Журнал «Вокруг Света» №04 за 1983 год - Вокруг Света

...Приехав в Индию недавно, великолепный специалист своего дела, убежденный «технарь», готовый часами терпеливо раскрывать индийским коллегам металлургические премудрости и секреты, инженер Николаенко скоро обнаружил, что знакомый и привычный заводской механизм здесь имеет некоторые особенности. Перед пуском нового агрегата все ждут, пока появится неторопливый жрец и, прочитав подобающие мантры, разобьет кокосовые орехи о панель управления. Или в один прекрасный день мальчики-машинистки в конторе прекращают работу и украшают свои «ремингтоны» жасминовыми гирляндами и сандаловыми палочками...

Вот почему слова водителя не очень-то обрадовали инженера.

Наутро персонал заводского конструкторского бюро в благоговейном молчании слушал сухонького старичка. Тот что-то шептал в сложенные ладони, время от времени сыпал кусочки сандалового дерева в потрескивающий огонь, разложенный у ног ярко раскрашенного глиняного бога, восседающего на письменном столе.

Фома Васильевич едва не затряс головой, отгоняя наваждение. Чья-то рука легла ему на плечо.

— У нас сегодня праздник,— радостно пояснил завбюро мистер Джха. На лбу его, как и у всех подчиненных, красовался «тилак» — яркое пятно свежей охры. Он, почтительно склонившись, первым подошел к жрецу, протянул свою тарелочку. За ним потянулось все бюро, строго соблюдая иерархию чинов. В другие дни никто из них не здоровался со стариком-рассыльным, но сегодня только он — единственный брахман в бюро — имел право общаться с богом. Это был его день. И потому сам начальник почтительно склонял голову перед ним, признавая вековые привилегии касты «дваждырожденных».

Мистер Джха, ведущий конструктор, был большим поклонником индийской старины.

— В Дели железную колонну видели? Чудо света — пятнадцать веков не ржавеет. Вот это металлургия! — говаривал он.

Дело свое он очень любил и гордился им. Нарушив старинный индуистский запрет не приближаться к большому огню, Джха стал сталеваром, а затем перешел в конструкторское бюро завода. Родом из Бихара, он часами мог рассказывать об истории своего штата и его древних традициях. Именно он и уговорил Фому Васильевича совершить небольшое путешествие и на выходные дни постараться забыть производственные проблемы.

Гончары

В самом центре провинциального городка с лаконичным названием Час ветер трепал неровные концы видавшего виды брезентового тента, натянутого на бамбуковый каркас. В тени сооружения, увенчанного вывеской «Знаменитый скульптор Шанкар», сушились боги. Большие и маленькие, они восседали на слонах, львах и даже крысах. Увидев нас, вымазанный глиной мальчишка крикнул, что «господин мастер сейчас будут», и куда-то скрылся.

— А, старый знакомый.— Николаенко потрогал фигуру Вишвакармана. В проеме деревянной пристройки появился мастер в полосатой юбке-лунги и с кольцом-амулетом на среднем пальце правой руки. Шанкар Пал объяснил, что делает богов с детства, к ним с братом это дело перешло от отца. Каждый год с подмастерьями он готовит десятки скульптур, которые ему заказывают богатые люди или целые деревни вскладчину.

Говорят, когда-то из глины бог слепил человека; теперь Шанкар Пал лепит богов целыми десятками. В последний день праздника фигуру погрузят на машину, отвезут к воде и утопят. Необожженная масса размокнет, и от кумира ничего не останется. Через год мастер Шанкар снова замесит тесто из глины...

По соседству с изготовителем богов на площадке раскинулась огромная мастерская. Из красной бихарской глины мастера готовили черепицу, кирпичи и высокие сосуды для воды. Часть заготовок сохла на солнце, другая в земляных печах претерпевала обжиг. Из остывших ям извлекали и аккуратно складывали продукцию в высокие штабеля подростки-ученики — для продажи.

Мы подошли к первому, заготовительному цеху. Работа кипела. На двух больших гончарных кругах, которые мастера раскручивали руками, в считанные минуты вырастали глиняные трубки. Движение ножа — трубки распадались вдоль пополам и превращались в черепицу. Нас с Фомой Васильевичем буквально заворожил мастер средних лет, который немного отрешенно, одну за другой, снимал со своего круга трубки, как две капли воды похожие друг на друга.

— Как он чувствует глину! Какая точность! — Фома Васильевич, присев возле мастера, глядел на его сухие руки с длинными узловатыми пальцами. Поразительная простота технологии и вместе с тем отменное качество изделий вызвали у него неподдельное восхищение. Он очень ценил мастерство в любом деле и уважал настоящую работу, а тут вплотную столкнулся с отработанным до тонкостей производственным процессом, за многие века ставшим искусством.

