Грехи ассасина - Роберт Ферриньо

Ракким проглядел снимки, сделанные на месте преступления. Внимательно рассмотрел валявшийся на полу труп хозяина магазинчика в рубашке, залитой кровью из ноздрей.

— Никаких других телесных повреждений, только след от удавки на горле. — Очередная макаронина стремительно уползла в рот Коларузо. — Мне кажется, док считает, что тот, кто убил Иглтона, прежде слегка позабавился с ним живым.

— Аль-Файзал пробыл в лавке не так уж долго. — Ракким увеличил изображение шеи покойника и разглядел две симметрично расположенные вмятины.

— Да, я тоже заметил. — Коларузо вытер губы. — В последний раз видел подобные отметины, когда поступил на службу. Судя по всему, у «черных халатов» завелся свой бомбейский душитель.

Ракким кивнул. Он знал этот старый полицейский термин, частично расистский, частично просто безграмотный. Лучших душителей обучали в Северной Африке, по крайней мере по его сведениям. Ему не приходилось встречаться ни с одним из них, однако результаты их работы бывший фидаин видел не раз. Если Тарик владел подобным мастерством, становилось понятно, почему он вел себя так спокойно, увидев одинокого преследователя.

— Неужели то, за чем аль-Файзал приходил к Иглтону, могло быть настолько важным, что даже бомбейскому душителю понадобилась охрана? — пробормотал детектив.

— Сообщу, когда узнаю. — Ракким вернул компьютер. — Как дела у Энтони-младшего?

— Сам знаешь, как у него дела. — Коларузо закатал рукава рубашки, обнажив мускулистые предплечья. — Только не говори, что твои друзья фидаины тебе ничего не сообщают.

— Я слышал, его не допустили к обучению по программе воинов-теней.

— Ну и хорошо, если хочешь знать мое мнение. — Сыщик взял с тарелки горячую колбаску и откусил солидную часть. — Он, конечно, был разочарован, но мне не нравится сама мысль о том, что младшего могут послать в Библейский пояс, вооруженного только собственным членом.

— У него был бы нож.

Коларузо сыто рыгнул.

— Тем не менее ему пришлось бы действовать в одиночку, как приходится действовать всем вам. — Он медленно пережевывал мясо, тщетно ожидая ответа. — Только один из тысячи становится фидаином, и только один из тысячи фидаинов способен пройти полный курс обучения воина-тени. Я прав?

— Пожалуй, прав.

— А я всего лишь хочу, чтобы он вернулся домой целым, а не по частям.

— Младший — отчаянный парень.

— Слишком отчаянный. Такие погибают первыми.

— Трусы тоже погибают, причем достаточно часто.

Чернокожий полицейский и его белый приятель громко подпевали у стойки Сэму Куку,[3] путая слова песни «Ты приводишь меня в восторг», пока отец Альберто не высунулся из кухни и не велел им заткнуться.

Коларузо опустил взгляд на чашку.

— Он меня беспокоит.

— Меня тоже. — Бывший фидаин помедлил. — Энтони-младший произвел сильное впечатление во время последней кампании на Аляске. Особенно невероятной отвагой, как я слышал. Генерал Кидд лично поручил ему командовать ударным отрядом.

Коларузо нахмурился.

— Это большая честь, — объяснил Ракким. — Ты должен гордиться своим сыном.

— Фидаин существует для того, чтобы служить и умирать. Его ждут небеса, где семьдесят девственниц будут кормить его вишнями и гранатами? — Энтони стукнул чашкой по столу, забрызгав пальцы вином. — Лично я в этот бред не верю. А ты веришь?

Ракким заметил сеть лопнувших кровеносных сосудов на носу и щеках детектива.

— Рикки, я задал тебе вопрос.

— Я верю в то, что мы должны поступать так, будто бы Аллах наблюдает за нами и ему не все равно, — тихо произнес бывший фидаин. — Верю, что вести себя надо так, словно рай ждет добродетельных и смелых, а те, кто во имя его творит зло, будут гореть в аду.

— Это и есть твой ответ? Все, чем ты можешь меня обнадежить? — Коларузо покачал головой. — А Энтони-младший относится к первым?

— Несомненно.

— Его мать каждый день зажигает свечи в соборе Святого Марка за здравие сына. А я перебираю четки, прежде чем заснуть.

— Тоже не повредит.

— А ты что об этом знаешь?

— То же, что и ты. Ничего.

Они чокнулись. Коларузо опорожнил чашку, Ракким допил вино из стакана.

— Вряд ли тебя можно назвать истинным мусульманином.

— Это все из-за моих друзей.

Коларузо пристально посмотрел на него.

