Последняя империя. Падение Советского Союза - Сергей Плохий

Непосредственной причиной недовольства “Руха” был отказ президента США провести сепаратную встречу с оппозицией. Когда руководство движения обратилось к Белому дому с просьбой о такой встрече, им дали понять: “Рух” пригласят на обед, который будет дан в честь Буша Кравчуком и другими руководителями КПУ. Кроме того, лидеров “Руха” уязвили высказывания американцев, которые нивелировали самобытность Украины. Комментируя заявления Белого дома о том, что Буш едет в Киев, чтобы составить мнение о советской действительности и культуре, Драч заявил, что

президент Буш попал пальцем в небо. Если он хочет увидеть советскую действительность и культуру, их можно увидеть и в Кремле. В Кремле он может насладиться империалистической культурой и алчностью. А здесь – Украина. Мы не образчик советской культуры; мы – следствие алчной политики советской власти, народ, порабощенный горбачевским центром17.

В итоге Буш попал под двойной пресс: в Москве на него давил Горбачев, а в Киеве – “Рух”. Президента беспокоила мысль о том, как его примут. По дороге из аэропорта он буквально ошеломил Кравчука, когда попросил его просмотреть текст выступления. На украинского лидера это произвело неизгладимое впечатление: услышать такое от представителей советского руководства было бы нереально. Все, от Брежнева до Горбачева, просто диктовали Украине, что и как делать. А Буш, президент самого богатого и могущественного государства мира, искренне интересовался мнением Кравчука. Кроме того, он дал вчерашнему партаппаратчику, а ныне демократу совет, который тот запомнил на всю жизнь: загляните людям в глаза, чтобы понять, проголосуют они за вас или нет. Кравчук прочитал переведенный черновик выступления Буша и предложил кое-какие поправки. Но некоторые места, которые могли не понравиться его коллегам, были слишком важны, чтобы вымарать их18.

Непродолжительная беседа Кравчука и Буша перед выступлением в парламенте уверила спикера в том, что гость с уважением относится к Украине: так, Буш упоминал об “экономической мощи” республики и ее большом населении, “примерно равном населению Великобритании или Франции”. Месседж можно было прочесть так: “Дипломатические отношения с Киевом – при посредничестве Москвы”; Буш дал понять, что стремится к тесным отношениям с Горбачевым, к которому испытывает глубокое уважение, и никоим образом не собирается влиять на позицию

Украины по отношению к Союзному договору (“Я понимаю, что вы затягиваете заключение договора, пока не подготовите собственную конституцию”)19.

Руководство Украины решило воспользоваться визитом Буша в Киев для решения двух вопросов: открытия в США украинского консульства (в Киеве только что открылось консульство США) и инвестиций на сумму около пяти миллиардов долларов. (Предполагалось, что Америка предоставит Украине статус страны с режимом наибольшего благоприятствования в торговле.) Еще одним вопросом стало сотрудничество в деле ликвидации последствий Чернобыльской аварии. В качестве ответного жеста украинцы могли предложить разве что сотрудничество в ООН – было очевидно, что они уже готовы выйти на международную арену в роли самостоятельного игрока. В отличие от оппозиции, украинское руководство не просило о признании независимости, но, тем не менее, двигалось в том же направлении.

Лидеры Украины добивались того же, что и Ельцин для РСФСР, и даже с большим усердием, но тактичнее, и Бушу приходилось куда проще. Именно киевляне, встречавшие Буша, и украинские избиратели в США помогли ему выбрать верный тон. “Союзный договор уже разработан, – сказал американский президент Кравчуку, – и, насколько я понимаю, он дает больше возможностей для прямых контактов с республиками. В то же время мы можем развивать экономические связи, сотрудничать в сфере ядерной безопасности”20.

Первого августа около четырех часов дня, после встречи с руководством Украины и обеда, на котором присутствовали и представители оппозиции, Буш прибыл в парламент. Члены украинского парламента, которые ради речи президента США прервали дебаты об имплементации суверенитета Украины, представляли пятидесятидвухмиллионное население страны, на 70 % состоящее из украинцев и на 20 % – из русских. Также на Украине проживало около полумиллиона евреев. Примерно половина населения страны говорила на русском языке, вторая половина – на украинском.

Западные территории, включенные в состав СССР после Второй мировой войны (в межвоенный период значительная их часть принадлежала Польше, а еще ранее Австро-Венгрии), были оплотом украинского национализма. Их население голосовало в унисон с населением прибалтийских республик, которые были также аннексированы Советским Союзом. Восток же голосовал так, как и соседние области России – там это зависело от того, где живут избиратели: в городе или в деревне. Крупные города, например Харьков, считались оплотом демократический оппозиции, как и Москва с Ленинградом. Жители же глубинки пребывали под влиянием коммунистической пропаганды. В украинском парламенте коммунисты составляли абсолютное большинство, занимая 239 мест из 450. Национал-демократы, объединявшие националистов и либералов, за которых проголосовали избиратели на западе страны и в крупных городах востока, включая Киев, располагали 125 мандатами21.

