Мститель - Николай Петрович Марчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женева, Косой и Серега разбежались по двору и, меняя позицию за позицией, огрызались короткими очередями, кое-как сдерживая продвижение противника в нашу сторону. Но долго это продолжаться не могло: патронов на затяжной бой у нас попросту не было. Опять же, часть сил противника стреляла из укрытий и окон верхних этажей, и мы для них были как на ладони.
Похоже, все-таки Петрович был прав, и нам действительно скоро сошьют деревянные рубахи.
Надо валить отсюда! Ну не получилось взять нахрапом виллу торгаша топливом, и черт с ней! Его нукеры – полные отморозки, которые стреляют во все, что движется, не понимая, что могут зацепить своего босса.
– Хохол, давайте назад, надо валить отсюда! – закричал я. – На счет «три» бегите сюда, мы вас прикроем! Миха, приготовься, надо прикрыть мужиков!
Я заменил пустой магазин в автомате на полный.
– Готовы? Раз! Два!
«Три» я крикнуть не успел: на втором этаже виллы, в той самой комнате, откуда длинными очередями долбил пулемет, неожиданно прогремел взрыв. Затем из соседнего окна полыхнуло косматым языком пламени, и в течение пары минут одна за другой заткнулись все огневые точки.
Ни хрена себе! Это что ж за чудо чудное такое? Турки что, решили совершить массовое самоубийство?!
На какие-то доли секунды грохот боя прекратился, потому что обе стороны охренели от такого поворота событий.
– Гаси оставшихся! – что есть мочи заорал я и высадил магазин автомата одной длинной очередью, сбив сразу двух басмачей, прятавшихся за бетонной клумбой. – Хохол, давай вперед, мы вас прикроем!
Жалкие остатки турецкого сопротивления мы добили за считаные секунды. Зажатые между двух огней бармалеи попытались прорваться обратно к вилле, но из окна второго этажа их в упор расчихвостили из пулемета. Длинная очередь перечеркнула всякую надежду на прорыв.
Я выбрался из кузова грузовика и как раз перезаряжал автомат, когда через забор, окружавший виллу, перемахнул полуголый паренек лет пятнадцати. Пацан был облачен только в рваную повязку, намотанную на бедра, а в руках у него была пара ручных гранат.
– Твою-ю ж-ж-ж мать! – запоздало прорычал я, понимая, что не успеваю. – Берегись, граната!
Магазин с треском встал на место, я не глядя рванул затвор, досылая патрон. Пацан, падла такая, зажал одну гранату под мышкой и дернул кольцо из второй. Я нажал на спусковой крючок, автомат дернулся, и длинная очередь щедро полоснула – как из ведра… Но пацан первым успел бросить гранату, и пули настигли его в тот момент, когда он тащил кольцо уже из второй.
– В укрытие! – гаркнул я, затравленно озираясь по сторонам.
Лезть обратно в кузов грузовика не вариант: я банально не успею, осколки настигнут меня на возвышении. Остается только плюхнуться на землю и надеяться, что мелкие, острые кусочки смерти пролетят мимо. Все это пронеслось в моей голове, когда я падал лицом вниз, выставив перед собой автомат в надежде, что он примет на себя какую-то часть смертоносного железа.
Граната упала метрах в пяти от меня. Я сжался и попытался прикинуться настолько плоским, насколько это возможно. Бли-и-ин, как же сейчас будет больно!
Взрыв булькнул как-то тихо и несерьезно, а перед взрывом мне почудился какой-то странный вскрик, похожий на приглушенный победный клич. Наверное, это от нервов. Но повезло, ничего в меня не прилетело. Видимо, боги до сих пор на моей стороне и подсунули пацану бракованную гранату.
Отряхнувшись и встав с земли, я вдруг с ужасом понял, почему взрыв гранаты был таким тихим и кто мог кричать перед взрывом.
Баян! Самый старший из семейства Пе́тровичей. Двоюродный брат Мислава и Михаила, мужик лет сорока, который в прежние времена был учителем физики. Он накрыл гранату своим телом. Я не знаю, как он смог это сделать, ведь от того места, где они с Василием лежали, до гранаты было больше десяти метров, а Баян был ранен в ногу. Причем сербы лежали в безопасном укрытии, и им гранатные осколки были нипочем. Значит, он специально рванул на гранату, спасая мою жизнь.
Ноги вдруг стали ватными, и расстояние, разделявшее меня и раскуроченное взрывом тело, далось мне неожиданно тяжело. За те три года, что длится вся эта херня с концом света, я много чего насмотрелся в жизни. Видел много смертей, не раз меня пытались отправить к праотцам, я сам заселил небольшое кладбище, хоронил друзей, вытаскивал обгорелые детские трупы из пожара… Казалось, уже ничто не могло меня удивить и обескуражить. А оказывается, нет, еще есть отчего застыть соляным столпом…
Взрывом гранаты Баяну разворотило грудную клетку и живот, сквозь огромную рану проглядывало сердце, висевшее на трубках артерий. А вот лицо учителя физики Баяна Пе́тровича было спокойным, как будто он только что закончил последний урок в школе и собирался идти домой к жене и детям. Хорошо потрудился мужик, выполнил свою норму и сейчас со спокойной совестью идет домой, там отдохнет и наберется сил…
Я медленно опустился перед телом на колени, прикрыл рукой глаза покойника. Отстегнув ремни РПС, снял с себя куртку, которой и накрыл труп.
– Мертвый? – плюхнулся рядом Миха.
– Да, – кивнул я. – Прости, это он из-за меня.
– Ниси ти крив, умро же као херой. Поносан сам на свого брата, – бросил сзади Мислав.
– Что он сказал? – спросил я у Михаила.
– Мислав говорит, чтобы ты не винил себя, Баян умер как герой, и мы гордимся своим братом.
– Ясно, – пожал я плечами. А потом обнял Мислава и еще раз попросил у него прощения: – Прости, брат, что так вышло, должен я теперь вам. Надо будет его похоронить.
Мислав как-то смутился и вновь принялся меня уверять, что я ни в чем не виноват.
Я оставил сербов наедине с мертвым телом и в сопровождении Петровича и Ванька пошел досматривать трупы турок в саду. Война идет своим чередом, и смерть, караулившую нас, никто не прогонит. Надо быть начеку: если один пацан каким-то образом сумел прорваться к нам незамеченным, то и другой сможет. На войне как на войне!
Прикрывая друг друга, мы пробежали по парку, по дороге осматривая вражеские трупы и периодически делая
