Истребитель полицейских - Эд Макбейн

Сантес серьезно задумался над вопросом Бернса.

— Ну?

— Он коп?

— А вы думали кто?

— На нем был голубой летний костюм! — сказал Сантес, широко открыв глаза.

— При чем тут это, черт возьми? Почему вы на него набросились? Почему вы в него стреляли?

Позади Сантеса ребята зашумели. Бернс услышал шум и закричал:

— Замолчите! У вас есть главный, пусть он и говорит!

Сантес молчал.

— Так как же, Сантес?

— Ошибка, — сказал Сантес.

— Вот это правильно.

— Я хочу сказать, мы не знали, что он коп.

— Почему вы на него накинулись?

— Я говорю, ошибка.

— Давай сначала.

— Ладно, — сказал Сантес. — Мы вам в последнее время доставляли хлопоты?

— Нет.

— Ладно. Мы занимались своими делами, верно? Вы о «Гроверах» даже не слышали в последнее время, только когда мы защищали свои права, так? Последняя драка была на территории «Серебряных Кальверов», когда они задели одного из наших младших. Верно я говорю?

— Продолжай, Сантес.

— Ну вот. Сегодня утром тут болтался какой-то тип, все вынюхивал. Он пристал к одному из наших старших в баре и давай тянуть из него душу.

— К какому из старших?

— Забыл, — сказал Сантес.

— Кто был этот тип?

— Говорил, что он из газеты.

— Что?

— Ага. Сказал, его зовут Сэведж, вы его знаете?

— Я его знаю, — ответил Бернс, сдерживаясь.

— Ну, он стал выспрашивать, сколько у нас пушек, и есть ли пушки 45-го калибра, и, может, у нас неприятности с законом, и вообще. Этот старший — ушлый мужик. Он сразу усек, что тип хочет свалить на «Гроверов» двух убитых «быков». Тип — из газеты, а нам надо беречь свою репутацию. Если этот хрен доберется до своей конторы и напечатает про нас всякое вранье, это плохо для нашей репутации.

— И что вы тогда сделали, Сантес? — устало спросил Бернс, думая о Сэведже и о том, с каким удовольствием он свернул бы репортеру шею.

— Тогда старший нам рассказал, и мы решили припугнуть газетчика, пока он не напечатал свое дерьмо. Когда он выходил, мы набросились на него. Только он вынул пистолет, так что одному из ребят пришлось выстрелить в него в целях самообороны.

— Кому из ребят?

— Откуда мне знать? — сказал Сантес. — Один из ребят стрелял.

— Думая, что это Сэведж.

— Конечно. Как мы могли знать, что это был коп? На нем был синий летний костюм, и у него были светлые волосы, как у этого ублюдка репортера. Так что мы его подстрелили. По ошибке.

— Ты все время это повторяешь, Сантес, но, я думаю, ты не понимаешь, какую вы сделали ошибку. Кто стрелял?

Сантес пожал плечами.

— С каким старшим говорил Сэведж?

Сантес пожал плечами.

— Он здесь?

Сантес, по-видимому, потерял охоту разговаривать.

— Ты знаешь, что у нас есть список всех членов вашей чертовой банды, а, Сантес?

— Конечно.

— Ладно. Хэвиленд, возьмите список. Я хочу, чтобы вы сделали перекличку. Арестуйте отсутствующих.

— Подождите, — сказал Сантес. — Я вам сказал, что это ошибка. Вы что, хотите посадить ребят из-за того, что мы не узнали полицейского?

— Слушай меня, Сантес, и слушай внимательно. Последнее время ваша компания сидела тихо, и мы вас не трогали. Назови это перемирием или как хочешь. Но не смей и думать, не смей, Сантес, что ты или твои парни могут стрелять в кого-то на этом чертовом участке и это сойдет вам с рук. Я считаю, Сантес, что вы просто шайка хулиганов. Вы банда подонков в модных куртках, а семнадцатилетний бандит не менее опасен, чем пятидесятилетний. Мы не трогали вас только потому, что вы вели себя прилично. Выходит, сегодня вы перестали прилично себя вести. Вы стреляли в человека на территории моего участка — и это значит, что вы попали в беду. В большую беду.

Сантес моргнул.

— Ведите их вниз и проведите там перекличку, — сказал Бернс. — Потом задержите всех, кого здесь не окажется.

— Давайте, пошли, — сказал Хэвиленд. Он начал теснить подростков к выходу.

Мисколо, полисмен из канцелярии, проложил себе дорогу через толпу и подошел к лейтенанту.

— Лейтенант, тут вас хочет видеть один парень, — доложил он.

— Кто?

