Джокер - Даниэль Дакар

— Как будто аналитическую сводку читала. Черт возьми, Мэри, или ты мне немедленно объяснишь, как ты до этого дошла, или…

— Или что? — ядовито усмехнулась Мэри. Серебристо поблескивающий ежик встопорщился, глаза сузились, ноздри зло раздувались. Она уселась в кресло, откинулась на спинку, забросила ноги в ботинках на стол и выпустила струю сигарного дыма в потолок. — Хорошо, сейчас я все по полочкам разложу. Но предупреждаю сразу, Генри: это такая гадость, что мне уже сейчас стыдно, что я бельтайнка. А уж когда док Тищенко сработает полный отчет… ты бы выпил, что ли. И мне налей. Плохо дело, Генри. Совсем, мать его, плохо. Ладно, давай по порядку. — она несколько секунд помолчала, собираясь с мыслями. Приняла из рук Моргана бокал с коньяком, бутылка которого была кем-то предусмотрительно выставлена на маленький столик у стены. Пригубила, покатала на языке. Проглотила. Морган мельком отметил, что детская привычка кусать губы в минуты задумчивости никуда не делась, и теперь они пламенели на бледном лице с едва заметными веснушками на чуть курносом носу. Сигара выписывала в воздухе замысловатые узоры, кулак свободной руки ритмично сжимался и разжимался. — Еще когда мы к Бельтайну подходили, после боя в Зоне Тэта, я обратила внимание на то, как аккуратно отбомбился Саммерс. Если бы не о моей родине речь шла — впору аплодировать. Так вот, всю планету я тогда с орбиты не видела. Но две точки в океане, подвергшиеся бомбардировке, засекла. В океане, Генри, заметь себе это. На случайные промахи это похоже не было, туда явно не по одной бомбе легло. И потом — общая, повторяю, аккуратность бомбардиров. Короче говоря, уже тогда мне стало очень интересно, что же у нас там такое, что Саммерсу в обязательном порядке надо было разнести это вдребезги. Как ты понимаешь, какое-то время мне было не до того, да и по большому счету я была отрезана от планетарных баз данных. Но как только у меня появилось хоть какое-то время, я, как ты помнишь, затребовала у тебя карту бомбардировки. Короче говоря, точек в океане оказалось не две, а семь. И координаты их один в один совпали с местоположением сейсмических стабилизаторов. Ты понимаешь, о каких областях я говорю?

Морган мрачно кивнул. Мэри спустила ноги со стола, поднялась и начала обходить комнату по периметру, время от времени с размаху ударяя ладонью по светло-серой стене. Полковник, оказавшийся внутри круга, вертел головой, стараясь не выпустить ее из поля зрения. Она слегка покачивала корпусом при ходьбе, как будто повиновалась одной ей слышному ритму. Впрочем, так оно, наверное, и было: однажды разоткровенничавшаяся Лорена рассказала ему о том, что танец входит в обязательную программу подготовки пилотов. И в зависимости от того, что именно требуется в конкретной ситуации — успокоиться, сосредоточиться или, наоборот, взвинтиться, — тренированный пилот может сделать это несколькими движениями.

— Знаешь, Генри, я очень удивилась. Колоссально. Зачем бомбить совершенно безобидные установки, автоматические к тому же? Саммерс кто угодно, но только не идиот и не транжира. А потрачено на эти участки было немало, уж какое-никакое представление о стоимости боеприпасов я, спасибо старому Доггерти, имею. Вся эта затея с бомбежкой океанского дна имела смысл в одном-единственном случае: если там, внизу, не сейсмо-стабилизаторы, а какое-то другое оборудование. Я попыталась выяснить, какое, и потерпела полное фиаско. Фирма «Трансплэнет Эквипмент» не существует, так что выяснить, что именно она могла доставить на Бельтайн и смонтировать на океанском дне, мне не удалось. По объемам поставки и срокам монтажа тоже ничего не высветилось — слишком большой диапазон. По всему выходило, что надо лезть и смотреть на месте. Пришлось обратиться к Корсакову — уж очень мне не хотелось кому-то на планете сообщать о своем интересе к подводному миру, а из того, в чем я с Келли плавала, я уже выросла. Такое бывает, понимаешь ли, пятнадцать лет прошло… — что-то, подозрительно похожее на ностальгическую улыбку, мелькнуло на ее хмуром лице, на секунду сделав его мягким и женственным. Мелькнуло и пропало. — Ну, как ты уже, наверное, понял, русские — народ основательный. С точки зрения господина контр-адмирала, снаряжение для подводного плавания, предназначенное для одной женщины, — это полтора десятка десантников и платформа на антиграве, с эхолотом, подъемниками и прочими прибабахами, — чуть ироничная теплота, прорезавшаяся в глазах и голосе Мэри, понравилась Моргану, и он дал себе слово на досуге получше присмотреться к русскому командующему.

