Последняя империя. Падение Советского Союза - Сергей Плохий

Ельцин сдался. Скоукрофту его речь о том, как Соединенные Штаты могут помочь советской экономике, была неинтересна, и он, по свидетельству Гейтса, едва не задремал. Все изменилось, когда в кабинет вошел Буш. “Ельцин изменился, как хамелеон, – вспоминал Гейтс. – Он оживился… Всем своим видом показывал, что лишь сейчас получил достойного собеседника”. Буш подтвердил, что поддерживает Горбачева, но своего Ельцин добился: он встретился с президентом. Едва покинув Белый дом, он подошел к журналистам, ожидавшим на лужайке, и поведал о встрече. “Это не был тот тихий, небогатый событиями визит, на который мы рассчитывали, – вспоминал Скоукрофт, – но все обошлось”24.

Ельцин произвел благоприятное впечатление на Буша, а Скоукрофту показался неискренним (судя по воспоминаниям, советник в полной мере так и не избавился от этого впечатления). Прежние сторонники Ельцина в администрации Буша, в том числе Райс и Гейтс, были потрясены его бесцеремонностью и непредсказуемостью. Гейтс в мемуарах писал: “Он [Ельцин], видимо, слишком много выпил, во время выступления в Университете им. Джонса Хопкинса подал себя не в самом выгодном свете, да и в целом держался грубовато”. Тем не менее, окружение Буша не могло не заметить, как изменилась расстановка сил в Москве весной 1990 года, после первых относительно свободных выборов в республиканские парламенты. Хотя Горбачев оставался наиболее приемлемой для Запада фигурой, никто не сомневался, что будущее за энергичным Ельциным.

В июне 1990 года, неделю спустя после избрания Ельцина главой российского парламента, Гейтс отправил Бушу меморандум: Ельцин, “проявив замечательную приспособляемость и умение играть по правилам… показал себя эффективным и популярным политиком, пусть и неровным”. Гейтс рекомендовал избегать негативных комментариев о Ельцине: “Вполне возможно, в один прекрасный день мы сядем с ним за стол переговоров”. Буш пометил на полях: “Согласен”. Очередной визит Ельцина в США состоялся в июне 1991 года, вскоре после выборов президента России. Прошел он с огромным успехом и укрепил отношения с американской администрацией. Буш и Ельцин даже пытались вместе позвонить Горбачеву в Москву, чтобы предупредить его о возможной попытке захвата власти сторонниками жесткой линии (соответствующая информация пришла по американским дипломатическим каналам от московских сторонников Ельцина). Отношения Ельцина с администрацией Буша, не лучшим образом начавшиеся осенью 1989 года, нормализовались. По крайней мере, некоторое время так казалось25.

В программу визита Буша в Москву в июле 1991 года была включена встреча с российским президентом. Она состоялась 30 июля. Горбачев, не желавший, чтобы встреча Буша с Ельциным прошла без него, на завтрак с американским президентом пригласил Ельцина, а также Назарбаева. Они должны были составить компанию советникам Буша и Горбачева. Таким образом, встреча с Бушем, к которой стремились Ельцин с Назарбаевым, прошла бы под контролем Горбачева. Назарбаев принял приглашение и обратился к Бушу с просьбой об инвестициях в добычу полезных ископаемых. Что касается Ельцина, то он отказался играть роль в “массовке”, отведенную ему советским лидером. На завтрак он не явился, но пригласил Буша в свой новый кабинет в Кремле. Буш приглашение принял26.

Встреча Буша с Ельциным длилась минут сорок. Речь они вели в основном о новом Союзном договоре. Сам факт встречи американского и российского лидеров свидетельствовал о том, что Белый дом признал Ельцина. Президент США, судя по всему, стремился уверить российского лидера (а также Горбачева) в поддержке реформ и при этом пресечь попытки Ельцина открыть представительство РСФСР в США или подписать сепаратный договор о сотрудничестве. “Как вы знаете, мы не можем установить дипломатические отношения с вашей республикой, которую мы признаем частью СССР”, – должен был сказать Буш Ельцину. Все время встречи он придерживался этой линии. Когда Ельцин спросил: “Я так понимаю, вы поддерживаете мою идею формализовать наши отношения?”, Буш (не самым дипломатичным образом) ответил: “Вы имеете в виду отношения между США и Россией – или ваши отношения с центром? Мне не совсем понятен вопрос”. Госсекретарь Джеймс Бейкер так “перевел” слова Буша разочарованному Ельцину: “Ответ будет зависеть от того, что именно в Союзном договоре будет сказано о полномочиях республик во внешней политике”27.

