Убийцы Мидаса - Питер Аспе

Лео Ванмаэль не стал протестовать. Ведь на прошлой неделе он выиграл пари. На этот раз он мог бы позволить Ван-Ину одержать победу. Но Лео прекрасно понимал, что и в этот раз удача на его стороне. Грамменс был ответственным человеком и всегда выполнял обещания. И на девяносто процентов военнослужащие справятся с отчетом о взрывчатых веществах за пару дней.

– Идет, – согласился Лео.

– Прекрасно, – просиял Ван-Ин.

События последних десяти часов: встреча с Ханнелоре, ужин в ресторане, волшебная ночь, взрыв памятника и пари с Лео – помогли комиссару отвлечься от грустных мыслей о его доме, который вот-вот будет выставлен на аукцион.

– Нет, Рональд, мы больше не будем ничего пить, – обратился Ван-Ин к управляющему, который собирался принести им еще кофе. – Гвидо, ты сможешь собрать записи, полученные при опросе жителей окрестностей площади Гезелле? Тогда первый этап нашего расследования будет завершен.

Версавел выбросил гущу в ведро и стер с усов несуществующие остатки кофе.

Вся наша жизнь – война, тяжелый бой.И каждый день, хороший иль плохой,Дает нам силы заново бороться,Смириться с горем, скорбью нам придется,Ценить любви счастливые мгновения,Со злом бороться с самого рождения, —

процитировал Гвидо.

– Хватит, сержант. Сейчас не время для поэзии, – оборвал его Ван-Ин. – Мне кажется, нам пора приступить к работе. Встретимся в полдень, и ты расскажешь мне о том, что тебе удалось сделать.

– Как скажешь, комиссар. – Версавел подозвал Рональда, который опять куда-то исчез.

Рональд окинул всю троицу недоуменным взглядом. Он не ожидал, что эти господа покинут бар так быстро. «Вот поэтому-то я едва свожу концы с концами», – с грустью подумал он.

Как всегда, за Ван-Ина заплатил Версавел. Лео это не удивило. Он хорошо знал эту парочку.

Десять минут Ван-Ин с озабоченным видом мерил шагами площадь Гезелле. Казалось, тем самым он хочет показать зевакам, что полиция напряженно работает над делом. За десять минут он промерз до костей. Холод доставлял ему странное наслаждение.

Больше всего на свете Ван-Ин ненавидел бюрократию. Да, благодаря бюрократам он имел свой кусок хлеба и крышу над головой. Но его утомлял однообразный механический труд, которым он вынужден был заниматься изо дня в день. Нынешняя система правосудия напоминала Ван-Ину гигантскую мельницу, перемалывающую своими жерновами все и вся. Система правосудия казалась Ван-Ину такой же бессмысленной, как вымышленный мир, созданный Францем Кафкой. Если бы Ван-Ину предложили быть винтиком этой системы и иметь возможность заработать на кусок хлеба или же голодать и при этом жить яркой, насыщенной жизнью, комиссар, вне всякого сомнения, выбрал бы второе.

Комиссар улыбнулся. «Всех мужчин среднего возраста рано или поздно начинает мучить вопрос о смысле жизни. И я не исключение», – подумал он. Ханнелоре подарила Ван-Ину божественную ночь. Он не мог этого отрицать. Но приподнятое настроение, в котором Ван-Ин пребывал все утро, улетучилось, уступив место обычной тоске и неудовлетворенности. Его жизнь была серой и никчемной. Чтобы как-то поднять себе настроение, Ван-Ин вспомнил блестящее расследование, которое он провел семь месяцев назад. Тогда начальство поздравило его с успешным завершением дела. Но теперь и этот успех показался Ван-Ину таким же незначительным, как и вся его жизнь. Правда, он оказался умнее своего начальства. И начальство его даже не догадывалось об этом. Эта была единственная мысль, которая в эту минуту утешала Ван-Ина.

Ван-Ин бродил вдоль канала Дивер и смотрел на ряд аккуратно подстриженных деревьев. Снег скрипел под ногами комиссара. Этот звук казался ему успокаивающим и приятным.

Ван-Ин машинально направился в сторону «Итальянской виллы». И только спустя какое-то время вспомнил, что открывается она в семь часов вечера. Он поморщился от сознания собственной рассеянности.

Но, несмотря ни на что, Ван-Ин ускорил шаг. Главная площадь города сияла безупречной чистотой. Личная парковка мэра и его служащих была полна машин. Ван-Ин сразу же узнал безвкусный БМВ Декорта и новенькую «хонду» мэра Моенса. Белый, засыпанный снегом город еще сильнее оттенял зловещее свинцово-серое небо. Казалось, на город надвигается токсическое облако. Собиралась буря, но для Ван-Ина это не имело никакого значения. В его мозгу рисовались соблазнительные фигуры проституток из «Итальянской виллы». На площади не было ни одного туриста. Она была совершенно пустынна. Ван-Ину стало жутко. Пустынная Бург-сквер – это такой же абсурд, как поп-концерт без громкой музыки.

