Водоворот чужих желаний - Елена Михалкова

Левушин сел за стол, поморгал, встал. Теща выскочила в другую комнату и шумела посудой там, но теперь этот шум воспринимался им совсем по-другому.

— Елена Митрофановна! — крикнул Мишка. — Пойду Ленку позову!

— Позови, Мишенька, позови. Спасибо тебе.

Мишка вышел на крыльцо.

— Во дела! Ну дает! Эх, черт, сработало!

От избытка чувств он перемахнул через крыльцо, прошелся колесом по двору.

— Ленка! Пошли, мать зовет! Блинов, говорит, напекла! Золотая у тебя мамаша!

Однако после ужина воодушевление Мишки куда-то делось. Он и сам не понимал, в чем дело, но чувствовал себя не в своей тарелке. Хоть Левушин и говорил себе, что ему нужно радоваться, но радость ушла. Послонявшись без дела по комнатам и не получив замечания ни от тещи, ни от жены, он неожиданно понял, что ему так мешает.

Мишке до ужаса хотелось уйти из дома. Хотелось, чтобы его обидели, и он, оскорбленный, обиженный, непонятый, пошел бы жаловаться на жизнь Кольке Котику. Бессловесная Колькина жена принесла бы закуску под водочку, и они бы хорошо посидели, а наутро он бы выпил тещиного помидорного рассольчика — не оттого, что голова болит, а просто так, для вкуса. Но без повода Левушин не мог уйти из дома, а теща повода не давала. Значит, прощай закуска, водочка, рассольчик!

— Пойду прилягу, что ли, — хмуро сказал Мишка со слабой надеждой, что теща не сможет упустить такого шанса и устроит-таки ссору. — Голова заболела.

— Ложись, ложись, — захлопотала Елена Митрофановна. — Ты, часом, не заболел?

Мишка мысленно сплюнул и свалился на кровать в глубокой тоске.

С тех пор тоска не отпускала его. Теща по вечерам встречала его улыбчивая, радушная, но ее радушие было Мишке не в радость. Ему не давали почувствовать себя жертвой! Он снова уходил из дома в сарай, но теперь по другой причине.

«Кто ж мог подумать, что так все обернется? — зло думал он, вертя в руках русалку. — Загадал, понимаешь, на свою голову! Что теперь делать-то?»

Задним умом Левушин понял, что нисколько не страдал от скандалов с тещей. Наоборот — получал удовольствие, и с исчезновением ссор пропал и тот азарт, который он испытывал, возвращаясь по вечерам домой. «Поскандалит — не поскандалит? Пьем сегодня с Котиком — не пьем?» Внутреннее оправдание для попоек с Котиком было необходимо, потому что без него Мишка не чувствовал свою правоту. А быть виноватым Левушин не любил.

Он попробовал пару раз напиться с Котиком просто так, но ощущения были не те. Подумаешь — напился и напился. Ну, жена поругалась. Голова болела наутро. Но чувства удовлетворения-то не было!

— А все ты, чурка деревянная, — сказал он русалке. — Напортачила, понимаешь… Может, отменишь желание обратно, а? Хочу, чтоб все стало, как было.

Однако «как было» не стало. Как ни старался Мишка вывести Елену Митрофановну из себя, та, испуганная угрозой об омуте, закрывала глаза на нахальное поведение зятя. «И вправду, одно желание исполняет, стерва хвостатая, — думал Мишка, кляня себя за опрометчивую просьбу об укрощении свекрови. — Эх! Отдать, что ли, ее… Зачем она мне теперь, раз пользы от нее никакой?»

Он стал мрачен, начал огрызаться на всех без причины, и семья, видя такое изменение в характере трусоватого мужа и зятя, стала еще осторожнее и бережнее обращаться с ним. «Кто его знает, дурака, — думала Елена Митрофановна, — и в самом деле стукнет ему в голову, он возьмет да утопится. Или повесится не дай бог. А Ленке потом с этим жить. Да и мне тоже. Вон, Фаина-то Хохлова не выдержала, собирается уехать — говорят, в город к родственникам подастся. А что делать, если довели пересудами? Нет уж, пусть Мишка чудачит. В конце концов, мужик — он на то и мужик, чтобы характер изредка показывать».

На этой успокоительной мысли теща Михаила Левушина окончательно решила беречь зятя.

Алла Прохоровна неодобрительно наблюдала, как Викулова носится по офису. Бешеная тарашка! Профурсетка! Бешеной тарашкой дразнил Викулову Капитошин, а профурсеткой называла ее она сама. Полтора месяца работает, а носится, как в первый день. Тьфу, смотреть противно!

На самом деле Катя не носилась, а просто очень быстро передвигалась по офису «Эврики». У Шаньского в картридже закончился порошок, Эмма Григорьевна просила посмотреть, что с лампами дневного света в бухгалтерии, Снежана второй день жаловалась на уборщицу, плохо моющую пол в ее кабинете, а к Кошелеву сегодня должна прийти Наталья Ивановна Гольц. И зеленый чай, как назло, почти закончился! Не говоря о том, что для Натальи Ивановны требовались ореховые пряники, а остатки пряников с прошлого совещания забрал Капитошин.