Если Ельцин, приглашая Буша в свой кремлевский кабинет, стремился предстать перед согражданами в образе независимого лидера, то он, бесспорно, преуспел. Если он желал “натянуть нос” Горбачеву, то и это ему удалось. Однако если Ельцин желал расположить к себе американского президента, то потерпел фиаско. Почти десятиминутное опоздание Ельцина привело Буша в крайнее раздражение. Визит вежливости, запланированный на пятнадцать минут, растянулся до сорока: Ельцину пришлось повторно озвучивать для российских и американских советников, присоединившихся к президентам позднее, основные тезисы своей беседы с американским президентом. Наконец, Ельцин преподнес сюрприз, попытавшись устроить импровизированную пресс-конференцию. Российский президент заявил журналистам, приглашенным в Кремль без ведома Буша, что стороны уже подготовили проект договора о российско-американском сотрудничестве, за что он благодарен Бушу. Американский президент проглотил пилюлю, но когда Ельцин пригласил журналистов задавать вопросы, Буш сказал, что опаздывает. Садясь в машину, он сказал Скоукрофту: желание Ельцина “сыграть на публику” застало его врасплох28.

События московского саммита оживили в памяти Буша и Скоукрофта воспоминания об эксцентричном политике, с которым они встретились в сентябре 1989 года. И все же, несмотря на казалось бы непредсказуемое поведение Ельцина, Буш находил с ним все больше точек соприкосновения. Летом 1991 года одним из важнейших вопросов “советской повестки дня” Буша значилась независимость Эстонии, Латвии и Литвы (эта тема интересовала многих членов Конгресса). Буш осторожно подталкивал Горбачева к признанию независимости Литвы, объявленной в 1990 году. Тот колебался. А Ельцин – нет: от имени России он осудил действия Москвы, применившей в начале 1991 года силу, и одобрил стремление прибалтов к независимости. Теперь, стоя рядом с Бушем, Ельцин снова заявил о своей поддержке: он сам пришел к выводу, что Россия и Соединенные Штаты разделяют позицию по Прибалтике – трем республикам надо позволить уйти из Союза. Горбачев так не считал29.

Покидая на следующий день Москву, Буш был обеспокоен как угрозой Горбачеву, исходящей от его же силовиков, так и своеволием глав союзных республик. Самым несговорчивым из них был Ельцин. Но не только он стремился к ослаблению центра и большей свободе для своего Отечества.

Глава 3

Цыпленок по-киевски

Около полудня 1 августа 1991 года самолет Джорджа Буша покинул Шереметьево и взял курс на Киев, третий по величине город Советского Союза. В начале 1991 года на столицу Украины было нацелено около сорока американских боеголовок мощностью до 170 килотонн каждая. В случае обмена ядерными ударами нескольких взрывов хватило бы для того, чтобы сровнять двухмиллионный город с землей. Подписание договора СНВ-1 означало, что в случае войны на город придется меньше ракет. Впрочем, цель Джорджа Буша заключалась не в том, чтобы доставить киевлянам это известие. Американский президент спешил с сообщением иного свойства1.

Предполагалось, что визит продлится не более пяти часов, но хронометраж играл второстепенную роль. По мнению Буша, США не стоило ограничиваться контактами с одной Москвой, а следовало завязать отношения и с союзными республиками. Это было новое слово в истории советско-американских отношений – и признак стремительных перемен в советской политике. В администрации Буша никто не мог предвидеть скорого распада СССР или предугадать, что через считанные месяцы решающую роль в этом сыграет именно Украина. В качестве площадки для объявления о новом политическом курсе американцы выбрали Киев потому, что украинское руководство отнюдь не склонялось к идее полной независимости. Антимосковские силы на Украине были сильны, но назвать их непримиримыми было бы слишком.

Горбачев был не в восторге от мысли, что президент Америки посетит Украину – вторую по численности населения советскую республику, руководство которой стремилось к большему, нежели предусматривал новый Союзный договор. В отличие от Буша, Горбачев прекрасно понимал, насколько важна Украина для СССР, и опасался, что визит президента США может ободрить антисоветские силы. Поэтому президент СССР сделал все от него зависящее, чтобы визит не состоялся. В понедельник, 21 июля, когда до приезда Буша в Москву оставалось чуть более недели, послу США Джеку Мэтлоку позвонил специальный советник Эд Хьюэтт. К нему в Белый дом пришел временный поверенный в делах СССР и вручил срочную депешу из Кремля, в которой содержалось требование: президенту США следует воздержаться от посещения Киева. Для Мэтлока это стало неожиданностью. Советское правительство ссылалось на “напряженность”, однако в Киеве все было спокойно. К тому же полным ходом шли приготовления к визиту, начатые Мэтлоком с согласия министра иностранных дел СССР. Задействована в них была не только американская, но и украинская сторона, и отмена визита на этой стадии грозила поставить американцев в очень непростое положение.