— Его фамилия Сэведж. Утверждает, что он из газеты. Желает знать, что это за шум был сегодня днем в ба…

— Спустите его с лестницы, — проворчал Бернс и вернулся к себе в кабинет.

Глава тринадцатая

Убийство — если оно не касается вас слишком близко — вещь очень занимательная.

Интересно бывает расследовать убийство, потому что это редкий случай в повседневной жизни участка. Это самое захватывающее преступление, ибо оно отнимает то, чему нет цены, человеческую жизнь.

Правда, обычно на участке приходится работать с менее увлекательными и более будничными делами. На таком участке, как 87-й, эти повседневные дела занимают много времени. Изнасилования и азартные игры, бродяжничество и поножовщина, хулиганство и грабежи, и еще угон автомашин, и уличные драки, и кошки, застрявшие в сточных трубах, — ну и тому подобное. Многими из этих происшествий сразу же начинают заниматься специальные отряды в рамках полицейского управления, но первоначально жалобы все же поступают в полицейский участок, на территории которого было совершено преступление, и эти жалобы могут заставить человека побегать.

А в жару бегать нелегко.

Дело в том, что, как ни странно, полицейские — тоже люди. Они потеют, как и мы с вами, и не любят работать, когда жарко. Некоторые из них не хотят работать, даже когда холодно. И никто не хочет идти на сбор, особенно в жару.

В четверг 27 июля Стив Карелла и Хэнк Буш должны были идти на сбор.

Им было особенно досадно, потому что сборы проводились только с понедельника по четверг включительно, и если бы их не послали на это мероприятие в четверг, они могли бы не думать о нем до следующей недели, а тогда, может быть, — если такое возможно — жара могла бы ослабеть.

Как обычно на этой неделе, утро началось обманчивой прохладой, как бы обещавшей восхитительный день вопреки прогнозам разных телепредсказателей. Это снова породило напрасные надежды. Однако уже через полчаса стало ясно, что опять будет жарко, как в бане, что знакомые будут спрашивать: «Ну как, жарко?» — или информировать вас о том, что «дело не в жаре, а во влажности».

Как бы то ни было, стояла жара.

Жарко было и в пригороде Риверхед, где жил Карелла, и в центре города, на Хай-стрит, где находилось Главное управление и где должен был происходить сбор.

Так как Буш жил в другом пригороде — Калмз Пойнт, к востоку от Риверхеда, — они решили встретиться у Главного управления в восемь сорок пять, за пятнадцать минут до начала. Карелла пришел точно.

Буш появился в восемь пятьдесят. Он с трудом дотащился до того места, где Карелла стоял и курил, и замер рядом.

— Теперь я знаю, каково в аду, — сказал он.

— Подожди, пока солнце начнет светить по-настоящему, — откликнулся Карелла.

— Люблю бодрячков, — ответил Буш. — Дай сигарету.

Карелла взглянул на часы:

— Нам пора идти.

— Подождут. У нас еще есть пара минут. — Он осмотрел сигарету, которую ему дал Карелла, зажег ее и выпустил клуб дыма. — Сегодня никаких новых трупов?

— Пока нет.

— Жалко. Я уже привык получать труп к утреннему кофе.

— Ну и город, — сказал Карелла.

— Что?

— Посмотри на город. Какое чудище.

— Большущий, дьявол, — согласился Буш.

— А все-таки я его люблю.

— Угу, — вяло отозвался Буш.

— Для работы сегодня слишком жарко. Сегодня пляжный день.

— На пляжах столпотворение. Ты приятно проведешь время на сборе.

— Ну конечно. Кому нужен песчаный пляж, прохлада, шум волн и…

— Ты что, китаец?

— Почему?

— Хорошо умеешь пытать.

— Пошли.

Они бросили сигареты и вошли в здание Главного управления. Когда-то дом привлекал взгляд ярким красным кирпичом и модным архитектурным стилем. Теперь кирпич покрывала копоть, скопившаяся за пять десятилетий, а архитектура была столь же современна, как пояс целомудрия.

Они прошли через облицованный мрамором вестибюль на первом этаже, мимо комнаты детективов, мимо лаборатории, мимо различных картотек. В полутемном холле на двери матового стекла значилось: «Комиссар полиции».

— Держу пари, что он уж точно на пляже, — сказал Карелла.

— Он здесь, прячется за своим столом, — возразил Буш. — Боится, что маньяк с 87-го до него доберется.

— Ну, может быть, и не на пляже, — передумал Карелла. — По-моему, тут в подвале есть бассейн.

— Два, — сказал Буш. Он вызвал лифт. Несколько минут они молча ждали. Дверь лифта открылась. Полисмен в лифте был весь мокрый.

— Добро пожаловать в железный гроб, — сказал он.

Карелла усмехнулся. Буш вздрогнул. Они вошли в лифт.