«Левые взгляды» в политико-философских доктринах XIX-XX вв.: генезис, эволюция, делегитимация - Анатолий Рясов

Но, так или иначе, несмотря на очевидную идеологическую зависимость арабских компартий от курса Коминтерна и в целом декларативный характер их революционных устремлений, коммунисты первыми на Арабском Востоке четко сформулировали теорию революции, за образец которой предлагали взять большевистскую. Широкое использование ими марксистской терминологии способствовало частичному восприятию некоторых тезисов К. Маркса арабскими «левыми», начинавшими осознавать возможность реализации намеченных целей не только легальными средствами. Это приводило к тому, что «вокруг либеральных чиновников и левых интеллигентов создавалась атмосфера открытого недоброжелательства и вражды»[121], а «антиколониальная мысль» все больше радикализировалась.

Однако «левые взгляды» в целом продолжали развиваться исключительно в теоретических разработках узкой группы интеллектуалов и не имели широкого общественного резонанса, «левые» организации оставались малочисленными и разобщенными, а их пропаганда «ограничивалась столичными кафе и мединами крупных городов».[122] В целом этот спектр политической мысли не представлял еще самостоятельного и оригинального идеологического течения, заимствуя большую часть терминов и социально-политических моделей из трудов европейских и русских «левых» теоретиков.[123]

В 20-е – 30-е гг. ХХ в. в арабском социалистическом движении объективно отсутствовал идеологический стержень, который смог бы превратить «левые взгляды» в авангард «антиколониальной мысли». Марксизм оказался не способен выполнить эту консолидирующую функцию; в условиях, когда вопрос национальной эмансипации становился ключевым для большинства арабских политических сил, любая «импортированная с Запада» теория неизбежно рассматривалась как не отражающая национальной специфики.

По существу, в первой половине ХХ в. на Арабском Востоке все проблемы социального и политического порядка рассматривались исключительно с точки зрения националистического императива, и ни одна политическая идея не могла быть реализована вне рамок арабского национализма, который и стал идеологическим стержнем «левого движения».

«Левые ценности» и идеология арабского национализма: попытка синтеза

Оформившись в рамках спектра «антиколониальной мысли», социалистические идеи были ориентированы на национальную консолидацию, и тема арабского возрождения стала центральной в концепциях большинства теоретиков. Стремление к сохранению собственной архитектоники, обращение к арабо-исламскому цивилизационному достоянию, осознание своей целостной социокультурной общности, поиск национальной идентификации в противовес насильственной модернизации по западным образцам стали определяющими для идеологов социализма. Новое могло быть воспринято исключительно как видоизменение, надстройка над старым и известным. Традиция как архетип, как верность нации, как историческая память, как культурный потенциал прошлого, как общность языка и территории послужила основой для политического развития «левого типа» и необходимой консолидации масс.

В то же время нельзя не обратить внимания на тот факт, что это обращение к традиции неизбежно несло в себе значительную мифологическую составляющую, и в противовес колониальной мифологизации сознания зарождалась контрмифология, в целом построенная по тем же законам, что и любая идеологическая система. Характеризуя ее, А.Мемми представил стремление антиколониальных течений приспособить традицию к изменившимся экономическим и политическим условиям как исключительно мифологизированную систему ценностей: «Колонизуемый возвращается к своей бесславной истории, пестреющей черными дырами, к своей умирающей культуре, почти заброшенной им самим, к своим замороженным традициям, к своему заржавевшему языку».[124]

Перед арабскими «левыми» встала задача реактуализации прошлого, синтеза идеи национального возрождения с социалистической моделью политического развития. В работах арабских «левых» теоретиков декларировался не «возврат к истокам», а реальная возможность использования традиционных институтов в эпоху научно-технического прогресса, «опора» политической модернизации на национальное культурное наследие. Для реализации намеченных целей тактике «класс против класса» необходимо было противопоставить «единство» всех классов в антиколониальном движении. Идея борьбы за политическую независимость все больше связывалась с концепцией национальной консолидации, а арабский национализм превращался в идеологическое течение и политическое движение, суммировавшее реакцию арабских стран на европейский колониализм и обнаружившее колоссальный потенциал для противостояния колониальной системе.

