Сражайся как девчонка - Даниэль Брэйн

из барахла, отпихнула женщину, вцепилась в мешок, и на моей свободной руке повисла Мишель.

Анаис легонько толкнула Роша, он пошатнулся, но не упал. К лучшему, как знать, что бы здесь началось, если бы он от злости спровоцировал людей бездумным приказом. Анаис, даже не проверив, что творится на улице, отодвинула засов, толкнула дверь, и тесное, вонючее убежище залило ярким светом. Я ослепла на мгновение, но рванула мешок, и люди пошли, те, кто и так собирался. Спотыкаясь, чувствуя страх и ненавидящие нас взгляды, мы пробирались к выходу: я, Фредо, Мишель, двое мужчин, женщина слева от меня. Мы шли, смаргивая слезы, держа в поле зрения крепкую фигуру Анаис. В свете дня она была похожа на посланца свыше.

Я услышала возню. Мне оставалась пара шагов до двери, до свободы или же до смерти, но, может, смерть подкрадывалась со спины? Оглянуться я не могла, да и толку: я смотрела на свет, позади была темнота. Люди, несущие Фредо, сбились с шага, Мишель ойкнула и выпустила мою руку. Спасибо, девочка, мне еще не хватало тебя пестовать, с облегчением подумала я.

Анаис обернулась.

— Ты, — велела она Мишель, — возьми младенца. Учись, учись, лет через шесть своих будешь нянчить. А ты, Жизель, не прикидывайся лядащей, возьми вон край, смени брата.

Я разжала руку. Как бы то ни было, крепкая… бывшая сотрудница дома терпимости более вынослива, чем хрупкая аристократочка, переодетая монашком. Героизм хорош там, где не остается иного выхода.

За нами закрылась дверь, и в последнюю секунду протиснулась в щель худая изможденная женщина. Я не видела ее раньше, вероятно, она скрывалась где-то в тенях.

Десять человек вместе со мной, плюс Люсьена и младенец в доме. Много? Спасенных — да, но речь о том, сколько из нас останутся живы… Я ведь этого и добивалась? Спасти как можно больше людей, выйти из города.

Плохая компания: женщины, раненый, дети. Для нападения — очень хорошая. Я просчиталась, но большего, наверное, сделать и не могла, и помощь Анаис — очередная удача. Огромная, я и рассчитывать на подобное не могла.

Мы шли молча. Кто-то думал, что он совершил большую ошибку. Я — что мне нечем такую ораву кормить. Я шла впереди, показывая дорогу, и дай мне памяти не заплутать, хотя дом Лазаря должен быть всем известен. Анаис немного отстала, остальные плелись за нами, толкаясь с носилками в невозможной тесноте проулка, беднягу Фредо шпыняли, и он изо всех сил старался не стонать в голос. Мишель вдруг встрепенулась и протиснулась мимо меня, прижимая к себе ребенка, кинулась вперед, звонко стуча по мостовой деревянными туфельками.

— Стой, вострая! — негромко крикнула Анаис. — Вот девка бездумная! Куда?

Мишель остановилась, но не потому, что расслышала крик. Она вытягивала шею, выглядывая из-за угла на улицу, тяжело дышала, а потом обернулась к нам, и на личике ее был написан священный ужас.

Глава седьмая

— Там… лошадь! — выдохнула Мишель, округлив глаза, ее это почему-то смертельно перепугало. — Посмотрите, там лошадь!

Я встала как вкопанная. Где лошадь — там люди. Не хватало мне сейчас этих людей.

Мишель застучала туфельками, бросаясь ко мне. За спиной я услышала нарастающий ропот, приглушенный вскрик и тяжелое дыхание Анаис.

— Стой, — придержала я Мишель. — Я пойду посмотрю. Я осторожно. Сколько людей, что они делают?

— Там нет людей, — пробормотала она и по привычке уткнулась мне в плечо, но мне некогда — некогда, солнышко, я понимаю, как тебе одиноко и страшно — быть старшей сестрой или матерью. Я вручила Мишель Анаис, жестом заставила всех замолчать и побежала по переулку. Мои туфли были бесшумными.

На улице — широкой, красочной, яркой, в утренних сумерках я не рассмотрела ее красоту — действительно стояла лошадь. Упитанная, крепкая тягловая лошадь, совсем не похожая, в моих представлениях дилетанта, на изящную верховую. Лошадь была запряжена в телегу, на которой лежали два набитых мешка. И было тихо, разве что где-то за стенами домов угадывалось присутствие людей.

Я метнулась обратно. Такие решения принимаются моментально, пока ситуация не изменилась в худшую сторону. Увы, но я не могла руководствоваться опытом, только проецировать навыки на то, что проанализировать и спрогнозировать возможности не было никакой.

— Кладем Фредо на телегу, — распорядилась я. — Фредо, друг, они побегут так быстро, как смогут, потом бросят тебя как мешок, тебе будет больно, придется терпеть. Кто умеет управлять лошадью? Ты? Как тебя зовут? — обратилась я к кивнувшему мужику. — Фуко? — Обжора, помню. — Сразу садишься на козлы и правишь к дому Лазаря. Знаешь, где он? Отлично. Остальные — остальные группой, стараясь не разделяться, не бежать, идут к дому Лазаря и не вмешиваются ни во что. Спокойно идут и ждут меня там, не пытаясь войти. Всем понятно? Вы — несите Фредо, а вы — пошли, пошли к дому Лазаря!

Я прижалась к стене, пропуская ошеломленных людей. Женщина, присоединившаяся к нам последней, отступала обратно к убежищу, Жизель бросила свой край мешка и тоже вжалась в стену. Анаис перехватила мешок, и все бросились к телеге — путаясь, мотыляя Фредо, я видела, что по его губе течет кровь. Иначе никак… Это же просто мещане. Их вершина — выносить барахло при пожаре, и вот как сейчас.

Мишель сунула ребенка матери и кинулась было за мной, я остановила ее.

— Бегите к дому Лазаря!

— Это поганый дом! — взвизгнула Жизель и тут же получила от меня оплеуху. Черта с два, милая, черта с два.

Фредо швырнули на телегу, он не выдержал и закричал. Анаис расталкивала людей, столпившихся возле телеги, мне нужно скоординировать их, пока все не пошло не так. У нас оставались секунды, а кто-то уже лез в телегу…

— Нет! — крикнула я, бросаясь к телеге. — Ты…. Фуко, садись и гони. Слезай, ты, дерьма кусок! — я дернула второго мужика, уже сидевшего рядом с Фредо, свесив ноги. Подбежала Мишель… — Гони!..

Медленно, очень медленно, но их нельзя упрекать. Я вспоминала отработки эвакуации из торговых центров, вокзалов, автостанций… Люди теряются в непривычной им ситуации, главное — не давать им впасть в панику. И у меня почти получилось. Почти.

— Де-ед! — детский вопль полоснул по ушам. Телега тронулась, я успела сволочь с нее мужика, сдернула обиженно заревевшую Мишель. — Де-душ-ка-а!..

— Го-ни!.. — Такой ор, что