Новая PR-элита - Роман Масленников

С политикой я начал знакомиться в Университете. С 18 лет стал работать агитатором на выборах в студенческих общежитиях. Потом был назначен бригадиром агитаторов. Потом руководителем отдельного направления. И так далее по нарастающей. Во многом я благодарен общественным организациям: «Идущие Вместе», «Молодежное Единство», «Время Молодых», проекту «Открытая Россия» и т. д.

Правда ли говорят, что для политтехнолога прийти в бизнес-PR – это как из Гарварда сесть за скамью первого класса? В чем главные отличия политтехнологий и бизнес-коммуникаций?

Возможно. Но в моем случае это не так. Был период, когда я пытался работать в рекламном бизнесе, а затем в PR-сопровождении деятельности комиссии по регулированию отношений участников финансовых рынков (КРОУФР). Мне не удалось «продать» заказчикам ни одной своей креативной наработки. Они были готовы «покупать» какие-нибудь шаблонные вещи, но мои основные идеи рубились на корню. Лишь сейчас я готов сказать, в чем была моя основная ошибка: «деньги делаются в тишине, и эту тишину нельзя тревожить» – вот главный ограничитель бизнес-PR.

В бизнесе частенько у заказчика не достает решительности. Он может месяцами тянуть резину. В политике все с точностью наоборот – всегда наблюдается нехватка «временных ресурсов» и, как следствие, яркое, шумное, эффектное PR-сопровождение политика частенько является залогом успеха всей кампании. При равных бюджетах и финансовых рисках, политика легче убедить в необходимости «покупки» «кричащего PR-продукта», нежели бизнесмена. В 90 % случаев политик готов пойти ва-банк, бизнесмен – почти никогда. Эту разницу я нащупал только опытным путем.

Вы выбираете себе сотрудников по личным качествам (единомышленников) или профессионалов? Что выгоднее?

В этом вопросе у меня два ориентира: моя алчность и зона ответственности. Профессионал всегда стоит дорого, но позволяет ли зона ответственности на нем экономить? Иногда лучше переплатить, но быть уверенным в успехе проекта. Иногда сэкономить, но пополнить свой карман. Грань, обычно, посередине.

Как вы отвечаете на вопрос, например, незнакомых людей или родственников, или друзей – «чем вы занимаетесь?» Говорите честно и проводите мини-лекцию «что есть PR или политтехнологии» или как-то иначе?

Ответ «Политтехнолог» вызывает у людей много недоуменных дополнительных вопросов. Обычно я спасаюсь словом «Политолог» или «Журналист». Эти профессии намного понятней для собеседников.

Определите, пожалуйста, как можно короче, понятия:

PR – это стремление услышать людей. Эффективный PR – это результат отлаженных каналов коммуникаций.

Определите, пожалуйста, как можно короче, следующие понятие:

Политтехнологии – это манипуляции общественным сознанием. Эффективные политтехнологии – это гармония между властью и обществом.

От чего вы испытываете кайф в работе? Не потеряли ли еще интерес и вкус к делу? Оно для вас любимое?

Кайф в работе – это когда удалось подобрать ключи к сердцам избирателей. Работу свою люблю, но из-за диктатуры «Единой России» в органах исполнительной и законодательной власти иногда испытываю разочарование в своей отрасли и убеждаюсь в ее тщетности.

Что вы могли бы в целях самообразования посоветовать почитать и посмотреть – книги, фильмы, что-то еще, чьи-то лекции – чтобы разбираться в PR и политтехнологиях лучше, иметь широкий профессиональный кругозор.

Книга: Гюстав Лебон «Психология народов и масс»; Фильм: Гай Ричи – «Револьвер»; Научиться играть в шахматы.

Вы бы хотели, чтобы ваши дети пошли по вашим профессиональным стопам?

Нет. По себе знаю, либо пристрелят, либо посадят)))

Сергей Пархоменко

(«Идеи&Решения»): «Я люблю продвигать бренды, а не опускать»

Как вы начинали?

Так случилось, что в 1993-ем году меня обокрали, и мне было нечего есть. В то время я учился в военном училище в Ставрополе.

Вообще я вырос в Подмосковье. Поступил в училище в 1990-ом году. Так что получилось, что в тот момент я был военным. В 1993-ем я уже закончил срочную службу, но еще учился. Я имел право выходить за пределы воинской части. И вот за этими пределами, то место, где я жил, обокрали.

Получилось так, что денег нет абсолютно. Военным тогда платили очень плохо. Далеко не каждые 2 месяца, как это было заявлено. Так что параллельно со службой в армии мне пришлось искать средства к существованию.

Примерно 2 месяца я голодал. И это было не лечебное голодание. Но уже спустя 4 месяца я стал лучшим рекламным агентом на «Европе+» Ставрополья, потом лучшим рекламным агентом на местом телевидении. А потом понеслось все вскачь и я, как рекламист, состыковался с самыми популярными местными газетами. И вдруг мне стало скучно. Я понял, что реклама мне не интересна.

На тот момент я уже решил все свои финансовые проблемы. Поэтому сначала я попробовал себя в журналистике, но и она показалась мне скучной. Вот так с 1994-го года я начал заниматься пиаром.

Потом уже была Москва. Были парламентские и президентские выборы 1996-го года. В то время я работал на «Комсомольскую правду». Печатал газеты ЛДПР в типографии «Красной звезды» в жуткой конспирации от военного начальства. По ночам некие тетки выгружали целую фуру с листовками ЛДПР.

И вот тогда, после всех этих выборов, в середине 1996-го года я закрыл для себя тему политического пиара. Мы и до сих пор отказываемся от всех политических заказов, которые периодически к нам попадают.

Это «грязная» работа?

Я просто это не люблю. Если под термином «Черный PR», у которого много определений, подразумевать целеполагание не продвижение своего бренда, а опускание чужого, будь то бизнес, политика или шоу-бизнес, то вот это мне не нравится. Я люблю продвигать бренды, а не опускать. А в политике без этого практически нельзя.

Когда я и мой основной партнер Наталья Ильичева в 1996-ом году организовывали дело, мы решили, что этим заниматься не будем. Вот сейчас происходят выборы в Мосгордуме. Я уже сбился со счета, сколько людей оттуда мне позвонило и предложило работу. Я отказывался. Я даже друзьям отказываю.

Обращались в пиар-агентство или к консультанту?

По-разному было, но я себя не разделяю.

Политика – табу?