Как и следовало ожидать, «Итальянская вилла» была закрыта. Но Ван-Ин знал, что официанты и бармены уже явились на свое рабочее место. Однако стучать в дверь не имело никакого смысла. Ван-Ин разыскал ближайший таксофон и набрал номер «Итальянской виллы». Он не мог дозвониться целых две минуты.

– Алло, вы позвонили в «Итальянскую виллу», я вас слушаю, – раздался в трубке задушенный голос.

Ван-Ин готов был прыгать от радости.

– Привет, Жак, – сказал он.

Ван-Ин хорошо знал обслуживающий персонал бара, и потому сразу же понял, что трубку взял долговязый официант по имени Жак.

Жак родился и вырос в Лимбурге. И, хотя он уже пятнадцать лет жил в Западной Фландрии, он так и не смог избавиться от лимбургского акцента.

– Это комиссар Ван-Ин. Скажи, Жак, Вероника сейчас в баре?

На том конце провода воцарилось напряженное молчание. Если бы его собеседником был не Ван-Ин, а кто-то другой, Жак оторвал бы наглецу голову.

– Нет, ее еще нет, – быстро взяв себя в руки, проговорил Жак. – Носится где-то по магазинам.

– Значит, она в Брюгге?

Жак ненадолго задумался. Если честно, он понятия не имел о том, где сейчас находится Вероника.

– Думаю, да, – сказал он наконец.

– Значит, она скоро вернется, – радостно проговорил неугомонный комиссар.

– Возможно. Вероника сегодня вечером должна выйти на работу, – подтвердил Жак в надежде, что Ван-Ина удовлетворит это известие и он от него отстанет.

– Кстати, Жак, а ты почему пришел в бар так рано? Ведь вы открываетесь только в семь.

Официант явно был озадачен. «От этого копа не так-то просто отделаться», – подумал он.

– Сегодня вечером у нас будет эротическое состязание на караоке. Техники устанавливают звуковую систему, – со вздохом проговорил Жак.

– Значит, сегодня вечером к вам бар набежит толпа сексуально озабоченных самцов, – рассмеялся Ван-Ин.

– Если бы не эротическое шоу, наша Вероника не вышла бы на работу. Ведь ни на что другое она не способна, – невозмутимо отреагировал официант.

Ван-Ину не понравилось собственническое выражение Жака «наша Вероника». Очень не понравилось. Они оба долго молчали, с обеих сторон чувствовалось напряжение.

– Вы не возражаете, если я к вам загляну? – спросил он наконец.

– Шоу начинается в восемь вечера, комиссар. Мы будем рады, если вы придете.

– Нет, вы меня не поняли. Я хотел зайти к вам в бар прямо сейчас, – настойчиво проговорил Ван-Ин. – Сегодня вечером я буду занят. И подумал, что раз Вероника будет участвовать в шоу, то может появиться в баре раньше, и я смогу с ней увидеться.

– Но наш бар сейчас закрыт, комиссар. Я все понимаю, но и вы войдите в мое положение.

– Перестаньте, Жак. Вы ведете себя так, словно я прошу у вас невозможного. А я просто хочу, чтобы вы оказали мне дружескую услугу. Только и всего. Патрик не будет против. Он мой должник.

Официант задумался. Его одолевали сомнения.

– О господи! – Ван-Ина начал утомлять этот разговор. – Я предлагаю компромисс. Вы приготовите для меня что-нибудь покрепче и оставите дверь открытой, а я минуты через две тихонько проскользну внутрь.

Жак услышал сухой щелчок на другом конце провода и понял, что Ван-Ин повесил трубку. Он стоял у телефона и в недоумении слушал протяжные гудки.

– Марио! – крикнул он в недра заведения. – Сделай виски с лимоном для комиссара Ван-Ина.

Марио отложил отвертку и покорно направился к стойке.

Через две минуты в бар, тяжело дыша, влетел комиссар Ван-Ин. Жак натянуто улыбнулся ему и поспешно закрыл за ним дверь.

– Может быть, она появится здесь только через несколько часов, – предупредил Жак.

– Ничего, я подожду, – ответил Ван-Ин и опустился на табурет у стойки.

Жак молча стоял рядом с ним. Худой и долговязый официант чем-то напоминал комиссару слизняка.

Ван-Ин оглянулся. Кроме тощего марокканца и официантов, в баре никого не было. Техников, о которых говорил Жак, тоже нигде не было видно.

– Вы же знаете, что я терпеть не могу эту гадость, – возмутился Ван-Ин, осушив свой стакан.