Межмировая таможня - Елена Власова

Ним Кравлин, не обращая внимания на мои переживания, повернулся к Артуро и сообщил, указав рукой:

– Вот в той части и находится место инцидента. Проводить?

– Да, если не трудно. И еще – я бы хотел узнать, как вы, собственно, обнаружили пропажу?

Ним кивнул и поманил нас за собой в другую сторону. Клерки, не получив специального приказания, остались вместе с контейнером на месте, и я от души за них порадовался. А потом еще раз порадовался и погордился за себя – вот ведь, сам Ним Кравлин оставляет своих доверенных ребят покорно ждать, а я иду следом и продолжаю созерцать лысину его превосходительства! Ради одного этого уже стоило приехать в столицу!

Мы же втроем обогнули прямоугольный штабель из золотых слитков, по тысяче слитков каждый (вот такие каламбурчики рождает инфляция), и оказались на городской площади – по крайней мере это широкое открытое пространство вызвало у меня именно такие ассоциации. Площадь делилась пополам жирной белой чертой, а по обе стороны от нее черточки поменьше делили ее на квадратики, прямоугольники, круги и овалы.

Еще более тонкие линии покрывали каждый из них еле заметной сеткой. Картина, которую они образовывали, казалась одновременно очень логичной и выверенной, но понять ее или даже охватить разумом было очень сложно – по крайней мере, для меня. Да и для любого человека вообще, если только в нем нет хотя бы половинной доли гнумской крови и воспитания.

Ним сделал повелительный жест рукой и щелкнул пальцами. И тотчас картина ожила, словно на нее в мгновение ока высыпали ровный слой разноцветного песка и каждая песчинка была живой. То тут, то там возникали струйки, некоторые из них сливались в мощные потоки, а некоторые, наоборот, дробились, иссякая и смешиваясь с другими... Забыв обо всем, я присел на корточки и прищурился – нет, это были не песчинки. Это были крошечные разноцветные полусветлячки-полумуравьи, бегающие с умопомрачительной скоростью. Для меня эта картина была просто необыкновенным зрелищем, для финансиста же в ней заключался некий смысл. Он вновь распахнул веки так, что я испугался, как бы глазные яблоки не выпали на пол, и медленно повел головой слева направо. На середине движения он вдруг замер, несколько секунд глядел неподвижно в одну точку на постоянно передвигающиеся струйки всех цветов, а потом задрал голову вверх и негромко произнес:

– Восьмой отдел, немедленно проверить счета группы "Гоблинвест"!

Оттуда, сверху, донесся такой же негромкий голос:

– Уже работаем, ваше превосходительство!

– Быстрее. Я вижу утечку в четыре килослитка в минуту.

– Ожидаемые потери не больше полусотни килослитков. В пределах нормы.

– Мало ли что нормы, – недовольно бросил Ним Кравлин, обращаясь все к тому же участку высокого свода. – А повышенные обязательства? Чтоб не больше тридцати было.

– Постараемся, ваше превосходительство! – ответили сверху.

Я не выдержал, и тихонько спросил Артуро:

– А как же запрет на любую магию здесь? Вместо него снизошел до ответа Ним:

– Это не магия. Это звуковые линзы в потолке. Дварфы сработали на славу, и неудивительно – они нам как-никак сродственники. Но я отвлекся. Итак, система контроля... Смотрите! – И он снова щелкнул пальцами, а затем скомандовал повелительно: – Контроль!

Вторая половина площади, до сих пор пустынная, заполнилась муравьями, нарисовав в точности такую же живую картину. Затем так же мгновенно она вся исчезла – вернее, почти вся. Пульсирующий круг из ярко-красных насекомых окружал какую-то точку на схеме. Ним подошел к ней и указал на что-то в ее центре. Я прищурился. В кольце красных муравьев, выстроившихся как для некоего странного парада, сидел одинокий и растерянный желтый муравьишка. Один, без целеустремленной толпы своих сородичей, он казался несчастным и жалким, словно никому не нужная монета в одну сотую гроша в огромном и пустом кошельке. Хотя нет, не в одну сотую, а просто в один грош – ведь именно эту пропажу и символизировал собой этот муравей?

– Информация надежная? – задал вопрос Артуро.

– Да. Каждое насекомое имеет непосредственную связь со своей монетой или купюрой. Связь постоянную, которая прекращается только после отслеженного ухода денежной единицы. Если движение денег происходит внутри казначейства, то связь не прерывается вовсе. Этих насекомых мы выводили веками, и сейчас система устойчива и к магии, и к большинству материальных воздействий. Воздействий, к которым она не устойчива, не зарегистрировано.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Если бы они были, то нас бы тут не было. Вообще "тут" не было бы. Вы еще хотите каких-то заверений?

