Самая темная страсть - Джена Шоуолтер

"Шшш.

Успокойся теперь.

Ты должна успокоиться прежде чем поранишь себя еще больше.

"Что происходит?" спросил Торин.

"Чем я могу помочь?"

Нет.

Нет, нет, нет.

Демон все еще был здесь.

— Пусть он уйдет! Ты должен застваить его уйти.

"Сейчас же"

"Немедленно"

"Я не причиню тебе вреда, ангел" нежно сказал Торин.

— Я здесь чтобы…

Истерика взорвалась внутри нее, поглощая.

"Пусть он уйдет"

Пожалуйста Аэрон, пусть он уйдет.

Пожалуйста.

Низкий рык вырвался из горла Аэрона.

"Торин, проклятье.

Убирайся к чертям отсюда.

Она не успокоится пока ты здесь."

Послышался тяжелый вздох, в котором сквозила печаль, и затем, слава богу, удаляющиеся шаги.

"Подожди" позвал Аэрон, и Оливии захотелось закричать.

— Люциен должен был на днях перенестись в Штаты, чтобы купить тайленола для женщин, не так ли?

"На сколько я знаю, да" ответил Торин.

Разговоры? Сейчас? "Пусть он уйдет!" закричала Оливия.

"Принеси мне немного", сказал Аэрон поверх ее головы.

Дверь со скрипом отворилась.

Наконец-то, демон ушел, но он еще вернется с человеческим лекарством.

Оливия захныкала.

Она не могла пройти через это снова.

Да она умрет от страха.

"Просто брось его в комнату" добавил Аэрон, как будто почувствовал ее мысли.

Благодарю тебя, Боже милостивый.

Оливия упала на матрац, дверь захлопнулась.

"Он ушел" — мягко сказал Аэрон.

"Остались только ты и я"

Она дрожала так сильно, что вся кровать тряслась.

"Не покидай меня.

"Пожалуйста, не покидай меня."

Эта просьба доказывала насколько она сейчас была слаба, но ей уже было все равно.

Он был нужен ей.

Аэрон поправил влажную прядь у ее виска, его прикосновение было таким же мягким, как и его голос

Ее Аэрон не мог говорить с ней так ласково, гладить ее так нежно.

Слишком необычна была перемена, чтобы верить в нее.

Почему он изменился? Почему он относится к нее, по существу незнакомке, как обычно он относится только к своим друзьям?

— Ты хотела, чтобы я обнял тебя, ранее, — сказал он.

"Ты все еще хочешь этого?"

"Да"

О, да.

Что бы не послужило причиной перемены, это было уже не важно.

Он был здесь, и он давал ей, то чего она так долго желала.

Он опустился возле Оливии, очень медленно и осторожно, чтобы ее не столкнуть.

Когда он вытянулся на кровати, она потихоньку стала подвигаться к нему, пока ее голова не оказалась на его сильном, горячем плече.

Действие причинило ей пронзительную боль, но быть так близко к нему, наконец-то чувствовать его, стоило подобного мучения.

Это было то, ради чего она сюда пришла.

Он обернул одну руку вокруг ее поясницы, все еще столь осторожный с её ранами, а его теплое дыхание пропутешествовало вниз по её лубу.

— Почему ты не исцеляешься, Оливия? — Ей так нравилось, когда он произносил ее имя.

Проситель и просьба, упакованные в один прелестный свёрток.

— Я сказала тебе.

Я пала.

Теперь я полностью человек.

— Целиком и полностью человек, — он напрягся.

— Нет, ты не говорила мне этого.

Я мог бы принести тебе лекарство раньше.

В его голосе слышалась вина.

Вина и страх.

Почему страх, она не понимала, но была слишком измотана, чтобы задавать вопросы.

А затем она забыла обо всем.

В центре комнаты вспыхнул янтарный свет.

Этот свет усиливался…

и усиливался.

сияя так сильно, что ей пришлось зажмуриться.

Затем свет начал принимать форму тела.

Большого, мускулистого тела, задрапированного в белую мантию, очень похожую на её собственную.

Затем она увидела светлые волосы, волнами раскинувшиеся по массивным плечам.

Она видела глаза, подобные прозрачному ониксу, бледную, отдающую золотистым мерцанием, кожу.

Последнее, на что упал ее пристальный взгляд, были крылья из чистого, мерцающего золота.

Она хотела подняться, но смогла лишь слабо улыбнуться.

Милый Лисандр, он здесь, чтобы утешить её, наконец-то, даже если это и плод её воображения.

— Я снова вижу сон.

Только, этот мне нравится.

— Тихо, тихо, — прошептал ей Аэрон. -

— Я здесь.

— Как и я. -

Лисандр внимательно осмотрел окружающую обстановку, и его губы скривились в отвращении.

— К сожалению, это не сон. -

Как всегда, он говорил правду, его голос, источал уверенность, как и ее собственный.

Дак это происходит на самом деле?

— Но ведь теперь я смертная.

Я не должна видеть тебя.

Фактически, то, что она его видела, противоречило всем правилам.

Разве что только Бог намерился вознаградить её? Но вряд ли это было правдой, учитывая то, что она просто отвернулась от своего собственного наследия.

Теперь Лисандр смотрел ей прямо в глаза — и, казалось, прямо в душу.

— Я подал прошение Совету от твоего имени.

Они согласились дать тебе еще один шанс.

И поэтому, прямо сейчас, часть тебя все еще является ангельской и останется таковой в течение следующих четырнадцати дней

Четырнадцать дней, в течении которые ты можешь передумать и потребовать обратно свое законное место.

Как удар молнии, ее пронзил шок, обжигающий и испепеляющий.

— Я не понимаю. -

Ни одному падшему ангелу никогда прежде не давали второй шанс.

— Нечего здесь понимать, — сказал Аэрон, все еще пытаясь успокоить её. -

— У меня есть ты.

— Я один из ангелов Элитной Семерки, Оливия.

Я попросил для тебя четырнадцать дней, и тебе их дали.

чтобы ты провела их здесь,

наслаждаясь жизнью.

А потом вернулась.

Возвестил Лисандр оскорбленным тоном, как будто его статус сам по себе был хорошим объяснением.

Этого не случилось, но надежда, прозвучавшая в его голосе заставила ее погрустнеть.

Единственное, о чем она сожалела, это о том, что своим выбором причинила боль этому замечательному воину.

Он любил ее, и желал для нее только самого лучшего.

— Мне очень жаль, но я не передумаю.

Казалось, он был в шоке.

— Даже если у тебя заберут бессмертие?

Она едва сумела останавливать свой испуганный всхлип.

Я не готова потерять его.

Но теперь она была слишком слаба, и ничего не могла сделать для того, чтобы спасти его, и хорошо это знала.

— Дак вот зачем ты..

— Нет нет.

Успокойся.

Я здесь не для того, чтобы убить его. -

Невысказанное повисло в воздухе.

— Если ты решишь остаться, новый палач не будет назначен, пока не истекут данные тебе четырнадцать дней.