Главной темой речи Буша (президент выступал на фоне огромной статуи Ленина) была свобода, а также приходящая с ней ответственность. Он начал с этимологии: “Много веков назад ваши предки нарекли эту страну Украиной, ‘границей’, потому что ваши степи связывают Европу и Азию. Однако украинцы стали пионерами иного рода. Сегодня вы открываете границы… свободы”. Вопреки опасениям лидеров “Руха”, Буш говорил об Украине – ее людях, истории, географии – как о чем-то отдельном от Москвы. Выступление Буша разительно отличалось от речи Никсона 1972 года, когда за обедом, данным в его честь украинскими официальными лицами, Никсон назвал Киев “матерью городов русских”22.

Остальное в выступлении Буша украинской оппозиции понравилось гораздо меньше. Речь президента, хотя она была написана так, чтобы не оскорбить украинцев, подтвердила худшие предчувствия Драча и его коллег: “Кое-кто призывает Соединенные Штаты сделать выбор между поддержкой президента Горбачева и стремящимися к независимости лидеров всего СССР. Я считаю, что это неверный выбор… Президент Горбачев добился поразительных результатов, и целями его политики гласности, перестройки и демократизации стали свобода, демократия и экономическая свобода”. Потом Буш объяснил, как он понимает слово “свобода”, и тем окончательно обескуражил “Рух”: “Свобода – это не то же, что независимость. Американцы не станут поддерживать тех, кто стремится к независимости для того, чтобы сменить тиранию, навязываемую издалека, местным деспотизмом. Они не станут помогать тем, кто поощряет самоубийственный национализм”. Сомнений не осталось: США не поддержат стремление Украины к независимости23.

Николас Бернс вспоминал:

Не думаю, что летом 1991 года кто-либо из членов американской делегации допускал возможность дезинтеграции Советского Союза. Между Горбачевым и Бушем установились довольно доверительные отношения. Мы достаточно успешно сотрудничали по большинству вопросов, и нам очень хотелось посетить Киев, чтобы показать свой интерес к республикам. Мы хотели увидеть постепенное ослабление СССР, реформы и преобразования, поскольку мы опасались, что если прямо поддержать национальные движения, дело может обернуться насилием, а это могло бы ослабить контроль над ядерным оружием в ряде республик. Казалось, что медленный упадок нам на руку24.

Речь вызвала у парламентариев смешанные чувства. Коммунистическое большинство аплодировало осторожности Буша; демократическая оппозиция ее осудила, как и единомышленники в США. Буш попытался успокоить украинских американцев, заявив в Киеве: “Если вы видели, как я, точно сумасшедший, размахиваю руками из лимузина, то поняли бы, почему я это делаю; меня внезапно осенила мысль: а вдруг кто-то из этих людей, стоящих вдоль дороги, прибыл из Филадельфии, или Питтсбурга, или Детройта, где живет так много американцев украинского происхождения! И теперь, стоя рядом со мной, они внемлют моим словам”. Он считал, что речь приведет в восторг его украинских избирателей. Сказать, что Буш просчитался, – значит ничего не сказать24.

Диаспора, воодушевленная событиями на Украине, не поддерживала ни Горбачева, ни коммунистическое руководство республики. Она поддерживала “Рух”, и если “Рух” был чем-то недоволен, то недовольной оставалась и диаспора. Мало кто знал, что Горбачев убеждал Буша воздержаться от посещения Киева, что приезд дался Бушу и его команде немалым трудом. В воскресенье 4 августа, три дня спустя после визита Буша в Киев, группа украинцев пришла к Белому дому с плакатами: “Я американец украинского происхождения и не поддерживаю Джорджа Буша” и “Г-н Буш! Независимость Украины – это свобода всех ее меньшинств”. Составленное ими письменное обращение заканчивалось угрозой, что на следующих выборах они проголосуют отнюдь не за Буша: “Г-н президент, мы пришли к тому неутешительному выводу, что в ходе визита в Киев вы блестяще выполнили поручение Горбачева. И все-таки, несмотря на союз Горбачева и Буша, Украина станет независимой, и это так же верно, как и то, что солнце всходит и заходит. А мы, ваши соотечественники, во время речи якобы стоящие рядом, не были с вами. Мы учтем урок на президентских выборах в 1992 году”26.