— Что тебя беспокоит? — Он прищурился, и взгляд его сделался неподвижным. Именно благодаря ему детектив добился тысячи признаний. — О чем ты хотел со мной поговорить?

— Хочу попросить тебя об услуге.

— Когда люди просят меня об услуге, они хотят, чтобы я аннулировал штраф за стоянку в неположенном месте. Или просят порекомендовать адвоката с повременной оплатой. — Коларузо провел по тарелке кусочком хлеба, собирая соус. — Что-то подсказывает мне, будто у тебя возникла проблема посерьезнее.

— Мне придется уехать на пару-тройку недель. Может, больше. — Ракким скользнул глазами по паре офицеров из полиции нравов. Они только что вернулись из района порта и демонстрировали приятелям последний шедевр голографической порнографии, испускавший розовый мерцающий свет. — Я хочу, чтобы ты позаботился о Саре и Майкле.

Коларузо жевал с открытым ртом.

— Куда уехать?

— Далеко.

— Ты и раньше уезжал далеко, но ни разу не просил меня позаботиться о Саре и мальчике. Почему попросил на этот раз?

— Я просил об услуге, а не о допросе.

— Поверь, если я начну тебя допрашивать, ты это сразу поймешь. — Детектив промокнул губы салфеткой, скомкал ее и бросил на стол. — Конечно, если надо, я позабочусь и о твоей жене, и о твоем сосунке. Только прошу тебя, сделай так, чтобы мне не пришлось этого делать. Я уже сменил достаточно пеленок, чтобы… — Он прижал палец к уху, услышав сообщение по полицейскому каналу. Посмотрел на Раккима. — Аль-Файзал отправился в рай.

— То есть?

— То есть он взорвал себя, когда Служба безопасности попыталась его взять. Превратился в разбросанный по шоссе гамбургер.

— Душители так просто не умирают, — нахмурился Ракким. — Убедись в том, что это действительно он. Не верь Службе безопасности на слово.

— Не учи меня работать, командир.

Бывший фидаин наклонился к нему. Близко-близко. Коларузо даже отшатнулся.

— Энтони, убедись в этом.

8

Массакар, главный врач Старейшего, хотел помочь ему подняться с операционного стола, но Старейший махнул рукой, приказав тому отойти. После процедуры омоложения он чувствовал себя превосходно. Кровь очистилась, природная энергия организма восстановилась. Все благодаря стараниям техников и их чудесных машин, хвала Аллаху. Могучие двигатели океанского лайнера заставляли дрожать палубу под его босыми ступнями. «Звезда морей» шла полным ходом, согласно отданному им приказу. Пассажиров, задававших лишние вопросы, легко успокоили сказками о цунами и аномальных волнах-убийцах. Через несколько дней им сообщат об изменении маршрута, а они просто кивнут и продолжат пастись в буфете, ведь, без всякого сомнения, их интересы являются высочайшим приоритетом для капитана. Безропотные, как овцы.

Старейшего беспокоил Тарик аль-Файзал. План едва не рухнул. Уж не решил ли Аллах испытать его новыми невзгодами? Скорей бы пришла пора, когда не станет нужды работать через посредников, когда появится возможность отдавать прямые приказы, без необходимости доверять кому-либо принятие решений. Да, он понимал, сегодня желанный день точно не наступит. Расстегнув белый хирургический халат, Старейший сбросил одеяние и выпрямился. Без малейшего стыда рассмотрел собственное отражение в зеркале, и настроение мгновенно улучшилось. Тело, конечно, осталось костлявым и старым, но мышцы налились энергией, а лицо светилось бодростью.

Молодая медсестра наклонилась за сброшенным на пол одеянием, и будущий владыка обратил внимание на идеальный пробор в ее черных прямых волосах, с вновь ожившим интересом рассмотрел каждый блестящий волосок на затылке. Она выпрямилась, прижимая к груди еще теплый халат, поймала на себе его взгляд и опустила глаза.

— Как тебя зовут, дитя?

— Алиша, мой господин.

Он кивнул, отметив грациозность ее движений. Женщины — великий дар свыше, и тут Старейший никак не мог считать себя обделенным.

Он уже оделся, когда к нему, почтительно склонив голову, подошел Массакар. Повелитель часто слышал, как главный врач ругал специалистов рангом пониже за глупость и медлительность, а однажды выкрутил ухо эндокринологу, да так сильно, что молодой человек даже заплакал. Массакар окончил Гарвардскую медицинскую школу и Бомбейский институт неврологии, имел сертификацию по пяти специальностям и уже почти сорок лет исполнял обязанности личного врача Старейшего, однако его энтузиазм пошел на убыль. От повелителя не могли укрыться ни слегка потускневший взгляд, ни огрубевшие пальцы.