Император Сухоруков - Василий Кленин

Замычал что-то нечленораздельно, потом открыл рот и стал тыкать пальцем внутрь. Язык я раздул максимально — тот едва не вываливался изо рта. К тому же, он был весь красный, в царапках и язвочках — это я заблаговременно наколупал их стенки сухие комочки глины и извести, и старательно растер этим язык. Щипало жутко, но и эффект, похоже, был заметным. «Мать» заохала, а я усугубил ситуацию, постанывая и показывая, как мне больно.

После этого, беседа быстро свернулась, и «матушка» быстро покинула апартаменты. Я понадеялся, что она скоренько разнесет по дворцу и деревне грустную весть о странном заболевании «императора», и к его молчанию все станут относиться с пониманием.

Что сказать… Я недооценил возможности этой женщины. Часа не прошло, как ко мне заявился Медработник. Без слов велел распахнуть пасть. Смотрел, всё норовил залезть в рот грязными пальцами, но я крепко сжимал челюсти. Видимо, поставив диагноз, он приступил к лечению. Диагноз понятный даже мне: в тело залезли злые духи. Вокруг меня пошли клубы дыма, затрещали трещотки, начала выписывать фигуры скалка (по счастью, та, что без лезвия). Жрец запел какие-то новые песни, угрожающе накидывался на меня — вероятно, пугал духов в моей пасти. Я старательно пугался, ожидая, когда же эта идиотия закончится. Но Медработник так просто сдаваться не хотел. Покончив с «теорией», он перешел к практике. Вынул из-за пояса нож (тот самый!) и нацелился им прямо в мой рот. Не знаю, что он там удумал: вскрыть гипотетический нарыв или вообще отчекрыжить мой язык? Мол, нет органа — нет проблемы. Но я дожидаться ответа не стал.

— Намо! Намо! — заорал я, не забывая говорить это невнятно, с «полным ртом».

Жрец остановился. Забормотал что-то монотонно, а когда я чуток расслабился, быстро ухватил мою калечную руку и полосанул ножом по большому пальцу.

— Ай! — вскрикнул я от резкой боли.

Медработник аж замер с ножом в руке. Что-то его поразило. «Ай» что ли никогда не слышал? Он буравил меня взглядом несколько вдохов. Но потом все-таки вернулся к «лечению». Выжал из порезанного пальца несколько капель крови на дымящуюся плошку. Добавил из кисета сухих трав, раздул огонек и принялся окуривать мою голову, что-то наговаривая. Я теперь бдительности не терял: следил за рукой с ножом и держал рот на замке во всех смыслах. Этот деятельный и проницательный мужик мне всё меньше и меньше нравился. Даже меньше, чем Хозяин.

Когда, наконец, жрец ушел вместе со своим кадилом, я бодро вскочил, ибо у меня созрела новая идея.

Выглянул в коридор, но няньки не было. Поорать? А что орать-то? Прошелся вдоль коридора и нашел проем в маленькую темную клетушку — не сильно больше того сортира. Вот тут она и обитала. Лежала себе на циновочке, практически на полу. При виде «императора» бодро вскочила, склонилась, протянув руки к владыке и затараторив ритуальные фразы. Я дождался, когда она распрямится и поманил рукой. Мы снова прогулялись до туалета, там я бодро опорожнился по всем фронтам. Старательно не краснея и глядя прямо в глаза кормилице. Раз тут не стесняются таких вещей, то значит, это постыдная слабость жителя XXI века. И от нее надо безжалостно избавляться.

А потом, когда нянька потянула было меня обратно, вдруг прихватил ее за руку и повлек в другую сторону. Пора знакомиться со своими владениями! Тетка удивилась, но сдержалась и покорно последовала за мной. Мне она была нужна. Поможет, поддержит, а, если уж совсем в непозволительные места сунусь — остановит. Главное — с ней было не так страшно.

Очень скоро второй этаж кончился, и мы спустились по лестнице я спустился с другой стороны. Опять начались путаные повороты. Я косил взглядом в каждую дырку, но старался не демонстрировать свое любопытство. По официальной версии я тут и так все знаю. Некоторые проемы имели настоящие двери. Любопытно. Вот моя спальня — покои самого императора! — дверей не имела. Что же может находиться за ними? Проверять я опять-таки не стал.

Вру! В одну я все-таки вломился! Потому что нос не мог меня обмануть — там пахло кухней. Осторожно распахнул дверь и понял, что не ошибся. Странная, конечно была кухня: вытянутая узкая комната сразу с несколькими выходами наружу. Вдоль стен стояли мешки, разномастные кувшины, висели на веревках пучки каких-то трав, сушеное мясо и опять же какие-то мешочки. В комнате стояли низенькие столики — ниже колена. Подле них на циновках сидели несколько женщин, которые что-то резали, месили, потрошили. Все они гневно обернулись на скрипнувшую дверь, но, увидев меня, просто ошалели. Нянька протиснулась вперед, что-то сухо бросила — и тетки вскочили в почтительном поклоне.

Я прошел внутрь и начал осматриваться с хозяйским видом. Много выходов на улицу было потому, что снаружи стояли штук пять печей. Они расположились в маленьком дворик, огороженным невысоким глиняным забором, мне примерно по грудь. Внутри же проходил подготовительный процесс готовки. Тут же был небольшой склад. В основном, тут были мешки с крупой, я быстро опознал в ней кукурузу. Кукурузной кашей напополам с кровью и чем-то еще меня и кормили.

А еще что? Нашел какие-то овощи, но немного. В принципе, логично: овощи созревают в короткие периоды, а зерно хранится годами. Потому и пихают кашу… Но с этим надо бороться. Я привлек внимание кухарок, начал тыкать пальцем на разные продукты, а потом показывал на себя. Вдруг увидел на столике свежую тушку! Непонятно кого, возможно, поросенка. Оживился, начал с удвоенным усилием тыкать в него, а потом — в свое отвисшее брюшко. Кухарка — видимо, старшая здесь — как-то вся побледнела, погрустнела. Но после паузы кивнула, склонилась.

Похоже, поросенок предназначался кому-то другому. Плевать! Пусть выкручиваются. В конце концов, мне он целиком не нужен.

Нашел я и воду. В дальнем углу стоял пяток больших глиняных чанов — почти бочек, в которых тихо кисла вода.

«Понятненько, — вздохнул я. — Видимо, их с утра кто-то наполняет. И стоит себе целый день, а то и дольше. Вряд ли эти кадушки отмывают перед наполнением. В таких всякое может завестись».

Я подобрал стоявший рядом пустой кувшин и огляделся. Кто тут обычно воду носит? Во дворике, в дальнем конце стоял мужичок: высокий, почти как я, но какой-то слегка перекособоченный. Он расположился у кучи хвороста и неспешно ломал палки об колено. Для печей.

«Похоже, это наш пациент».

Я подошел к работнику, выждал положенное