– Пока нет. Но все же я бы посоветовал вам...

– Мы уже проверили это. Более тщательную проверку невозможно провести при всем желании.

– Хорошо, – согласился Артуро, – оставим пока что эту версию... Но возможно, к ней придется еще вернуться. А теперь я действительно хотел бы начать работать непосредственно на месте происшествия.

Ним Кравлин коротко кивнул и вновь сделал движение пальцами, теперь даже без щелчка. Красный круг исчез. Гнум внимательно посмотрел вниз, потом поставил ногу туда, где был центр круга, и энергично подвигал ею, словно что-то растирая в прах. Конечно, там сидел всего лишь одинокий и ненужный теперь муравей, но весь мой восторг от общения с финансовым гением страны испарился напрочь. Теперь хотелось, чтобы он как можно скорее вернулся к своим невероятно важным государственным делам или услал меня куда-нибудь подальше. Потому что с высоты его ранга разница между мной и муравьем не так уж и велика, а как он обходится с муравьями, я уже видел...

Место происшествия оказалось ничем не примечательной грядой сеточек с монетками, выстроившихся ровным рядком. Сетки имели достаточно крупную ячею, и при желании содержимое оттуда можно было выковырять по грошику – было б достаточно времени, так что чисто техническая сторона процесса кражи никаких загадок собой не представляла.

Артуро немного наклонил голову и задал вопрос:

– Отпечатки пальцев, шлейф ауры, анализы пыли?

– Проделаны неоднократно, – заверил Кравлин.

– Хорошо... Айше! – впервые обратился Артуро непосредственно ко мне. – Пожалуйста, забери у молодых людей контейнер и подкати его сюда.

Я повиновался. Гнумы есть гнумы, и по их лицам редко можно угадать эмоции, но этот случай был как раз из тех, редких: ребята явно были рады избавиться от нашего сундука.

– Хорошо, – продолжил рыцарь. – А теперь установи его вертикально и следи, чтобы он не упал. И прошу, мой юный друг, отнестись к этому делу серьезно.

Я выполнил просьбу и занял позицию рядом с контейнером, а сам мысленно пожал плечами: с чего это вдруг ему заваливаться?

Артуро тем временем присел на корточки рядом с оказавшейся вертикально крышкой, потыкал пальцами в кнопочки, набирая код, а потом потянул ее на себя, открывая, словно дверцу. Я вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же такое тяжелое я таскал сегодня весь день. И – не увидел ничего. То есть внутри контейнера было попросту пусто! А чему же тогда столько весить? Пока я удивлялся, Артуро встал и отступил назад, широко расставив руки. Ним Кравлин обеспокоено заговорил:

– Вас предупреждали, что магия здесь... – И осекся, увидев властный жест.

– Здесь не магия. Вернее – не-магия, – сосредоточенно произнес Артуро и медленно начал сводить руки.

Вроде бы ничего не произошло, но я вдруг почувствовал, что пол под ногами мягко покачнулся, словно я вновь оказался там, в лифте, совершающем невообразимые пируэты в пространстве. Причем покачнулся как-то странно: чувство равновесия подсказывало мне, что повело нас вправо, а ощущения в ногах свидетельствовали, что влево. В глазах немного поплыло, но не настолько, чтобы перестать различать окружающее, да и мысль работала вполне трезво – первым делом я решил, что это просто у меня башка с перенапрягу закружилась, и испугался, как бы тут не сомлеть при всем честном народе. Но контейнер, на котором я продолжал держать руку, тоже ощутимо пошатнулся! А у него головы нет, кружиться нечему! Я вспомнил наказ Артуро и напрягся, подпирая покосившийся железный бок сундука. Тот сначала начал наваливаться на меня всей своей тяжестью, но потом вдруг напор ослабел, и контейнер снова стал устойчивым, зато меня самого чуть было не качнуло вперед, в полном соответствии с клинической картиной асфальтовой болезни – это когда асфальт поднимает и бьет по морде. Да что же это такое творится? Землетрясение, что ли – но почему так тихо и ничего сверху не валится?! Пока я пытался сообразить, что происходит, последовал еще один мягкий, но мощный толчок снизу наискосок, но порученный моим заботам сундук на этот раз остался стоять как влитой, а вот я сам чуть было не сверзился, а желудок короткой судорогой предупредил, что ему это начинает надоедать. Я усилием воли сдержал порыв тошноты и мужественно приготовился к новым испытаниям – и вдруг все кончилось. Артуро, заметно более бледный, нежели обычно, стоял, сведя ладони вместе, словно зажав между ними что-то невидимое.