— А вот теперь — самое главное, Генри. Про остальные шесть точек говорить не буду, не видела, а вот там, где мы погружались, биогенетическая лаборатория. Была. И эта лаборатория использовала в качестве материала для работы людей. Живых людей. Мы подняли на поверхность женщину с явной многоплодной беременностью и двух малышей лет пяти с непропорционально большими головами. Мертвых, естественно. Женщина, похоже, из нелинейных, я попрошу доктора Тищенко снять ДНК-грамму, потом проверишь по базе объявленных в розыск. Она, скорее всего, просто суррогатная мать, с детьми сложнее. А тех, кто там работал, я решила оставить на месте. Эти люди не заслуживают быть похороненными в освященной земле.

Морган, уже некоторое время порывавшийся что-то сказать, решительно поднял руку, прерывая Мэри.

— Все это очень хорошо. Точнее, очень плохо. Но при чем тут стыд за свое происхождение?

— А ты бы меня дослушал, что ли. Еще я нашла там мозг, Генри. Живой человеческий мозг, имплантированный тарисситом, судя по оттенку — искусственным. Думаю, это и есть продукция лаборатории. Лабораторий. Сдается мне, в остальных точках то же самое. Поэтому их и бомбили. Следы заметали. Вот так.

Генри закрыл лицо руками и глухо проговорил из-за сомкнутых ладоней:

— До меня доходили слухи, девочка. Слухи о «мозгах на экспорт», причем речь шла не о специалистах, не о головах с мозгами, а именно и только о мозгах. Года три назад мы прошерстили все острова, весь континент, мы подняли на уши всех, задействовали Генетическую Службу, а вот в океан сунуться не додумались. Эх, была бы ты на Бельтайне, может быть… — полковник вдруг резко вскинул голову. — Ты сказала — с детьми сложнее. Чем сложнее?

— Я думаю, Генри, они линейные. Выношенные суррогатной матерью из простых, да, но по использованному генетическому материалу — линейные. Я там пробирки нашла…

— Невозможно, — отрезал Морган. — Я тогда добился от Совета тотальной проверки Генетической Службы, была создана ревизионная комиссия, Службу так трясли… Я ведь тоже не дурак, понимаю, что кроме генетиков у нас на такое никто не способен. Только у них есть и лабораторная база соответствующая, и знания, и специалисты. Так вот, у них не пропала не то что ни одна пробирка — ни одна клетка. Ты, я думаю, представляешь, как ведется учет в такого рода заведениях. Вы, линейные, так дороги не только в силу подготовки, но и в силу происхождения, — полковник криво улыбнулся, и тут заданный мягким, участливым голосом вопрос заставил его ощутить себя бабочкой на булавке:

— Генри, а кто возглавлял комиссию?

Несколько минут спустя Морган, хлебнувший самогона из прибереженной Мэри фляги, уже мог говорить не заикаясь. Услышав ее последний вопрос, он схватился за голову, зажмурился и простонал:

— Мразь… Он же подписывал все акты… он ходил с нами по всем лабораториям, все объяснял и рассказывал… Он был в меру зол, как всякий человек, которому помешали работать, но понимал необходимость сотрудничества, чтобы снять со Службы все подозрения, а в это время… — дальше последовало что-то крайне неразборчивое и предельно непристойное относительно шкуры, которая будет пущена на мехи для волынки, на которой Морган лично сыграет в день похорон мерзавца. Ненависть и ярость перехлестывали через край и грозили превратиться в нервный срыв… Короче, Мэри без долгих разговоров протолкнула между зубами полковника горлышко фляги и потом секунд десять с удовольствием любовалась результатом.

— Так, — каркнул Морган, продышавшись и с уважением косясь на вернувшуюся на стол емкость. — А теперь — по порядку. Ты в состоянии расписать схему?

Мэри подумала, потянулась было к коньяку, потом все-таки подхватила со стола флягу, сделала небольшой глоток, снова закурила (кажется, она уже начала привыкать к используемому русскими табаку) и хмуро кивнула:

— Ситуация видится мне так: десять лет назад на дне Маклира под видом сейсмических стабилизаторов монтируются купола и оборудование биогенетических лабораторий. Прошу заметить, что изрядная часть средств, перечисленная за эту работу компании «Трансплэнет Эквипмент», практически одновременно уходит на некий счет, владельца которого я пока не могу достать. Банковские системы безопасности, чтоб им… Цюрих, что ты хочешь, они на банковской тайне помешаны всей планетой, включая детишек, собак и ручных ящериц. Далее. Одновременно с завершением монтажа начинают исчезать дети пригодного для имплантации возраста и женщины, которые могут выносить младенцев для последующего использования их в качестве доноров. Продукцией лабораторий являются биологические компьютеры. Ты хоть представляешь себе, Генри, какова производительность такого… гм… агрегата? Все плюсы живого мозга без его минусов в части необходимости обеспечения жизнедеятельности организма. И абсолютная управляемость, ведь тарисситовый имплант — это не только страховочный трос, не только верный помощник, который всегда может поддержать. Это строгий ошейник, это плеть, готовая в любой момент хлестнуть, это клинок, занесенный для смертельного удара. Кстати, заметь, что, как только подрастают ребятишки, полученные от суррогатных матерей, похищения детей прекращаются. Материал не тот. Это затеял человек, прекрасно представляющий себе возможности линейных. Именно линейных. И как только он их получил, от нелинейных доноров отказались. Это ведь все очень недешево, Генри. Один искусственный тариссит чего стоит…