— Андрей Андреевич! — Катя заглянула к Капитошину и застала его, пьющего чай с теми самыми ореховыми пряниками, которые так любила Наталья Ивановна. — Где вы их покупаете?

— На рынке, уважаемая Катерина. — Тот моментально понял, о чем его спрашивают. — Отправьте шофера, Володю, он купит.

Катя благодарно кивнула, метнулась исполнять следующее дело. И услышала вслед язвительный голос:

— Советую вам поторопиться. Госпожа Гольц обещала быть к двенадцати, а она никогда не опаздывает.

Найти Володю, отправить его на рынок, заказать порошок для картриджа, а заодно бумагу, блокноты, файлы, и ручки, поговорить с уборщицей, распечатать для Снежаны договоры… Воду должны были привезти час назад, и до сих пор — ни слуху ни духу. Да, и хороший зеленый чай для госпожи Гольц! И цветы, обязательно цветы…

— Катя, кофеварка сломалась!

— Екатерина, что с лампами? Невозможно работать под этот треск!

— Катюша, где мои договоры?

— Распишитесь за воду, пожалуйста.

Катя стремительно поставила закорючку, схватила лист бумаги, на который записывала список дел. Каждый час список пополнялся на несколько пунктов. Листок был испещрен Катиными записями и пометками, рядом с частично выполненными делами стояли галочки. Схематичная виселица веселенького розового цвета рядом с нарисованной ромашкой и надписью «чай!» символизировала, что сделает с ней начальник, если Наталья Ивановна Гольц не увидит любимых цветов, когда придет в офис, и не получит зеленого чая.

— Викулова! Где хризантемы для Гольц?!

Катя перезвонила в службу доставки и убедилась, что хризантемы вот-вот пришлют. Встретила шофера, прибывшего с пряниками и зеленым чаем, сделала внушение уборщице по поводу плохо убранного кабинета Кочетовой, созвонилась с техником и договорилась, что тот посмотрит лампы до обеда. Затем отнесла Снежане распечатанные экземпляры договоров и вернулась на свое место как раз вовремя для того, чтобы получить охапку свежих, белых хризантем.

Кате нравилось украшать кабинет к приезду госпожи Гольц. Ей хотелось сделать приятное женщине, благодаря которой месяц назад она получила работу в «Эврике».

Фирма занималась поставкой компьютеров и комплектующих к ним, которые везли из Китая. Возглавлял ее Игорь Сергеевич Кошелев — бывший инженер, успешно освоивший профессию руководителя. Руководитель из Кошелева получился и в самом деле хороший: радеющий не только о прибыли, но и о репутации и с уважением относящийся к собственным сотрудникам. Текучка кадров в его фирме была минимальная: за два года уволилась одна-единственная сотрудница, и то в связи с переездом в другую страну. Именно на ее место и взяли Катю.

Низкорослый, коренастый, как французский бульдог, с глубоко посаженными темными глазами и ярко выраженными складками по обеим сторонам рта, Кошелев и вправду был похож на сурового пса невысокого роста, но грозного характера. Катя его побаивалась — впрочем, как и все остальные сотрудники, кроме Капитошина — но Капитошин, похоже, вообще никого не боялся.

«Ему хорошо! — с завистью думала о пижоне-очкарике Катя. — Устроился на теплое местечко! Незаменимый товарищ, понимаете ли…»

На самом деле она прекрасно понимала, что никакого теплого местечка под Андреем Капитошиным не имеется. Не зря в фирме его прозвали «таможенник» — задачей Андрея Андреевича было налаживание связей и короткое общение с таможней. В подчинении у него было два парня, Славик и Леша, которых все звали мальчиками. Точно так же двух молодых женщин из бухгалтерии, которых главный бухгалтер безжалостно муштровала, звали девочками.

Поначалу Катя решила, что единственной функцией очкарика является дача взяток, и преисполнилась к нему презрением. Но вскоре ей объяснили, что давать взятки за каждую партию компьютеров — денег не напасешься, да и глупо. Растолковал это Кате не кто иной, как Юрий Альбертович Шаньский, менеджер по продажам.

— Вы, Катенька, недооцениваете нашего Андрея Андреевича. И, кстати, оставьте эти глупые мысли — ах, приехал Капитошин с чемоданом денег из «Эврики», раздал каждому таможеннику по пачке купюр, забрал груз и уехал. Нет, все совсем не так! Его задача — отслеживать все приходящие партии, подавать таможенные декларации — а вы представляете, какая это груда документов? — разбираться с проблемами… Само собой, Андрея на таможне знают. А как же без этого? Он умеет… обаять! — Как ни старался Шаньский скрыть легкую зависть, она все же прозвучала в его голосе.