Дело о Каслкортских бриллиантах - Джеральдин Боннер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что бы это ни было, он услышал. Он вздрогнул, как будто его ударило током, поднял голову и увидел меня. Всего секунду он стоял, уставившись на меня, а потом сказал что-то, по-моему, непристойного характера, и побежал на балкон.
И я тоже побежала. На пути что-то стояло, кажется, маленький столик, и он налетел на него. Это на мгновение остановило его, и я первой подошла к окну. Я бросилась поперек него, раскинув руки, в позе, подобной той, которую принимает Сара Бернар, когда она преграждает выход своему возлюбленному в “Федоре". Но я не думаю, что какая-либо актриса когда-либо преграждала выход своему любовнику с такой решимостью и рвением, как я преградила выход этому грабителю.
– Ты не можешь уйти! – Дико закричала я. – Ты кое-что забыл!
Он остановился прямо передо мной, и я заплакала:
– У тебя их нет, они в шкатулке с драгоценностями.
Он шагнул вперед и положил руку мне на плечо, чтобы оттолкнуть меня в сторону. Я была в полном отчаянии и завыла:
– О, не уходи, не открыв шкатулку с драгоценностями. В ней есть некоторые вещи, которые, я знаю, тебе понравятся.
Он попытался оттолкнуть меня, мягко, это правда, но с силой. Но я вцепилась в него, схватила его за руку, что, должно быть, выглядело довольно нежным пожатием, и продолжала умоляюще:
– Не надо так торопиться. Прости, что прервала тебя. Если ты пообещаешь не уходить, пока не осмотришь мои вещи и не возьмешь то, что тебе нужно, я выйду из комнаты. Я вошла совершенно случайно.
Грабитель отпустил мою руку и посмотрел на меня поверх платка парой глаз, которые казались довольно добрыми и приятными.
– В самом деле, – сказал он глубоким, джентльменским голосом, который показался мне знакомым, – в самом деле, я не совсем понимаю.
– Я знаю, что нет, – импульсивно перебила я. – Как можно было ожидать от тебя этого? И я не могу объяснить. Это очень сложный вопрос, и займет слишком много времени. Только не пугайся и не убегай, пока не возьмешь что-нибудь. Ты подверг опасности свою жизнь и рисковал попасть в тюрьму, чтобы попасть сюда, и не будет ли слишком глупо после этого уйти без чего-либо? Теперь, в шкатулке для драгоценностей, я указала на нее и заговорила, как я надеялась, самым вкрадчивым тоном, есть некоторые вещи, которые, я думаю, тебе понравятся. Если бы ты только взглянул на них…
– Вы очень убедительная леди, – сказал грабитель, – но…
Он снова подошел к окну. Меня пронзило чувство абсолютной тоски от того, что он уходит без бриллиантов. Я снова бросилась перед ним и каким-то образом, не могу сказать, каким образом, поймала платок, закрывавший его лицо, и стянула его вниз. Там было красивое лицо и длинные усы майора Тэтчера!
Я попятилась от него в величайшем замешательстве. Он тоже покраснел и выглядел смущенным.
– О, майор Тэтчер, – пробормотала я, – прошу прощения! Мне очень жаль. Я не знаю, как это произошло. Я думаю, что конец платка зацепился за мой браслет.
– Прошу вас, не говорите об этом, – ответил майор, – совсем ничего.
Потом мы оба замолчали, стоя друг против друга, не зная, что сказать. Меня нелегко напугать, но следует признать, что ситуация была необычной.
– Как поживает миссис Тэтчер? – В отчаянии спросила я, когда тишина стала невыносимой. И майор ответил своим глубоким голосом и с самым резким военным видом:
– Этель в отличной форме. Никогда в жизни ей не было так хорошо, спасибо.
– Кассиус тоже пребывает в добром здравии, – ответила я. – К сожалению, сегодня его нет дома.
– Только подумайте, – сказал майор Тэтчер. Затем последовала пауза, и он добавил, – как утомительно!
Мне больше нечего было сказать, и мы снова замолчали. Это было действительно самое неудобное положение, в котором я когда-либо находилась. Майор, несомненно, был грабителем, но выглядел и говорил как джентльмен, кроме того, он обедал с нами. Это имеет большое значение. Когда человек преломил хлеб за вашим столом как уважаемый человек, трудно заставить свой ум относиться к нему сурово, как к преступнику. Я чувствовала, что единственное, что можно сделать – это любезно проигнорировать все это, точно также как делаете вы, когда кто-то проливает вино на вашу лучшую скатерть. В то же время там были бриллианты! Я не могла упустить такой шанс.
– О, майор Тэтчер! – Сказала я с таким видом, словно внезапно что-то вспомнила. – Не знаю, известно ли вам, что ваша жена оставила здесь небольшой сверток в тот вечер, когда вы обедали с нами. Это было для Амелии.
Майор Тэтчер посмотрел на меня с самым серьезным выражением лица.
– Конечно, – пробормотал он, – для Амелии.
– Ну, – продолжала я, стараясь придать своим словам легкий светский тон, – вы же знаете, что мы не можем ее найти. Очень глупо с нашей стороны, не сомневаюсь. Но мы пытались и нигде не можем.
Майор Тэтчер тупо уставился на туалетный столик.
– Странно, честное слово! – Сказал он.
– Итак, майор Тэтчер, если вы не возражаете, я верну его вам. Я думаю, учитывая все обстоятельства, будет лучше, если вы сами отдадите его Амелии.
Я подошла к туалетному столику.
– Вы ведь не возражаете, правда? – Спросила я через плечо, открывая шкатулку с драгоценностями.
– Нисколько, нисколько, – ответил майор. – Все, что угодно, лишь бы угодить леди.
Я вытащила мешочек из замшевой кожи.
– Вот он, – сказала я, протягивая его ему. – Вы найдете его в идеальном состоянии и вполне полным. Мне так жаль, что мы не смогли найти Амелию. Не знать остальную часть ее имени было довольно неудобно. В справочнике были десятки Амелий.
Майор взял мешок и положил его в нагрудный карман.
– Десятки Амелий, – повторил он, хлопнув себя по карману. – Кто бы мог подумать!
– Мы даже дали объявление, – продолжила я. – Возможно, вы видели сами; оно было в “Морнинг геральд”, очень короткое и уклончивое, но на него никто не ответил.
– Да, я совершенно отчетливо помню, что видел его. Это—это—указывало нам—ай—ай…
Майор покраснел и замолчал, дергая себя за усы.
– Что мы не нашли Амелию и подарок все еще у нас, – ответила я бодрым тоном. – В том-то и дело. И поэтому вы пришли за ним? Очень любезно с вашей стороны, майор Тэтчер.
Майор поклонился. Он действительно был очень красивым, хорошо воспитанным человеком. Если бы он был честным, респектабельным человеком, каким мы его сначала считали, я бы