Ислам как значимая часть арабского культурного наследия стал мощным фактором национального сплочения против колонизаторов. «Левые» все больше пытались синтезировать социалистические ценности с многовековой исламской традицией. Фактически, уже в начале ХХ в. определились многие аспекты дальнейшего развития «левых взглядов» в арабском мире. Религиозная «составляющая» приобретала особое значение в арабских социалистических концепциях. Однако религия, являвшаяся и основным средством легитимации консервативных доктрин, не могла стать фундаментом арабской социалистической мысли. Кроме того, провозглашая национальное единство, «левые» не могли не учитывать наличия среди населения стран региона значительного числа арабов-немусульман. Социалистические идеи в арабском мире смогли получить серьезное распространение, прежде всего, в рамках национализма, ставшего наиболее эффективным средством консолидации масс.

«Левые установки» не имели широкого общественного резонанса до тех пор, пока не появились теории «революционного национализма». Наибольшей популярностью пользовались те концепции общественного развития, в которых опыт европейских и русских «левых» рассматривался, прежде всего, с точки зрения его соответствия условиям той или иной страны. Подавляющее большинство арабских «левых» исходили из неприемлемости социально-политических структур Запада и необходимости выработать свои теории некапиталистического развития[125], противопоставляя им арабо-исламские формы участия народа в управлении страной, зачастую рассматривая организацию племени и мусульманской общины как образец для моделирования таких форм. Характерным стремлением арабских «левых» стал поиск «особого», самобытного пути развития, который позволил бы миновать фазы, пройденные другими государствами, а также опора на этноцентризм, уходящий своими корнями к такому элементу социальной психологии, как осознание кровной связи между членами рода, племени, причем эти критерии переносились на уровень нации.

Аналогичные тенденции в свое время были характерны для русских «левых» теоретиков, рассматривавших институт общины как специфическую форму «стихийного социализма». По мере распространения «левых ценностей» эта тенденция выступала как своеобразный «идеологический архетип», диктовавший восприятие социализма исключительно через призму национальной традиции. Арабская «левая мысль» также строилась на отсылке к традиционным социальным формам как отправной точке и своеобразной константе теоретического анализа действительности.

В теориях арабских социалистов непременным условием реализации «левых принципов» стало национальное единство, декларирование невозможности построения социализма в одной арабской стране. Вместе с тем, арабский национализм оформлялся как совокупность национализмов отдельных арабских стран, что неизбежно влекло за собой претензии каждого из этих национализмов на доминирующую роль. Этот фактор оказал решающее влияние и на последующее развитие арабской «левой мысли».

В первой половине ХХ в. ряд арабских стран получили политическую независимость. По существу, серьезное развитие теоретической мысли начало проявляться только в этот период. Для «левых» теоретиков оказалось очевидным отсутствие прямой связи между государственным суверенитетом и экономической независимостью, многопартийность не воспринималась ими как критерий свободы, а противоречиво и непоследовательно созидавшаяся в пределах арабских стран государственность становилась в глазах социалистов усугублением национального раскола.

В арабской политической мысли выкристаллизовывалась тенденция к критическому осмыслению капитализма как идеала общественного прогресса. Введение многопартийной системы в ряде арабских стран не способствовало серьезной популяризации «левых взглядов», кроме того, проникновение «левых» в парламент носило весьма ограниченный характер, что влекло за собой негативное отношение социалистов к парламентским формам демократии.[126] В условиях нарастания социальных конфликтов и нестабильности экономического положения в политический словарь большинства «левых» партий и деятелей все больше начинало входить понятие «революция», а легальные методы все чаще стали отождествляться с коллаборационизмом. Из неоднородного комплекса разрозненных «левых» организаций начинало четко выделяться «революционно-националистическое» направление.