— Древние ремесла у нас отлично сохранились,— мистер Джха поднял палец.— Теперь вам непременно нужно проехать по Бихару. Наш штат богаче других полезными ископаемыми — углем, железной и медной рудой, ураном, бокситами. В Бихаре добывается почти весь коксующийся уголь страны и восемьдесят процентов слюды. Большая часть ее экспортируется в Советский Союз. У Бихара — прекрасная база для роста рабочего класса, причем квалифицированного — видели наших мастеров? Но Бихар пока остается одним из наименее развитых районов Индии. Здесь еще очень сильны влияния прошлого. Земля Бихара хранит немало осколков нашей истории. Давайте организую вам поездку. Не пожалеете! И не забывайте: в Бихаре вам открыта любая дверь. Вы ведь с Бокаро, а это наша гордость.

И вправду, нет недели, чтобы индийские газеты не писали о флагмане государственного сектора металлургии — Бокаро, о выполнении планов, об успехах, о помощи Советского Союза. Стоило сказать даже незнакомым «Бокаро», и лица собеседников освещались улыбками.

Вернувшись на завод, Николаенко сделал два дела. Взял в библиотеке книгу Джавахарлала Неру «Открытие Индии» и записался в поездку. А с ним и я.

— Поедем, ты — индолог, будешь обо всем рассказывать,— обрадовался он.— Мне здесь еще разбираться и разбираться...

Положительно, Фома Васильевич стал признавать востоковедение специальностью — как металлургию.

...Красный автобус выбирался на большую дорогу. Петляя между глинобитными хижинами бесконечных деревень, одноколейный бихарский проселок «качча» выводил нас на шоссе № 2. До самого горизонта тянулась выжженная каменистая красно-коричневая земля.

Мы ехали сквозь индийскую историю. Здесь возникали и исчезали государства, оставившие яркий след в жизни страны, происходили события, эхо которых доносилось до самых дальних уголков Азии. На глазах узкая лента дороги превращалась в волшебную нить, связывающую сегодняшнюю Индию с ее великим прошлым.

Все чаще стали попадаться невысокие, покрытые каменистыми осыпями, поросшие редким лесом холмы. Деревень и поселков стало меньше. Теперь преобладал серо-стальной цвет скал с желто-зелеными пятнами кустарника, обступавшего черную ленту асфальта. Удаляясь к северу от тропика Рака, едем по «хайвею» — двухполосной дороге, соединяющей Дели с Калькуттой и проходящей по самому сердцу Бихара — гнейсовому плато Чхотанаг-пур. Каждый холм, каждая долина описаны в многочисленных буддийских сочинениях, разнесших славу этих мест по всему континенту. Ведь именно здесь родился буддизм. Земля паломничества буддистов всего мира, построивших множество монастырей — «вихаров», которые и дали штату его современное название Бихар.

Барабаны мира

Лицо администратора туристского бунгало выражало крайнюю степень удивления. Он не мог понять, почему мы не хотим остановиться тут на ночлег. Бунгало с холодным равнодушием взирало на нас тремя рядами неосвещенных окон. Мы приехали в древний Раджгир, а в древности ни горячей воды, ни тем более электрического света не полагалось.

Знаменитый Раджгир — «Царская обитель» — открыт археологами именно там, где его помещали легенды — у подножия Гридхракуты, Горы коршунов. Вокруг него много горячих радоновых источников. И о них тоже писали в древних рукописях на пальмовых листьях. Эти тексты сослужили. хорошую службу ученым, использовавшим их в качестве ориентиров при проведении раскопок.

...Лучи раннего солнца прорвались в комнату сквозь пыльную москитную сетку, зайчиками запрыгали по стенам. Густой утренний туман начал рассеиваться, открывая неясные очертания окрестных холмов. Издалека донесся странный звук, затем еще. Медленно и печально бил большой барабан. Срываясь с освещенной солнцем вершины, тягучие звуки медленно гасли в клубах тумана, еще кутавшего спящую долину.

Можно было начинать подъем на Гридхракуту по подвесной канатной дороге.

Через двадцать минут мы были на вершине холма возле ослепительно белого мраморного купола «Вишва шанти ступа», или «Ступы мира во всем мире». Десятки таких ступ построил японский монах, девяностовосьмилетний Ничидацу Фудзи, во многих странах мира, как напоминание об атомной опасности, нависшей над планетой.