Следователь по особо секретным делам - Алла Белолипецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3
Николай не кинулся в подворотню следом за соглядатаем. Еще секунд двадцать он постоял перед «Юными гречанками». И всё это время ощущал, как его затылок словно бы ощупывают чьи-то холодные пальцы. Но не позволял себе оглянуться – выжидал. А затем, неторопливо развернувшись, перешел улицу, свернул в Средний Николопесковский переулок и там столь же размеренно шагал до тех пор, пока угол дома не скрыл его от глаз любого, кто мог бы за ним наблюдать со стороны музея-квартиры великого композитора. И только там, за углом, Николай припал к стене, коротко выдохнул, а потом осторожно выглянул из своего укрытия.
На улице Вахтангова всё оставалось по-прежнему: тот, кто шпионил за Скрябиным, совсем не спешил снова себя выдавать. Арка, над которой нависал (фонарь) эркер, отлично прятала его от посторонних глаз. Конечно, соглядатай запросто мог бы уже скрыться, нырнуть во двор с другой стороны арки. Но Николай считал: мерзавец по-прежнему там. Не ушел бы он просто так.
4
Человек в сером костюме шел за Николаем Скрябиным от самого Театра Вахтангова. Однако старался держаться от него на достаточном расстоянии, не попадать в поле его зрения. Он оплошал, подошел к Скрябину слишком близко, лишь возле мемориальной квартиры композитора – однофамильца старшего лейтенанта госбезопасности. А всё потому, что Николай Скрябин внезапно застыл, как памятник Пушкину, примерно на углу Вахтангова и Среднего Николопесковского. Да так и вцепился взглядом в дом знаменитого композитора. А потом сорвался с места и почти бегом устремился к крыльцу мемориального особняка.
Человек в сером увидел, как Скрябин чуть ли не уткнулся носом в окно рядом с этим крыльцом, а потом что-то произнес: губы его шевельнулись. Но наблюдатель стоял слишком далеко – произнесенных слов не разобрал. И поддался любопытству – позабыл об осторожности. Он тоже перешел улицу и двинулся к музею, рассчитывая хоть издалека поглядеть на то, что так заинтересовало старшего лейтенанта госбезопасности.
Тут Николай Скрябин и заметил его. Наблюдатель понял это мгновенно: по внезапно напрягшей спине молодого человека, по тому, как непроизвольно дернулась его правая рука – словно он хотел указать на что-то. И всё, что наблюдатель смог сделать – это поспешно укрыться в арке под эркером.
Он вжался в арочную стену, не зная, что ему предпринять: то ли попытаться сбежать, затеряться в арбатских двориках, то ли поджидать старшего лейтенанта госбезопасности здесь? В том, что тот пойдет за ним, наблюдатель не сомневался.
«Ну, значит, так тому и быть», – решил он.
Однако прошла минута, потом – другая, а Николай Скрябин в арку всё не входил.
«Неужто он взял, да и сбежал?» – не веря себе, подумал человек в сером. И собрался уже высунуть голову из арки – осмотреться. Но не успел: улица Вахтангова начала вдруг изменяться.
5
Знойный воздух заколыхался, пошел волнами, а потом ясным безветренным днем на улице возник самый натуральный смерч: пыльный ураган. Его мутная мгла мгновенно скрыла от глаз человека в сером и деревья на противоположной стороне улицы, и узкий тротуар перед домом, и даже мостовую под его ногами.
А потом он ощутил у себя на шее и на плечах чью-то хватку – жесткую, как железный занавес в старинном театре.
– Самое темное место – под фонарем, не правда ли? – услышал он прямо над своим ухом насмешливый голос.
И сразу же вся пыль разом осела, словно никакого урагана и не было вовсе. Наблюдатель дернулся, пытаясь высвободиться из рук того, кто захватил его шею в удушающий захват. Но с таким же успехом он мог пытаться выпрыгнуть из собственной кожи.
Впрочем, его пока еще не душили – просто держали.
– Вы ведь старший лейтенант госбезопасности Скрябин? – спросил человек в сером.
– И как это вы догадались? Да, я – Николай Скрябин. А вы, как я понимаю, Данилов Святослав Сергеевич. Младший лейтенант госбезопасности. Я видел ваше фото в личном деле. И прямо-таки жажду узнать: что вам от меня нужно? Для чего вы за мной шпионили?
– Я всё объясню… – вздохнул Святослав Сергеевич, точнее – попытался вздохнуть; для полноценного вздоха воздуху ему не хватило.
6
Вызвать небольшую пыльную бурю оказалось проще, чем сам Николай ожидал. То ли взвинченность нервов дала ему дополнительную энергию, то ли помогли гулявшие в переулке сквозняки. Скопившаяся на тротуаре летняя пыль завихрилась, заходила волнами, как только Скрябин смёл в небольшую горку десяток её пригоршней. А потом вся она взлетела в воздух, притом что вокруг самого Николая пространство осталось чистым – образовав своего рода воздушный скафандр.
И в этом скафандре он прошествовал до самой арки дома № 11 по улице Вахтангова. Правда, там контроль над пылью он утратил: его дар требовал полной концентрации. Но к этому времени бесцеремонный шпик был уже в его руках.
– Всё верно, моя фамилия Данилов, – признал соглядатай. – И я хотел переговорить с вами. Без свидетелей. Раньше, чем вы начете опрашивать всех из нашей следственной группы. Я знаю, что заключение, которое мы дали по белорусскому делу – вранье.
– Как интересно! А не вы ли – выпускник МХТИ – и были автором этого заключения?
– Я бы такую чушь не написал! – вознегодовал Данилов. – Я же знаю, как жидкий азот действует на живые организмы. Но, может, вы отпустите мою шею? Мне не очень сподручно так разговаривать.
Скрябин это предложение обдумал. Сказать, что Данилов вел себя подозрительно – значило бы: ничего не сказать. Но Николай не ощущал, чтобы от этого человека исходила какая-то угроза для него лично.
Разжав руки, он выпустил мужчину из удушающего захвата. И, когда Данилов отступил на два шага, пристально вгляделся в его лицо. Перед Николаем стоял человек тридцати с небольшим лет, среднего роста, светловолосый и голубоглазый, с испуганным, но одновременно полным решимости лицом.
– Так что вы намеревались мне сказать без свидетелей? – спросил Николай. – Говорите – я весь внимание!
– Я хотел отдать вам кое-что. Эта вещь принадлежала погибшему директору льнокомбината – Соловцову. И его вдова заверила меня: это не игрушка их сына. Да и выглядит она так, будто ей уже лет сто. И я готов её вам отдать. Но только в том случае, если всё то, что говорят о вас в «Ярополке» – правда.
