее будущее. Ты не должен зацикливаться на одной женщине.

— Наверное, ты прав, Алекс… — проговорил он и лицо его стало таким умилительно-серьезным, что я чуть не заржал. Хорошо сдержался, а то пафос момента был бы похерен. — За меня всю жизнь, получается, думали мои родители. Они говорили, что мы с Мартой должны пожениться, и я был убежден, что так и будет. Только здесь я получил полную власть над своей жизнью!

— Ну так что? — я кивнул в сторону входной двери в особняк. — Вернемся на вечеринку? А то девушки волнуются.

— Да! — Дитрих вскочил со скамейки, сделал шаг к двери, потом повернулся и протянул мне руку. Я, разумеется, рукопожатие принял. — Алекс, я рад, что с тобой познакомился. Ты хороший человек.

— Я тоже рад знакомству, Дитрих, — ответил я. — Надеюсь, оно нам обоим пойдет на пользу.

Когда Марта увидела нас входящими в квартиру ее подруги вместе, то ее глаза от удивления стали большими и круглыми. Она явно хотела оттащить меня в сторонку и узнать, что такое между нами произошло, что мы вернулись чуть ли не друзьями. Но Дитрих шагнул к ней первым, взял за локоток и отвел в соседнюю комнату, скрытую занавеской. Разговор длился недолго, повышенных оборотов не было слышно. Буквально минут через пять они уже вышли. Причем Марта выглядела еще более удивленной. Ну а я, за время пока они шушукались, я успел познакомиться с остальными гостями. Кроме нас с Мартой и Дитриха, их было восемь, то есть четыре пары.

В сущности, эта вечеринка мало чем отличалась от многих других-прочих, на которых мне случалось бывать. Сначала все просто болтали, разливая по бокалам содержимое многочисленных бутылок. Потом кто-то включил патефон, начались танцы. Потом кто-то предложил сыграть в фанты. Потом снова танцевали. Рассказывали анекдоты. Делились сплетнями. Обсуждали планы на будущее.

В чем-то это было странно. Девушки в красивых платьях, парни — кто в форме, кто в гражданском. Смех, звон бокалов, шуточки… Будто вокруг не было никакой войны. Будто сегодня утром виселицу на площади не «украсили» тремя свежими трупами с табличками «вор», «предатель» и еще один «предатель». Будто в нескольких километрах не обтягивали стену госпиталя очередным слоем колючей проволоки. Будто впереди не было кровавой бани с миллионами погибших…

Я проводил Марту до двери, поцеловал на прощание, увернулся от намека на приглашение в гости и вернулся к себе. Настроение было странное. В бою все очень просто — человек, по ту сторону прицела — враг. А вот здесь и сейчас… Враг перестал быть однородной серой массой, у него появились лица. Причем лица эти были нередко симпатичные. Тот же самый Дитрих, который обозвал меня русской свиньей, оказался, в сущности, неплохим парнем. Этакий наивный идеалист, умеющий весьма артистично читать стихи. Очень смешно балансировал на одной ноге, удерживая на голове бутылку, когда ему выпал такой фант. Марта… Вздорная, страстная. Ирма, такая трогательная в своей заботе о животных…

Ясен пень, это все не было для меня каким-то сюрпризом или открытием. Просто мысли, которые крутились в моей голове, пока я шел домой по пустынной улице, а в голове шумело несколько бокалов вина.

* * *

— О, это же мой спаситель! Я вас ждала! — вибрирующий голос Доминики прозвучал за моей спиной. — Алекс, я хотела поздравить вас с наградой, но на церемонии вокруг вас было так много людей, что я не смогла протолкнуться. И да, я не успела сказать вам спасибо, а ведь вы спасли мне жизнь.

— Не стоит благодарности, — я вежливо кивнул. — Я просто сделал то, что и любой мужчина на моем месте.

— Какой вы, однако, скромный, —